Письма и записки Оммер де Гелль

№ 100. ГРАФУ САЛЬВАНДИ

Воскресенье, 17 марта 1839 года

Невозможно искоренить в человеке желание проявлять свою мыслящую способность и сообщать ее себе подобным. Ежели бы полшара земного было заставлено книгами, ежели бы на каждом шагу кричали: «Все, что можно выдумать, все, что можно сказать, все было выдумано и сказано прежде вас», – и тогда бы люди не перестали писать и печатать, и это не прекратится до тех пор, пока человек будет человеком. Что ж это значит? Не что иное, как то, что дух человеческий есть излияние духа теоретического; в ком этот дух пробудился, тот не может уже не творить. Каждый человек, в котором развернулась способность размышления, хотя бы он не писал, не печатал, есть творец, потому что каждый мыслящий человек, соображая, обдумывая предметы, выводит свое заключение, упрочивает свое убеждение, свою веру. Нет нужды, что прежде тысячи людей обдумывали те же предметы и достигли того же верования, но он это произвел движением собственной мыслящей силы, и потому это убеждение есть его творение, его дитя, которое он любит; вот почему бывает людям так трудно расставаться с ложными своими мнениями, которые иногда порождает дух, отуманенный страстями.

Нет, право, не стану упрекать поэтов, пускай ползут себе на вершину Пинда, упиваясь своим пением. Одно условие: не терзать ушей человеческих, читать только добровольным слушателям, а ежели их не найдется, то снисходительным четырем стенам своей комнаты повторять громогласно, с живою декламациею свои высокие творения. Разве этого недостаточно? Кто со мною не согласен, тот не поэт, тот не знает наслаждения слушать себя самого!

Но шутки в сторону. Кто из писателей не испытал торжества души, когда в уме рождается светлая мысль и выливается в звучном, стройном, удачном выражении на бумагу? С чем эти минуты сравнить можно? Что может доставить подобное? Все земное забыто, все прах, душа плавает в сфере возвышенной, в мире духовном. Может быть, эти сладкие мгновения намекают на жизнь замогильную, когда душа, освободясь от уз страстей и суеты земной, которые ее здесь давят, будет погружаться в созерцание чудес надмирных и издавать звуки стройные, возвышенные, в честь и хвалу творцу своему. Если можно минуты назвать счастьем, то это счастье меня посещает тогда только, когда я с пером в руках за письменным столом или когда в летний прекрасный день на высокой горе могу беседовать без свидетелей с небом и землею.