Знаменитые русские о Флоренции

Борис Петрович Шереметев

Борис Петрович Шереметев (1652-1719) – военачальник, дипломат, близкий сподвижник Петра I.Генерал-фельдмаршал (1701); граф (1706). Выходец из древнего боярского рода. Начинал службу при царе Алексее Михайловиче: в 1765 г. пожалован в комнатные стольники. При царе Федоре Алексеевиче был еще более приближен: «в рассуждении своего преимущественно красивого вида и внешних качеств тела, стоял на аудиенциях, дарованных послам, в одеянии рынды [оруженосца] перед троном». В 19 лет в должности воеводы и тамбовского наместника командовал войсками против крымчаков. В 1682 г. при вступлении на престол царей Иоанна и Петра пожалован в боярство. С конца 1686 г. руководил войском, охранявшим южные границы, участвовал в Крымских походах. После падения правительницы Софьи примкнул к царю Петру Алексеевичу; участник Азовских походов (1695-1696).

В 1697-1698 гг., по заданию Петра 1,45-летний Шереметев совершил важную дипломатическую поездку в государства Европы: Польское королевство, Священную Римскую империю, Венецианскую республику, Папское государство, Королевство обеих Сицилий, Мальтийский орден, а на обратном пути – еще и в Великое герцогство Тосканское. В свиту Шереметева входили: Алексей Курбатов, «дворецкий», иногда представительствовавший от имени и под видом Шереметева (позднее выдвинувшийся как крупный российский администратор и финансист); Иосиф Пешковский, духовный чин, занимавшийся переводами и составлением официальных бумаг; Герасим Головцын, близкий к Шереметеву по военным походам; еще несколько дворян и слуг. Позднее, на основании записей Головцына и Курбатова, дьяк Петр Артемьев составил официальные материалы поездки, ставшие известными как «Записка путешествия графа Шереметева».

Посольство выехало из Москвы 22 июля 1697 г. с бумагами от Петра I к польскому королю, австрийскому императору, римскому папе, дожу Венеции и великому магистру Мальтийского ордена для создания коалиции против турок. Для достижения политических целей посланец русского царя неоднократно прибегал к хитростям и мистификациям. В Польше, где профранцузская партия не признавала власти русского ставленника короля Августа II, Шереметев, как следует из бумаг, принужден был скрывать свое имя, назвался русским «ротмистром Романом», переменил платье, имел общий стол со свитою, в то время как Курбатов представлял первое лицо. В начале февраля Шереметев тайно, переодевшись в чужое платье, ездил вперед посольства в Венецию, чтобы провести конфиденциальные переговоры, а заодно без формальностей поучаствовать в карнавале. Здесь к русской делегации присоединились находившиеся в Венеции по заданию Петра I младшие братья Бориса Петровича – Василий и Владимир Шереметевы.

21 марта 1898 г. русская делегация – через Феррару, Болонью, Фаэнцу, Пезаро и Сполето – прибыла в Рим, где папа Иннокентий XII оказал послу московского царя редкую честь: «не велел отбирать у него шпаги и шляпы при входе в аудиенц-залу, принял сам из рук его привезенные им грамоты, выхвалял мужественные его подвиги против неприятелей Святого Креста и допустил к своей руке, а сам поцеловал его в голову». На другой день Шереметев, в свою очередь, «препроводил к Первосвятителю соболье одеяло в девятьсот рублей, две драгоценные парчи и пять сороков горностаев». Перед выездом русских из Рима, Иннокентий прислал Шереметеву золотой крест, вмещавший частицу древа животворящего Креста Господня.

Далее Шереметев со свитой – через Террачину и Капую – продолжили путь на Неаполь, откуда морем отправились двумя кораблями на Мальту. 2 мая 1698 г.

Шереметев был торжественно встречен мальтийскими рыцарями в Валетте и имел переговоры с Великим магистром Раймундом Переллос-Рокафуллом, наградившим посла русского царя Мальтийским крестом.

22 мая русская делегация вернулась морем в Неаполь, откуда Шереметев ездил на побережье Адриатики в Бари на поклонение святым мощам Святителя Николая Чудотворца, и июня Шереметев снова был в Риме, виделся с Папою (у которого получил ответные грамоты русскому царю и австрийскому императору Леопольду) и 15 июня выехал в обратный путь на север в направлении Венеции и Вены.

22 июня 1698 г., «на осьмой день» пути от Рима, Шереметев прибыл в столицу Великого герцогства Тосканского, где делегация остановилась на одном из постоялых дворов. Той же ночью к Шереметеву прибыл посланец от Великого герцога, прослышавшего о приезде во Флоренцию именитого «московита»: «И того же вечера, о приезде боярском сведав, грандъдюк прислал к боярину часу в третьем ночи аббата, патера Франциска».

Борис Петрович Шереметев

В «Записках» Шереметева приводится витиеватое обращение аббата Франциска к послу московского государя:

«Пресветлейшаго и державнейшего великого государя, его царского пресветлаго величества Московского и иных премногих и преславних государств автократора и императора, ближний боярин и наместник вятский Борис Петрович Шереметев, и войск его великий генералиссимус, прислал меня до знатнейшей особы вашей пресветлейший грандъдюк Флоренский Козмус Третий де Медицис, повелел тебя спросить о здоровье и через меня, нижайшего своего раба, предпосылает тебе свое поклонение. Радуется же тому немало, что дождался в свое государство Вашу милость, такова приятного гостя, точию о сем скорбит, что, не сделав о себе известия, к нам благоволил прибытии без учинения всякой подобающей твоему славному и высокородному имени чести; однакож и то рассуждает, что знатнейшая твоя особа учинити то благоволила по своей воле, и приписует то мудрым твоим поступкам. А мне приказал служить твоей милости и каретами своими со служителями и скороходами, и, где угодно, изволь в них ездить. Притом же просил его светлость о том, чтобы, где Ваша милость изволит сам, видеться с его светлостию грандъдюком».

В те годы Великим герцогом Тосканским был уже немолодой Козимо III Медичи (1642-1723) – ревностный католик, но малоспособный политик, чье государство находилось в упадке. Более двадцати лет назад он развелся с Маргаритой-Луизой Орлеанской (на ней, как мы помним, он готовился жениться во времена посольства Лихачева к его отцу), которая скорее предпочла уйти в монастырь, чем жить с опостылевшим супругом. Когда же, спустя несколько лет, Козимо попросил француженку возобновить брак, та гордо ответила: «Не проходит часа или дня, чтобы я не желала, чтобы Вас кто-нибудь повесил… Мы оба скоро отправимся в ад, и мне еще предстоит мучение встретить там Вас…»

Великий герцог Тосканский Козимо III Медичи

На следующий день по приезде Шереметев с братьями Василием и Владимиром в двух присланных Великим герцогом экипажах и в сопровождении аббата Франциска и бегущих впереди карет «скороходов» отправился осматривать город.

«Флоренция – город великий, больше Венеции, – читаем в «Записках» Шереметева. – Палаты в нем деланы особливым строением, и не так, как в Римской и Венецианской областях. Сквозь город Флоренцию течет великая река, называемая Арно, через ее четыре моста великие с разными фигурами. Флоренский грандъдюк есть дедичный [наследственный] князь и самовластный, не так, как князь венецианский. Палаты грандъдюка Флоренского великие и зело украшенные».

Путешественники осмотрели кафедральный собор Санта-Мария дель Фьоре и строящуюся Церковь Сан-Лоренцо с родовой усыпальницей Медичи:

«Тут есть превеликая церковь, вся сделана, от земли и до креста, из разных мраморов, а простого камня нигде нет… Другая церковь строится, где стоят гробы грандъдюков Флоренских, вся из разных драгоценных мраморов, каковой церкви нигде не наезжали. А как сию церковь начали строить, строить тому шо лет, а только еще вполовину состроена, и всегда непрестанно строится, и превеликая, сказывают, на нее тратится казна». Обязательным пунктом программы осмотра Флоренции высокопоставленными гостями был герцогский «зверинец» – предмет гордости нескольких поколений Медичи:

«Потом были во зверинце и видели больших львов, и львиц, и по полугоду молодых львов, также барсов, медведей, волков, лисиц, песцов белых, котов морских и великих орлов».

На третий день пребывания русских гостей в столице Тосканы был организован торжественный прием в великогерцогском дворце:

«И как приехали ко всходу в палаты, встретили тут боярина многие его министры. А сам грандъдюк встретил в другой палате и привитался любезно, взял боярина за руку и повел в свою палату по правую себя руку и говорил: «Зело радуюсь, видя в доме моем такого приятного гостя, которого, слыша содержаща путь свой в Италианских краях и далее, попремногу всесердечно – желал видети, которого моего желания ныне не лишился.». Против чего также пристойным образом боярин ему благодарствовал…»

Площадь Синьории. XVIII в.

Козимо III показал Шереметеву хранящуюся в его кабинете гравюру с изображением московского царя Петра в немецком платье, сказав при этом: «На сию, его царского величества, персону смотря, как на самого его, истинно чиню всегда ему почтение». Показал великий герцог и московские географические карты Черного моря, сказав, что «оную ландкарту его царское величество благоволил сочинити сам своими руками». Затем Козимо повел Шереметева в особую комнату, где хранились фамильные драгоценности Медичи: «И водил боярина в другую палату, в которой показывал камень, алмаз граненой, величиною с лесное яблоко, со всех сторон равен, также премногие разные драгоценные запоны и множество персицкого жемчугу, иной жемчуг величиною есть с русской орех, и в одной запоне казал висячей красной дал [камень наподобие рубина], величиною с большое лесное яблоко, и многие другие вещи показывал…»

После визита во дворец гостей возили смотреть особо чтимую флорентийскую святыню – нетленные мощи Марии Магдалины де Пацци, хранящиеся в церкви Санта-Мария дельи Анджели:

«Того же дня ездили в монастырь законниц-кармалитанок. Тут в церкви лежат мощи святые мученицы Марии, положены под престолом и видимы за хрусталем нетленные…»

Посмотрели гости и сокровища галереи Уффици, сочетавшей в себе государственную канцелярию и хранилище раритетов:

«Потом были в казенных в одиннадцати палатах, показывали премногое сокровище золота, серебра, дорогих каменьев, разных шкатул с каменьями, разных живописных картин, ружья и седел разных государств, в чем состоит великое богатство и наблюдается чистота…»

С особой бережностью хранились в Уффици документы Флорентийского собора 1439 г., на котором была заключена уния между католической и православной церквами: «Показывали бывшего во Флоренции собора описание на великом листе, на котором цесарь Греческий и все, кто были на оном соборе, подписали свои имена своими руками». Шереметева, по-видимому, этот документ особенно заинтересовал, и он попросил снять ему копию, каковая была сделана и вручена ему перед отъездом.

Накануне отбытия Шереметева из Флоренции все тот же аббат Франциск от имени Козимо III преподнес ему в подарок драгоценную «шкатулу»: «оная шкатула резная, оправлена серебром, а в ней два ящика со многими лекарствами». Шереметев в свою очередь тоже одарил гостеприимных хозяев: «И боярин оного присланного дарил: две пары соболей да косяк камки – ценою в пятдесят рублев; а возницам княжим, и лакеям, и скороходам дано дватцать червонных».

15 июня 1698 г. русская делегация выехала из Флоренции в Венецию, где собралось к тому времени немало русских в ожидании царя Петра Алексеевича, путешествовавшего по Европе в составе «Великого посольства».

По-видимому, по заданию Петра Шереметев задержался в Венеции до 10 августа, потом почти месяц вел переговоры в Вене, где император Леопольд I «слушал с любопытством рассказ Бориса Петровича, в особенности, об Италии и Мальте; желал, чтобы полученный им орденский знак поощрил его к новым подвигам, полезным для всего христианства».

Побывав затем в польских землях и Киеве, Шереметев возвратился в Москву лишь 10 февраля 1899 г., представ перед царем Петром «в немецком платье, с Мальтийским командорственным крестом и драгоценной шпагою». После этого царь приказал записать во всех официальных бумагах, касаемых Шереметева, что «титло его, сверх боярского достоинства, еще получило приращение, и как в Боярской Книге, в Росписях и других бумагах, так и сам бы он писался: Боярин и Военный свидетельстьвованный Мальтийский Кавалер».