Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 3
1
Адам Траск родился на ферме, на окраине небольшого поселка, расположенного недалеко от одного из крупных городов штата Коннектикут. Он был единственным сыном в семье и появился на свет спустя шесть месяцев после того, как в 1862 году его отца призвали на службу в Коннектикутский полк. Мать Адама вела хозяйство на ферме, носила под сердцем сына и, несмотря на занятость, находила время для изучения основ теософии. Чутье подсказывало, что муж непременно погибнет от руки свирепых дикарей-мятежников, и она готовилась к встрече с супругом в загробной жизни. Но он вернулся домой с оторванной по колено ногой через шесть недель после рождения Адама. Приковылял на грубо обструганной растрескавшейся деревяшке, которую сам вырезал из бука. Вынул из кармана и положил на стол в гостиной свинцовую пулю, которую грыз, пока ампутировали покалеченную ногу.
Отец Адама Сайрус слыл сущим дьяволом и всегда отличался необузданным нравом. Он с такой лихостью раскатывал в двуколке, что казалось, деревянная нога не мешает, а, наоборот, помогает. Служба в армии со всеми ее тяготами приносила Сайрусу радость, его сумасбродной натуре пришлась по душе недолгая воинская подготовка с неизменными кутежами, азартными играми и распутством. Потом его отправили на юг с частями пополнения, и эту весть он тоже принял с радостью. По дороге Сайрус знакомился со страной, воровал кур и не упускал случая затащить в стог сена девушку-южанку.
Долгие маневры с их унылой безысходностью, да и сами сражения обошли Сайруса стороной. Первая встреча с противником произошла весенним утром в восемь часов, а в половине девятого в правую ногу попал тяжелый снаряд, превративший ее в кровавое месиво, так что о лечении не шло и речи. Но и тогда удача не отвернулась от Сайруса. Войска конфедератов отступили, и полевые хирурги немедленно пришли на помощь раненым. Правда, Траск все же натерпелся страху, когда на ноге обрезали лохмотья мяса, пилили кость и прижигали открытую рану. Подтверждением тому служат отметины от зубов, оставшиеся на пуле. В антисанитарных условиях, характерных для полевых госпиталей того времени, рана заживала плохо и причиняла много мучений, но на редкость живучий Сайрус и тут сохранил присущую ему самонадеянность и бесшабашность. Целыми днями он старательно вырезал из бука ногу и уже бойко ковылял на костыле, когда в один прекрасный день его поманила свистом укрывшаяся за штабелем досок молодая негритянка и взяла за удовольствие десять центов.
Вскоре обнаружилось, что девушка наградила Сайруса гонореей. Закончив работу над деревянной ногой, он узнал неприятную новость и дни напролет занимался поисками злополучной негритянки, рассказывая приятелям, что с ней сделает, когда найдет. Замышлялось отрезать негоднице перочинным ножом уши и нос и получить назад деньги. Ковыряя ножом деревянную ногу, Сайрус демонстрировал товарищам, как станет резать девушку на части. «Отделаю сучку так, что все обхохочутся, – говаривал Сайрус. – С такой уродиной не захочет иметь дело даже пьяный индеец». Должно быть, предмет «пламенной любви» почувствовал его намерения, потому что девушка как в воду канула. К моменту выписки из госпиталя и демобилизации из армии гонорею подлечили, но, когда Сайрус вернулся домой в Коннектикут, оставшегося хватило, чтобы заразить жену.
Миссис Траск была бледной, замкнутой в себе женщиной. Солнечные лучи никогда не касались ее щек, не знакомых с румянцем, а губы ни разу не сложились в беззаботную, веселую улыбку. Религия служила лекарством от всех зол, существующих на белом свете и в собственной душе, и миссис Траск приспосабливала ее под каждый конкретный грех. Когда необходимость в теософии, предназначенной для общения с покойным супругом, отпала, она занялась поисками нового несчастья и вскоре обрела достойную награду в виде заразы, которую принес домой с поля боя Сайрус. Узнав о болезни, мать Адама изобрела новую богословскую теорию, согласно которой Бог из средства общения с потусторонним миром превратился в орудие возмездия. Такое божество наилучшим образом соответствовало чаяниям миссис Траск и, как выяснилось впоследствии, стало ее последним творением. Она с готовностью списала недуг на определенного рода сновидения, посещавшие ее во время отсутствия мужа.
Однако болезнь показалась недостаточно суровой карой за разврат во сне, а новый бог знал толк в наказаниях и требовал от своих приверженцев жертвы. Миссис Траск долго ломала голову в поисках достойной жертвы, которая поможет претерпеть величайшее унижение, и очень обрадовалась, когда поняла, что лучше всего принести в жертву собственную жизнь. Написание прощального письма, редактирование и исправление ошибок заняло две недели. Миссис Траск признавалась в преступлениях и каялась в грехах, которые при всем желании не имела возможности совершить. Лунной ночью, облачившись в сшитый тайком саван, она вышла из дома и утопилась в пруду, таком мелком, что пришлось встать на четвереньки в самую грязь и держать голову под водой. Подобный поступок требовал большой силы воли. Миссис Траск уже начала погружаться в теплые волны забвения, как вдруг в угасающем сознании мелькнула досадная мысль, что, когда утром ее станут вытаскивать из пруда, белый полотняный саван будет перепачкан грязью. Именно так и случилось.
Сайрус Траск оплакивал жену в обществе бочонка виски и трех армейских друзей, которые заглянули к нему по дороге домой в штат Мэн. Малютка Адам проснулся и начал реветь. Безутешный муж и его приятели не имели понятия, как ухаживать за детьми, и забыли покормить младенца. Сайрус быстро нашел выход и, обмакнув тряпку в виски, сунул ее в рот малышу. После третьего захода Адам уснул. В процессе скорбной церемонии он просыпался еще несколько раз с жалобным плачем, но тут же получал смоченную в виски тряпочку и снова погружался в сон. Младенец пьянствовал в течение двух с половиной суток. Трудно сказать, как запой повлиял на юный мозг и умственное развитие ребенка, но на обмен веществ алкоголь явно оказал благотворное действие, так как с тех пор Адам отличался железным здоровьем. По прошествии трех дней его папаша наконец выбрался из дома и купил козу. Малыш с жадностью набросился на молоко, его вырвало, но он все пил и пил, и приступы рвоты продолжались. Состояние младенца не вызвало тревоги у отца, так как его самого в это время выворачивало наизнанку.
Через месяц Сайрус присмотрел себе в жены семнадцатилетнюю дочь жившего по соседству фермера. Ухаживание было коротким и не оставляло места для романтических иллюзий. Никто не сомневался в честности его намерений, основанных на трезвом расчете. Отец девушки одобрил ухаживание, так как у него имелось еще две младших дочери, а Элис уже исполнилось семнадцать лет, и до сих пор никто не просил ее руки.
Сайрус нуждался в женщине, которая будет присматривать за Адамом, вести домашнее хозяйство и готовить еду, а прислуга стоила дорого. Кроме того, он был мужчиной сильным и темпераментным и не мог жить без женского тела, которое тоже обходится недешево, если не вступить с ним в законный брак. На сватовство, помолвку и венчание ушло две недели, по истечении которых Элис уже оказалась беременной. Соседи не видели в действиях Сайруса ничего предосудительного и не считали, что он слишком торопится, так как в то время мужчина в течение жизни успевал отправить на тот свет трех, а то и четырех жен, и никого это не удивляло.
Элис Траск обладала рядом неоценимых достоинств. Она была чистюлей и содержала дом в идеальном порядке. Красотой не блистала, и поэтому необходимость приглядывать за ней отпадала сама собой. Несмотря на водянистые глаза, землистый цвет лица и кривые зубы, она отличалась редкостным здоровьем и ни разу не пожаловалась во время беременности. Неизвестно, испытывала ли она любовь к детям, потому что никто ее об этом не спрашивал, а Элис обычно молчала как рыба, пока не зададут вопрос. Сайрус расценивал это качество как главное достоинство жены. Она никогда не высказывала своего мнения, а если кто-нибудь из мужчин говорил, делала вид, что внимательно слушает, продолжая заниматься домашними делами.
Юность, неопытность и молчаливый характер Элис Траск оказались для Сайруса весьма ценным приобретением. Как и соседи, он продолжал вести хозяйство на ферме и в это же время нашел себе новое занятие – стал воином-ветераном. Бьющая ключом энергия, которая толкала его на разгульную жизнь, устремилась в другое русло и заставила работать мысль. За пределами Военного ведомства никто не знал о характере и продолжительности его службы, а деревянная нога служила красноречивым доказательством военного прошлого и гарантией, что его никогда не возьмут в армию. Немного робея, Сайрус принялся рассказывать Элис о кампаниях, в которых принимал участие, но по мере того как искусство рассказчика росло, описываемые сражения приобретали все более грандиозный размах. Поначалу он понимал, что бессовестно врет, но очень скоро и сам поверил в правдивость своих повествований. До службы в армии Сайрус не проявлял особого интереса к книгам на военную тему, а сейчас скупал их все, вчитывался в каждую сводку, подписался на нью-йоркские газеты и внимательно изучал карты. Раньше он имел весьма туманное представление о географии и совсем не разбирался в стратегии и тактике ведения боя, однако теперь стал настоящим авторитетом в этих вопросах. Он не только знал назубок названия всех сражений, походов и военных операций, но мог без запинки перечислить все подразделения, принимавшие в них участие, вплоть до названий полков, места их формирования и имен командиров. Повествуя о сражениях, Сайрус мало-помалу уверовал, что лично в них участвовал.
Метаморфозы произошли не вдруг, события развивались постепенно, а в это время Адам и его младший сводный брат потихоньку подрастали. Адам и Чарльз в почтительном молчании слушали рассказы отца, как тот или иной генерал составлял план сражения, где допустил ошибку и что следовало в действительности сделать во избежание печальных последствий. По словам Сайруса, он вовремя замечал каждый просчет полководцев и немедленно указывал на него Гранту и Маклеллану, упрашивая согласиться с его оценкой сложившейся ситуации. Раз за разом генералы отклоняли его советы, но впоследствии правота Сайруса неизменно подтверждалась.
И все же у Сайруса хватило ума не повышать себя в звании. Мудрое решение. Начав воинскую службу рядовым, он остался таковым до конца. Из рассказов Сайруса выходило, что он был самым вездесущим и легким на подъем рядовым за всю историю войн, которому нередко доводилось присутствовать одновременно в четырех разных местах. Однако он, действуя скорее всего бессознательно, никогда не рассказывал о разных сражениях в одном и том же повествовании. В глазах Элис и обоих сыновей он был простым рядовым солдатом, который гордится своим званием и не только принимал участие во всех значительных сражениях, но имел свободный доступ на заседания штаба и либо соглашался с генералами, либо оспаривал их решения.
Смерть Линкольна стала для Сайруса страшным ударом, и он на всю жизнь запомнил чувство безысходного горя, которое испытал, услышав печальную весть. Стоило кому-нибудь заговорить на эту тему, как глаза Сайруса застилали слезы, и хотя он сам ничего подобного не утверждал, создавалось стойкое впечатление, что рядовой Траск являлся одним из самых близких и задушевных друзей Линкольна. Когда у мистера Линкольна возникало желание ознакомиться с положением дел в армии, под которой подразумевались закаленные в боях воины, а не напыщенные тупицы в золотых галунах, он неизменно обращался к рядовому Траску. Непонятно, каким образом Сайрусу удалось убедить в этом окружающих, ведь он ни разу прямо не упомянул о близких отношениях с Линкольном, используя лишь туманные намеки и недомолвки, но можно назвать это ярчайшим примером торжества инсинуации. Никто не рискнул бы назвать рядового Траска лжецом, потому что ложь прочно засела у него в голове, и даже чистая правда, порой срывающаяся с его уст, попахивала враньем.
Очень скоро он начал писать письма, а затем и статьи о недавно закончившейся войне, и его выводы звучали разумно и убедительно. Сайрус развивал свое мышление и в результате стал блестящим военным стратегом. Его критические замечания по поводу минувшей войны и нынешнего положения дел в армии попадали точно в цель, а статьи, появляющиеся в различных журналах, привлекали всеобщее внимание. Письма Сайруса в Военное ведомство тут же перепечатывались в газетах и оказывали существенное влияние на принятие решений по поводу проблем, имевших место в армии. Вполне вероятно, не набери «Великая армия Республики»такого большого политического веса, и не будь ее деятельность столь целенаправленной, Вашингтон не услышал бы голоса Сайруса, и его выступления не имели бы такого громкого резонанса. Однако с мнением человека, выступающего от имени организации, которая насчитывает почти миллион человек, приходится считаться. Именно таким оракулом в военных делах и стал Сайрус Траск. Случалось, с ним советовались по вопросам, касающимся структуры армии, вооружения, взаимоотношений между офицерами и кадрового состава. Осведомленность Сайруса в подобных делах не вызывала сомнений у тех, кому посчастливилось его услышать. Он обладал выдающимися способностями к военным наукам и, кроме того, являлся одним из тех людей, благодаря которым «ВАР» превратилась в сплоченную и влиятельную силу, оказывающую существенное влияние на жизнь страны. Сайрус сменил в организации несколько неоплачиваемых должностей, но потом занял оплачиваемый пост секретаря, который и занимал до конца своих дней. Он ездил по всей стране, посещая лагерные сборы и всевозможные собрания. Вот так протекала его общественная жизнь.
Новое увлечение Сайруса повлияло и на его частную жизнь. Будучи натурой увлеченной и беззаветно преданной избранному поприщу, он установил военный порядок в доме и на ферме и требовал от жены регулярных отчетов о хозяйственных делах. Вполне вероятно, Элис это устраивало, так как она по природе была немногословна и отдавала предпочтение лаконичным рапортам в армейском духе. Она занималась воспитанием мальчиков и домашними делами, а кроме того, приходилось рассчитывать и беречь силы, хотя об этом Элис не упоминала ни в одном из рапортов, которых требовал муж. Время от времени внезапно накатывал приступ слабости, и тогда приходилось садиться на ближайший стул и ждать, когда полегчает. По ночам она обливалась потом и прекрасно понимала, что больна чахоткой, о которой регулярно напоминал жестокий изнуряющий кашель.
Элис не знала, сколько еще протянет. Некоторые больные жили несколько лет, общих правил тут не существовало. Вероятно, она не решалась рассказать о недуге мужу, который изобретал собственные способы борьбы с болезнью, больше похожие на экзекуцию. Боль в животе лечилась ударной дозой слабительного, после которой человек только чудом оставался в живых. Признайся Элис супругу в недомогании, и Сайрус тут же приступил бы к лечению, способному угробить быстрее любой чахотки. Кроме того, по мере роста боевого духа мужа и перестройки домашнего быта на военный лад Элис быстро усвоила единственный способ, позволяющий выжить простому солдату. Она всеми силами старалась не привлекать внимания к своей персоне, не начинала разговор, пока к ней не обратятся, добросовестно выполняла свои обязанности, но никогда не проявляла инициативы и не стремилась получить повышение в звании. Одним словом, превратилась в неприметного рядового, пристроившегося в замыкающей шеренге. Такой образ жизни казался гораздо проще. Элис все больше уходила в тень, и в конце концов ее вообще перестали замечать.
Зато сыновьям доставалось с лихвой. Сайрус решил, что, несмотря на все недостатки и несовершенство, армия является единственным достойным занятием для мужчины. Его удручало, что из-за деревянной ноги нельзя навсегда остаться солдатом, но для сыновей он не мыслил иного поприща, кроме военной карьеры. Сайрус считал, что службу в армии нужно начинать рядовым, как сделал он сам, и тогда узнаешь всю подноготную на собственном опыте, а не из учебников и чертежей. Он принялся обучать мальчиков приемам строевой подготовки, едва те начали ходить. Когда настало время идти в начальную школу, сыновья уже вовсю маршировали сомкнутым строем, проклиная в душе ненавистную муштру. Отец не давал пощады и при выполнении очередного упражнения отбивал тростью ритм по деревянной ноге. Он отправлял их в длительные походы с тяжелыми, нагруженными камнями рюкзаками за спиной, укрепляя, таким образом, спину и плечи. Сайрус стремился сделать из сыновей метких стрелков и то и дело гонял их на тренировки в рощу за домом.
