Твин-Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер

20 октября 1985

Дорогой Дневник!

Прошло уже больше недели, и у меня появились свежие новости. Извини, что не написала раньше, но, честно говоря, у нас тут творится что-то ненормальное… во всяком случае, со мной. Дома-то по-прежнему, но меня все раздражает. Господи, господи, иногда кажется, что я попала в ловушку. Постоянно приходится носить на лице эту дурацкую улыбку, чтобы не приставали с вопросами, что случилось.

Меня интересует вот что: может ли боль – не такая, какая бывает, когда у тебя погибает кошка или умирает тетя, но такая, с какой надо жить постоянно, – стать… твоим другом? Тенью или твоим вторым «я». Возможно ли это?

В общем, новости довольно странные. Я слегка нервничаю: оказывается, чувство опасности может доставлять мне удовольствие. Но лучше я расскажу тебе все и сниму эту тяжесть с души. Может, это будет как с моими снами – когда изложишь на бумаге, понимать их становится не так трудно. Ну, начнем. В пятницу, то есть позавчера, мы с Донной снова отправились в Читальню, часа в четыре. Мне кажется, мы надеялись, что опять встретим там Джоша, Тима и их друга и снова поймаем кайф, покурив такую же сигарету. Мы приоделись, конечно не слишком, ничего сверхъестественного, потому что у себя в городке мы практически знаем всех и не хотим, чтобы нас увидели, а потом доложили родителям. Но все-таки мы надели довольно короткие юбки, которые облегали нас чуть больше, чем считается приличным всеми, кроме, конечно, мальчишек, слегка подкрасились косметикой, которую миссис Хэйворд подарила Донне на Рождество, потому что та мечтала поскорее начать краситься и мать решила: пусть уж у дочери будет свой косметический набор.

Ну так вот! Приезжаем мы в Читальню, а там никого нет, кроме Большого Джейка. Это мистер Морисси, хозяин заведения. Наверное, сначала надо было рассказать тебе, что это за место такое, где мы были, чтобы ты лучше все себе представлял. Читальня – это кофейня, в основном для мужчин – хотя женщин туда и пускают, ходят туда одни мужчины. Повсюду там книги, на столах и на полках, тянущихся вдоль стен от самого входа. Там пахнет сигаретами, кремом после бритья и кофе. Кофе варится там постоянно. На этот раз, как только мы зашли, я обратила внимание на фото одного парня – прямо героя из моих снов! Я, конечно, ничего не сказала, но он меня поразил. Грубый, мужественный, а глаза – как у щенка, и такая нежная кожа.

На фото он в джинсах и кожаной куртке, держит книгу, сидит на своем мотоцикле и читает. Любовь с первого взгляда! Итак, посетителей, кроме нас, не было, и Джейк принес нам кофе. Скоро, сказал он, начнут появляться клиенты, и лучше бы, мол, нам тогда и уйти, особенно притом, как мы выглядим.

– Вы что, девочки, напрашиваетесь на неприятности с мальчиками? – спросил он то ли в шутку, то ли всерьез.

Донна вся покраснела, а я сказала ему то, что ответила бы маме или папе, если бы они узнали о нашей вылазке:

– Да мы просто прикидываемся и валяем дурака. Ради любопытства, а не всяких неприятностей.

Он понял или, скорее, сделал вид, что купился. Мы спокойно допили кофе и поднялись. Проходя мимо стойки, я, правда, сказала Джейку, что примерно с неделю назад здесь были трое ребят из Канады, которые помогли мне и Донне заклеить шины после того, как мы напоролись на осколки пивных бутылок, всегда валяющиеся перед «Домом у дороги». Если он увидит этих парней, попросила я, то пусть скажет Джошу, Тиму и еще одному, блондину, что мы хотели бы их отблагодарить чашечкой кофе или еще чем-нибудь в том же роде. И еще я сказала ему, что, скорей всего, мы будем за углом. И если они сейчас придут, то смогут найти нас там и мы немного поболтаем. Джейк обещал все передать, если только, конечно, они объявятся.

Ну и представляешь! Они появились. Должно быть, Джейк передал им все, в точности как я просила, потому что они подошли к нам со смехом и устроили нам выволочку за наше вчерашнее вранье. Донна сразу же нашлась и ответила – мол, мы просто хотели убедиться, что они приличные ребята, прежде чем раскрывать, кто мы и все остальное.

Ребята сказали, что мы выглядим просто шикарно, и тут я узнала, что третьего парня зовут Рик и всем им по двадцать два! Насчет своего возраста мы сказали, что это не важно: мы можем делать все, что хотим, но при условии, что к десяти должны быть дома. А если задержимся, то обязательно должны позвонить. Джош сказал, что у него есть выпивка и если мы знаем какое-нибудь укромное местечко в лесу, где можно разжечь костер, то хорошо бы туда двинуть и устроить небольшую пирушку. К тому времени было уже полшестого.

На этот раз они были на грузовичке, а не на велосипедах. Мы с Донной забрались в открытый кузов и сказали им, что нужно пересечь шоссе «Лаки-21» и свернуть в лес, как только кончится Лоу-Таун. Мы решили, что там будет безопаснее всего, а если что-нибудь случится, я всегда могу сказать, что мы с Донной заблудились во время прогулки или что-то в этом роде. В любом случае я прикинула, что все должно быть нормально. Парни казались вполне приличными, и мы снова им доверились.

Место, куда мы приехали, было подходящим: поблизости ручей, а на земле почти нет хвои. Пока Тим и Рик собирали хворост, Джош открыл эту свою бутылку… джина, так мне показалось. До этого ни Донна, ни я не пили в своей жизни ничего более крепкого, чем бокал шампанского, – и всего только один раз, на дне рождения доктора Хэйворда в прошлом году. Так что и для нее, и для меня джин был целым событием. Донна немного нервничала, хотя и была радостно возбуждена. Что до меня, то я просто была возбуждена и первой из нас двоих, вслед за Джошем, отхлебнула из бутылки. Мы передавали ее по кругу… пока она не опустела.

Донна и я почти сразу же поплыли. Рик все время повторял:

– Они спеклись, ребята.

Донне и мне понадобилось пописать, и мы отошли от костра футов на тридцать, присев за деревом. В первый момент мы испугались. Здорово испугались. Вот мы сейчас вернемся к ребятам – и как нам дальше себя вести? Этого не знала ни Донна, ни я, и нам казалось, что до сих пор мы болтали слишком много глупостей, совсем как дети, и вообще все делали не то.

Когда я встала, в голове моей прояснилось. Я подумала про себя: «Теперь уже поздно отступать, ты все равно пьяная, так что лучше наслаждайся жизнью, но не забывай посматривать на часы!» Донна согласилась, что нам и на самом деле лучше плыть по течению и держаться вместе, чтобы снова не сделалось страшно.

Тим врубил на грузовичке музыку, и я спросила, не будет ли это смешно, если я немножко потанцую, потому как мне так нравится эта песенка. Все трое сказали «давай», а Донна просто сидела, уставившись на огонь. Тим подошел к ней, уселся совсем рядом и начал что-то нашептывать. Глаза у нее сделались совсем большие, она вроде засмеялась и как будто размякла. Наверное, он сказал ей, какая она хорошая, красивая и все такое. Надо не забыть потом спросить ее, что он такое ей наговорил.

Я, значит, танцевала, а Джош и Рик прямо не могли оторвать от меня глаз… мне становилось все приятнее, и чувствовала я себя все увереннее, но мне ударило в голову, и я стала изображать что-то вроде эротического танца. Того самого, который репетировала одна у себя в комнате перед большим зеркалом. Я крутила бедрами, медленно двигая руками, иногда прикасаясь к бедрам, как бы давая понять, до чего приятно до себя дотрагиваться.

Проклятье! Мама зовет вниз мыть посуду. Но скоро я вернусь. Столько еще осталось всякого рассказать!

С любовью, Лора

Вот я и вернулась, Дневник. Извини за этот перерыв.

Итак, я танцевала, а Донна, увидев, что я вытворяю, смотрела на меня как на ненормальную. Потом ей, наверное, тоже захотелось стать центром внимания, потому что она посмотрела на часы и объявила:

– Пошли купаться голышом!

Понимаешь теперь, какая Донна была пьяная.

На секунду все опешили, и не было слышно ничего, кроме музыки, потом дружно согласились: «Ого! Идем-идем!»

Тут Донна и я разделись… абсолютно догола. Правда, трусики сначала все-таки оставили, но потом испугались: а вдруг ребята решат, что имеют дело с маленькими глупыми девчонками. Они все трое уже сидели в ручье за камнями, когда мы с Донной голые подошли к костру. Ручей не больше трех с половиной футов в самом глубоком месте. И вот они сидели там, а мы сложили одежду и еще минуту постояли у огня. Потом мы пошли к воде, и Джош вдруг крикнул:

– Остановитесь. Ни шагу!

Мы замерли. Прошла минута, и он повернул голову к Тиму и Рику:

– Ребята, вы когда-нибудь в своей жизни видали такую красоту, как эти две девочки!

Оба издали какие-то булькающие звуки, выражавшие восторг. Мы с Донной прошли еще немножко, пока вдруг не осознали, что все трое уставились на нас… и до них совсем-совсем близко, понимаешь?

– Вы только поглядите, как падает на них свет от костра, – произнес Тим.

Донна и я посмотрели друг на друга, а потом опять на них. Различить их было трудно, потому что мы стояли близко к огню, а они там, в ручье, были в полной темноте.

– Пожалуйста, девочки, присоединяйтесь к нам, – позвал Рик из воды.

Мы так и сделали.

Это было восхитительно. Ощущать тела под водой, такие мягкие и колеблющиеся… все это казалось сном. Еще никогда не испытывала я наяву ничего более прекрасного, что так напоминало мои ночные фантазии. У всех троих… стоял. Не знаю даже, как мне его назвать… Но уж точно не пенис – слово, которое встречается только в учебниках полового воспитания. В общем, у всех у них стоял.

Тут я сказала (в основном из-за Донны, потому что знала: она обалдела от всего этого хуже меня):

– Давайте пусть сегодня это будет просто игра… и мы все отправимся домой с замечательным чувством сожаления о том, что так и не случилось… Ни Донна, ни я не готовы сейчас идти с вами до конца.

Когда эти слова вылетели из моего рта, то на секунду я просто опешила. Кто это говорит? И что я, Лора Палмер, тринадцати лет от роду, собственно, делаю здесь, в лесу, с тремя голыми парнями, каждый из которых на девять лет меня старше?

Все согласились со мной, но Джош сказал:

– Может, все-таки разрешите к вам прикоснуться и поцеловать?

Донна посмотрела на меня так же, как год назад, когда Мэдди рассказывала, как она целовалась. Я ответила, что не возражаю, но если Донна против, то не надо ее заставлять. Теперь, когда я мысленно возвращаюсь к этому вечеру, что-то говорит мне: это был момент наивысшего возбуждения у ребят. И даже если бы мы их и попросили, они ничего плохого с нами не сделали бы, потому что сами были напуганы не меньше нашего. Такой уж это был особенный и неповторимый вечер. Как будто лес вселил во всех нас безумие, а деревья и окружавшая нас темень заставили забыть обо всем. Было уже половина девятого, и оставалось не больше часа: в десять мы должны были быть дома. Я опустилась на колени перед Джошем прямо в воду и при этом замочила волосы. Потом посмотрела на него и говорю:

– Если хочешь, можешь трогать их, я разрешаю.

Он медленно прикоснулся к моим грудям – которые, на мой взгляд, в последнее время налились и стали как у взрослой, – а сам так и дрожал весь от изумления. Я чувствовала себя на верху блаженства. Подумать только, я заставила этого двадцатидвухлетнего парня полностью потерять контроль над собой! Он потрогал груди, потом перешел к соскам, и мне было ужасно трудно удержаться, чтобы не сказать ему, как это приятно, так что я просто засмеялась.

Тим начал трогать груди Донны, а она только молча смотрела на него. У Рика не было пары, и я тогда сказала:

– Ты тоже можешь меня потрогать… но учти, мы договорились не делать глупости… понял?

Он кивнул, подполз ко мне и взял мой сосок в рот. Мне пришлось закрыть глаза, а то я испугалась, что они выскочат из орбит. Это было невероятно! Почему-то я тут же подумала о том парне на фото в Читальне, и, даже если это звучит странно, я все равно об этом скажу.

Мне представилось, что я кормлю его грудью, и это вызвало новый прилив возбуждения. Этот парень, такой взрослый… а нуждается в моем тепле и силе. Я почувствовала гордость, словно фея из сказки, способная подарить им обоим мечту. Джош приник к моему второму соску, а Тим и Донна тем временем отодвинулись чуть ниже по течению и начали разговаривать. Потом Донна вышла с Тимом из ручья, оделась и, сидя у огня, продолжала с ним беседовать. Я не стала обращать на нее внимание, да и не могла. Я не собиралась прерывать то, что давало мне такое наслаждение. Пока было возможно.

Я шепнула Джошу и Рику, что мне хочется, чтобы один из них меня поцеловал, только понежнее и помедленнее… а другой пусть продолжает меня ласкать. Рик ответил, что первый поцелуй за Джошем, но при условии, что и ему тоже будет позволено это сделать позже.

И вот Джош придвинулся ко мне, совсем близко и, перед тем как поцеловать, произнес тихо-тихо: «Нежно, да?» И я ответила: «Да». Тогда он спросил: «Понежнее и помедленнее…» И он открыл рот, и я открыла, и наши языки начали двигаться вместе… похоже, мы уже не могли остановиться. Но все совершалось медленно… так медленно и приятно. Все это время Рик продолжал сосать мою грудь, как если бы он был голоден и постепенно насыщался или ел мороженое, причмокивая от удовольствия. Хотя, судя по этим звукам, ему было приятно, но мне, поверь, было еще раз в десять приятнее.

Я впала в забытье и уже не знала, сколько времени это продолжается, и мне стало казаться, что со мной в жизни никогда не случалось ничего плохого. Все куда-то отступило, и мне вдруг сделалось все равно, увижу ли я когда-нибудь Донну, маму, папу, всех остальных… Меня захлестнуло чувство, что я нужна, необходима, желанна, как будто я сокровище… это было единственное состояние, в котором мне отныне хотелось пребывать. У меня не было возраста, и с маленькой Лорой меня не связывали теперь ни время, ни школа, ни печали, ни обязанности, омрачавшие мою жизнь. Я как бы лишилась возраста, я стала сейчас тем, что было единственно нужно этим двоим. Частью их снов!

Потом целовал Рик, и он был так же нежен и ласков, но целовался он по-другому. По-другому двигались его язык и губы. Он делал неожиданные паузы, нежно покусывая мои губы, как будто дразнил.

Я знаю, мое описание чересчур затянулось, но поверь, Дневник, я же должна излить душу перед кем-нибудь, а то Донна, хотя она и была там, ничего похожего не испытала и вряд ли меня поймет. Она просто не была к этому готова. Я это не в порядке осуждения, но мне кажется, Донну до сих пор все еще заботит, как остаться хорошей девочкой… до конца. Что до меня, я тоже хорошая, насколько это возможно, и может, не хуже большинства других, но мне давно уже хочется забыть о многом… а тут как раз такой невероятный случай.

Больше в ручье ничего такого не случилось, если не считать, что я потрогала их обоих между ногами. Нежно, как трогали меня они. Я подумала, как это замечательно, что их плоть такая упругая и вместе с тем колышется в воде… Я ее не видела, но зато чувствовала. Именно этого мне и хотелось. Желать большего – но наслаждаться тем, что есть.

Пока я одевалась, Тим с Донной обменялись телефонами. Единственное, что меня волновало, так это то, что я совсем пьяная и меня начинает немного мутить. Донна, по-моему, чувствовала себя не лучше, потому что Тим сказал ребятам:

– Может, как-то сделать, чтоб их вырвало? А то придут домой, и их начнет полоскать. Донна боится, как она тогда будет объясняться с родителями.

Просто невероятно, как эти взрослые парни так деликатно к нам относятся. Они ни одной шуточки себе не позволили в наш адрес, не позволили себе ничем нас унизить. Я знала, что мы этого и не заслуживаем, но все равно приятно, что они так себя повели, особенно учитывая наше состояние. Рик сказал, у них в бардачке машины, где обычно лежат перчатки, есть жвачка. Можно, если мы хотим, потом ее взять. Все это время я старалась представить себе, как иду домой – качаюсь и ничего не соображаю. Идти и вызывать у себя рвоту нам не очень-то хотелось, но Тим сказал, что нам это поможет. Тогда мы с Донной отошли подальше, засунули пальцы в горло как можно глубже – и нас буквально вывернуло. Это было ужасно, но я почувствовала себя лучше, и Донна тоже сказала, что ей теперь стало легче идти. Вернувшись, мы решили, что пора собираться и было бы неплохо, если бы они высадили нас за квартал от дома Донны или моего. Я считала, что поездка в кузове, свежий воздух тоже принесут нам облегчение.

Подожди секундочку, Дневник, мама хочет поцеловать меня перед сном.

Все в порядке. Вот и я. Слава богу, она тебя не видела.

Итак, ребята подвезли нас, мы выпрыгнули из кузова, и Тим галантно поцеловал руку Донны, а Рик и Джош сказали, что весьма рады были с ней познакомиться. Я подошла к кабине с той стороны, где сидел Джош, и собралась поблагодарить его… произнести первое попавшееся, что придет на ум… но он меня остановил (по спине моей пробежали мурашки). Он приложил палец к моим губам и произнес:

– Не думаю, Лора, что я когда-нибудь тебя забуду.

Он улыбнулся, а Рик сказал:

– Спасибо, что ты поверила нам.

Они отъехали, а мы с Донной чуть не расплакались.

До ее дома оставалось идти всего квартал, и, жуя последнюю жвачку, мы принялись сочинять историю, которую расскажем родителям. Она должна была звучать так:

«Мы гуляли в лесу и просто болтали. Представляли себе разные случаи, обсуждали свои сны и… свое будущее».

Донна сказала, что ей и врать-то не придется, потому что у нее с Тимом все так и было. Они, правда, пару раз поцеловались, и перед самым домом она призналась мне, что ей это очень понравилось.

Я решила, что не надо объяснять, что мы делали в лесу, если только нас не начнут расспрашивать. Мне часто приходилось видеть, как люди стремятся слишком много объяснить, и это выглядит, как будто они лгут или что-то утаивают. В нашем случае это было то же самое.

Когда мы вошли в дом, то увидели, что родители спят внизу на тахте. Мы тихонько прошли мимо и поднялись наверх в спальню Донны. Там мы почистили зубы, слегка причесались и, прежде чем спуститься в гостиную, обнялись. При этом мы не сказали ни единого слова. Просто обнялись. Скорей всего, наш порыв должен был означать: у нас есть тайна, мы по-прежнему друзья и с нами все в порядка. Мы дома, и с нами все в порядке.

Донна разбудила отца и сказала, что нам было жаль делать это, до того мирно он спал, положив голову на плечо маме. Он тут же предложил отвезти меня домой, и я сразу позвонила маме. Она не имела представления о времени, так как, по ее словам, зачиталась, а папа уже спит. Но она все равно меня дождется.

Я не чувствовала себя виноватой: ведь никто за нас не волновался, а что касается мальчиков, то они оказались такими чудесными. Невольно становится грустно, что все это уже позади. Тот вечер прошел, и я снова прежняя Лора. Тринадцати лет и единственная отрада для своего папочки. Без озлобленности, но с надеждой предвкушаю я, как стану старше, сама себе хозяйка и ни перед кем ни за что не буду отвечать.

Благослови, Господь, маму, папу, Троя и Юпитера – да покоится его душа в мире – и ребят: Джоша, Тима и Рика. Благодарю тебя, Господи, что подарил мне те несколько часов… блаженства.

Скоро продолжу, Л.

P. S.

У меня такое чувство, что всякий раз, думая о прошедшем вечере, я понемножку кое-что меняю. В моих мыслях ребята постепенно становятся чуть-чуть более грубыми. Сама же я кажусь себе все более обольстительной, заставляя их говорить, что́ они испытывают, прикасаясь ко мне. Я вынуждаю их рассказывать о своих чувствах. Не знаю, почему меня так и тянет все переиначивать… Мне же нравилось, как все было на самом деле, но, прокручивая события минувшего вечера в голове, я заставляю парней быть немного циничнее. Мне это нравится. Когда они испытывают большее возбуждение, чем я.