Эксцессия

IV

Ульвер Сейк недавно исполнилось двадцать два; вундеркиндом она слыла с трех лет, а студенты всех пяти курсов единогласно называли ее самой сексапильной девушкой университета; на Фаговой Скале она разбила больше сердец, чем ее легендарная прапрапрабабушка. И вот сейчас дрон Чурт Лайн бесцеремонно уволок ее с выпускного бала.

– Чурт! – возмутилась она, сжав в кулачки руки, обтянутые длинными черными перчатками, и, наклонив голову вперед, пристукнула высокими каблуками по замысловатому паркету-маркетри. – Да как ты смеешь?! Ты хоть видел, с каким я очаровашкой танцевала? Он невероятно прекрасен! А ты меня от него нагло оторвал!!!

Дрон, спешивший следом, обогнул ее, распахнул древние, без автоматики, входные двери вестибюля и своим корпусом размером с чемоданчик задел пышный кринолин бального платья.

– Ульвер, прошу прощения, – заявил автономник. – Умоляю, поторопись.

– Ты мне все платье измял, – сказала она.

– Извини.

– Он прекрасен, – с напором повторила Ульвер Сейк, шагая по вымощенному каменными плитами коридору между картинами и растениями в кадках; дрон парил перед ней, направляясь к входу в капсульный туннель.

– Я тебе верю, – отозвалась машина.

– Ему мои ноги понравились! – Ульвер оглядела юбку, укороченную спереди и выставлявшую напоказ длинные ноги в непроглядно-черных чулках и фиолетовых, в тон наряду, туфельках; шлейф декольтированного платья рывками змеился по каменным плитам.

– Ноги у тебя очень красивые, – согласился автономник, велев панели управления капсулы поторопиться.

– Еще бы! – воскликнула она и раздраженно тряхнула головой. – А он великолепен!

– Верю.

Вдруг она остановилась, порывисто обернулась, нетвердо стоя на ногах, и заявила:

– Я возвращаюсь.

– Куда?! – Чурт Лайн, метнувшись к ней, преградил дорогу; они едва не столкнулись. – Ульвер! – гневно произнес автономник; его аура сверкнула белым. – Хватит уже!

– Отстань. Он великолепен. Он мой. Он меня достоин. Прочь с дороги!

Дрон не сдвинулся с места. Ульвер забарабанила кулаками по его лицевой панели, споткнулась, икнула.

– Ульвер, Ульвер, – укоризненно проговорил дрон, осторожно придержав ее руки своими полями.

Она наклонила голову вперед и сурово свела брови, глядя на переднюю сенсорную полоску дрона.

– Ульвер, прошу тебя, – сказал автономник, – Пожалуйста, выслушай меня. Это…

– Да в чем дело-то?! – простонала она.

– Я же тебе говорил. Ты должна кое-что увидеть. Сигнал пришел.

– А тут нельзя показать? – Она оглядела вестибюль: мягко подсвеченные портреты, перистые листья, ползучие стебли и зонтики растений в кадках. – Тут же нет ни души!

– Нет, нельзя, – сказал Чурт Лайн почти раздраженно. – Ульвер, послушай. Это важно. Прошу тебя. Ты хочешь работать в Контакте?

– Предположим, – вздохнула она и страдальчески закатила глаза. – Работать в Контакте, путешествовать, исследовать новые…

– Так вот, считай, тебя туда приглашают, – сказал автономник, выпуская ее руки.

Она склонила к нему голову. Среди искусно уложенных черных кудрей блестели крошечные, наполненные гелием шарики золота, платины и изумруда. Волосы, похожие на разнаряженную грозовую тучу, коснулись передка машины.

– А этого юношу мне исследовать позволят? – с напускной серьезностью осведомилась она.

– Вот если все сделаешь как надо, то Контакт пришлет тебе целый корабль красавцев. Прошу тебя, не уходи.

Ульвер презрительно фыркнула и, приподнявшись на цыпочки, поглядела поверх автономника в сторону бального зала, где звучала все та же танцевальная мелодия.

– Мне не любые красавцы нужны, а именно этот.

Дрон снова взял ее руки в свои поля, придав ауре желто-зеленый оттенок спокойного дружелюбия, и произнес:

– Милая моя, я тебе сейчас чистую правду скажу. Во-первых, у тебя будет еще множество прекрасных молодых кавалеров. Во-вторых, это твой лучший шанс вступить в Контакт или даже в Особые Обстоятельства, и при этом они сочтут себя твоими должниками. Ясно тебе? Отличный шанс, деточка.

– Не называй меня деточкой! – презрительно бросила она.

Дрон Чурт Лайн был другом семейства Сейк почти тысячу лет, а отдельные части его личности восходили к программам домпьютера девятитысячелетней давности. Не в его привычках было открыто напоминать о своем возрасте и указывать, что в сравнении с ним Ульвер всего лишь бабочка-однодневка, но при необходимости он без стеснения этим пользовался.

Ульвер прищурилась и внимательно оглядела машину:

– Мне не послышалось? Особые Обстоятельства, говоришь?

– Да.

Ульвер отступила на шаг.

– Гм… – сказала она, задумчиво сведя брови.

За ее спиной раздался звон, и двери капсульного туннеля отворились. Ульвер повернулась и пошла к туннелю.

– Ну где ты там застрял?! – бросила она через плечо. – Вперед!

* * *

Фаговая Скала странствовала по Галактике почти девять тысяч лет, что делало ее одним из древнейших элементов Культуры. Сперва она была астероидом трехкилометровой длины внутри планетной системы – одной из первых, исследованных существами, которые позднее стали частью Культуры. Там велась добыча металлов, минералов и драгоценных камней, а впоследствии, когда огромные внутренние полости были загерметизированы и наполнены воздухом, астероид раскрутили для создания искусственной силы тяжести и превратили в обиталище, вращающееся вокруг этого солнца.

Позднее новые технологии и политические обстоятельства сделали желательным перемещение Скалы за пределы системы. Ее оснастили ионными и ядерно-паровыми ракетными двигателями, после чего разогнали и вывели в межзвездное пространство. С оглядкой на те же политические обстоятельства обиталище снабдили мощными сигнальными лазерами и пусковыми установками с частичным наведением на цель, которые могли использоваться и как электромагнитные рельсовые пушки. Несколько лет спустя обиталище, несколько покореженное, но уцелевшее и наконец признанное своими обитателями разумным существом, одним из первых среди космических существ провозгласило себя частью новой панцивилизационной и панвидовой группы – Культуры.

Долгие годы, десятилетия, века и тысячелетия Фаг странствовал по Галактике от системы к системе. Сначала он сосредоточился на торговле и производстве, а затем занялся образовательными и культурными проектами – технологический прогресс позволил Культуре равномерно распределять производственные мощности, выпускать почти что угодно почти где угодно, и объемы торговли свелись к минимуму.

Фаговую Скалу ныне относили к особой категории артефактов Культуры – не мир и не корабль, а нечто среднее. Для удовлетворения потребностей растущего населения скала разрасталась за счет внутрисистемного и межзвездного мусора; обломки металла, астероидов, льда и спрессованной пыли наслаивались на выщербленную, изъязвленную выбоинами поверхность – притягивались, поглощались, преображались; прошла всего тысяча лет с тех пор, как астероид из рудника стал обиталищем, но исходный Разум его бы уже не узнал. Длина астероида составляла не три километра, а тридцать, и лишь передняя часть первоначальной скалы выглядывала из скопления гор, усеянных оборудованием, пузатыми ангарами, похожими на воздушные шары, и круглыми терминалами для транзитных путешественников. Теперь скала походила на неправильный конус.

Скорость аккреции постепенно уменьшилась, и к настоящему времени длина Фаговой Скалы достигла всего семидесяти километров, а население – ста пятидесяти миллионов. Она напоминала скопление зазубренных камней, гладкой гальки и отшлифованных раковин, собранных на пляже и сцементированных воедино, или наскоро сооруженный курган, на склонах которого раскинулась музейная экспозиция, посвященная истории технического развития Культуры; тут были пусковые площадки, радарные шахты, взлетно-посадочные полосы, локаторные комплексы, тарелки телескопов, пилоны электромагнитных пушек, кратерообразные ракетные сопла, двустворчатые двери ангаров, диафрагмы, а также впечатляющая коллекция куполов всех форм и размеров – то в полной сохранности, то полуразобранных или просто обвалившихся.

По мере роста размеров и населения увеличивалась и максимальная скорость Фаговой Скалы. Она обзаводилась все более эффективными и мощными двигателями, пока не обрела способность перемещаться с приличной быстротой, либо нарушая ткань пространства-времени, либо прокладывая свой путь в гиперпространстве над собой или под собой с помощью самонаведенной сингулярности.

Предки Ульвер Сейк принадлежали к числу основателей колонии, пятьдесят четыре их поколения проживали на Фаге, а имена двоих упоминались во всех сводных историях Культуры, даже однотомных. Кроме них, в роду Ульвер были и те, кто, согласно моде той или иной эпохи, носил физическое обличье птиц, рыб, дирижаблей, змей, устойчивых облаков дыма или одушевленных кустов.

Потом на эти причуды стали смотреть косо, и жители Скалы в течение последней тысячи лет постепенно вернулись к человеческому облику – разумеется, выбирая самые привлекательные его черты. Впрочем, этот облик отчасти зависел – по крайней мере, поначалу – от превратностей генетического наследия, и Ульвер гордилась тем, что никогда не подвергала свое тело искусственным изменениям (кроме нейрокружева, но оно в счет не шло). Только смельчак или безумец, будь то человек или механизм, мог заявить Ульвер Сейк, что общепринятое человеческое обличье недостаточно прекрасно и восхитительно и оставляет желать лучшего, в частности если речь идет о человеческой особи женского пола, и более того – если ее зовут Ульвер Сейк.

* * *

Ульвер оглядела помещение – полукруглое, довольно просторное, формой напоминавшее аудиторию или лекционный зал с наклонным полом. Ступени и скамьи зала были заставлены столами и оборудованием сложной конструкции. На дальней стене висел огромный экран.

Они прошли по длинному туннелю, которого Ульвер никогда прежде не видела, миновали несколько толстых зеркальных дверей – те поворачивались при их приближении и возвращались на место, стоило им пройти. Ульвер, любуясь своим отражением и роскошным фиолетовым платьем, горделиво приосанилась.

Когда последняя дверь вернулась на место, в зале вспыхнул яркий свет, и стало заметно, что вокруг очень пыльно. Автономник метнулся в сторону и завис над одним из столов.

Ульвер, удивленно озираясь, чихнула.

– Будь здорова.

– Спасибо. Чурт, а где это мы?

– В Аварийном Центре управления Фаговой Скалой, – ответил дрон.

Стол под ним засветился в нескольких местах, над столешницей появились световые квадраты и прямоугольники. Ульвер Сейк подошла поближе, чтобы лучше разглядеть яркие картинки.

– А я про него не знала, – сказала она и провела пальцем в черной перчатке по поверхности стола.

Прямоугольники и квадраты сменились, стол что-то зачирикал. Чурт Лайн укоризненно шикнул на Ульвер и отвел ее руку, а его аура полыхнула белым. Девушка возмущенно уставилась на автономника, взглянула на палец, испачканный серой пылью, и вытерла его о корпус дрона.

Чурт Лайн мог бы затянуть эту часть корпуса полем, на котором никакая пыль не удержалась бы, но сейчас невозмутимо продолжал парить над столиком, управляя быстро меняющимися табло. Ульвер раздосадованно скрестила руки в черных перчатках.

Световые табло возникали одно за другим, непрерывно сменяя друг друга; по ним скользили цифры и символы. Затем все исчезло.

– Отлично. – Дрон выдвинул из корпуса небесно-голубое манипуляторное поле, ухватил им литой металлический стул и придвинул его под колени Ульвер так резко, что ей пришлось плюхнуться на сиденье.

– Эй! – Ульвер, расправив кринолин, негодующе воззрилась на дрона.

Тот по-прежнему невозмутимо произнес:

– Что ж, приступим.

Неожиданно над столом возник квадрат коричневого дымчатого стекла. Ульвер попыталась отыскать в нем свое отражение.

– Ты готова? – спросил дрон.

– Угу, – протянула она.

– Ульвер, дитя мое… – начал дрон серьезным, веками отработанным тоном, потом повернулся в воздухе и оказался прямо перед девушкой.

– Ну что? – спросила та, закатив глаза.

– Ульвер, я понимаю, что ты…

– Да, я выпила, но соображаю хорошо.

– Верю. И все же я должен убедиться, что ты осознанно принимаешь это решение. То, что я сейчас покажу, изменит всю твою жизнь.

Ульвер, вздохнув, оперлась о стол локтем, затянутым в длинную перчатку, обхватила ладонью подбородок и процедила:

– Самонадеянные юнцы часто обещают мне нечто подобное, но всякий раз это оказывается либо разочарованием, либо шуткой дурного толка.

– Это не тот случай. Пойми, Особые Обстоятельства заинтересуются тобой просто потому, что ты это увидишь. Так что тебя не оставят в покое, даже если не примут в Контакт или ты передумаешь туда поступать. Вполне возможно, что из-за того, что́ ты сейчас увидишь, за тобой будут наблюдать всю жизнь. Да, я чересчур драматизирую, но, как бы то ни было, мне очень хочется, чтобы, прежде чем в это ввязаться, ты в полной мере уяснила все возможные последствия.

– Ага, мне тоже. – Она зевнула. – Давай начнем.

– Ты поняла, что я тебе сказал?

– Да поняла я, поняла! – воскликнула она, всплеснув руками. – Давай уже.

– И еще одно…

– Ну что еще?! – застонала она.

– Ты согласишься отправиться в далекое путешествие под видом другого человека и… вероятно, оказать посильную помощь в похищении гражданина Культуры?

– Чего-о? – Она сморщила нос и смешливо фыркнула.

– Значит, нет, – сказал дрон. – Я предполагал, что ты не согласишься, но должен был спросить. Что ж, в таком случае я приступаю к показу, – с облегчением произнес он.

Ульвер оперлась на столешницу руками в перчатках, опустила на них подбородок и посмотрела на дрона несколько протрезвевшим взглядом:

– Чурт, а в чем вообще дело?

– Увидишь, – ответил дрон, отлетев от экрана. – Готова?

– Еще немного – и усну.

– Отлично. Внимание!

– Есть, командир, – сказала она, прищурившись.

– Смотри!

Она откинулась в кресле, сложив руки.

На экране возникли слова:

(Идет текстоперевод затруднительных для понимания терминов/акронимов, неясные места взяты в фигурные скобки ( ) .)

(Лог-файл получен на Фаговой Скале):

∞

1) [широкополосная трансляция по сети, MЧ ( стандартный нонарный марейн ) , получено в 4.28.855.0065+]:

– А что означает нонарный?

– Девятеричный. Обычный марейн. Ты же его в детском саду учила! Сетка три на три.

– А-а.

Текст прокручивался дальше:

*!c11505.* ( перевод: (* = широкополосная трансляция), (! = предупреждение), далее следует номер сектора Галактики, в целом все является сжатым сигналом тревоги стандартного формата. )