Марионетки

Стэнли Гриввз был похож на Санта Клауса. На эдакого ленивого щекастого толстячка с наливным брюшком и доброжелательным взглядом упрятанных под кустистые седые брови круглых, небесно-голубого цвета глазок. Словом, выглядел Гриввз как типичный добряк-дедушка, благодушный и безобидный старикан.

Гриввз занимал должность начальника службы безопасности «Белладжио», и его побаивались все, кому приходилось иметь с ним дело. Его опасались, и не без оснований, даже члены совета директоров. За пятнадцать лет выслуги Гриввз приобрёл недюжинные вес и влияние не только в корпорации, но и во всём Лас-Вегасе. Среди причастных к игорному бизнесу ходили слухи, что он не раз принимал острые решения относительно всякого рода гангстеров и мошенников, решивших поживиться за счёт казино. Их тела потом либо находили истлевшими в пустыне Невада, либо не находили вовсе.

Экстренное совещание Гриввз собрал в своём кабинете, переоборудованным под нужды службы безопасности небольшом номере на втором этаже отеля «Белладжио».

– Сидите, ребята, – бросил он подчинённым, едва появившись в дверях, и вразвалочку направился к своему месту во главе массивного офисного стола красного дерева. – Все в курсе, по какому поводу собрались?

– Знаем, – за всех ответил помощник Гриввза по технической части Алабама Смит. – Я подготовил материалы по трём предыдущим случаям, шеф.

– Спасибо, сынок, – Гриввз коротко кивнул. Смит был его выдвиженцем. Гриввз одно время служил в ФБР вместе с отцом Алабамы, обещал тому позаботиться о сыне и пригласил парня в штат сразу по окончании Гарварда. Поговаривали, что молодой исполнительный вундеркинд-ковбой займёт после отставки босса его место. – Спасибо, – повторил Гриввз. – Материалы мы внимательно просмотрим, но чуть позже. Что по последнему случаю, Мазафака?

– Всё под факаным контролем, босс, – пробасил чернокожий здоровяк Лерой Джонсон, командир силовиков и правая рука Гриввза. Личина невежественного глуповатого негра, матерщинника и грубияна, была его жизненным амплуа. Мало кто знал, что под внешностью недалёкого косноязычного сквернослова скрывается сугубый профессионал из зелёных беретов, решительный и жёсткий. Мазафакой Лерой называл любого, к кому не испытывал симпатии, в том числе и себя, когда ему случалось дать промашку. Бранное словцо прилипло и в результате превратилось в кличку, которой Лерой даже гордился. – Факер всё ещё в казино, босс, – продолжил Мазафака. – Выигрывает факаные деньги, бастард. Ребята у него на хвосте, как только мазафака закончит, его станут пасти. Завтра мы будем знать, откуда взялась эта дырка в жопе и кто его факаные дружки.

– Хорошо, – Гриввз обернулся к последнему из присутствующих. – Алабама сейчас прокрутит нам съёмку, Князь. Мне понадобится твоё заключение, так что будь любезен, смотри внимательно.

Князем называли Андрея Трубецкого, выходца из русских эмигрантов. Был он среднего роста, строен и худощав, даже субтилен. Однофамилец знаменитого декабриста и его отдалённый потомок считался непререкаемым специалистом по всем видам азартных игр, способам мошенничества и методам борьбы с ними. Признаки породы, пронесённые сквозь несколько поколений, явно читались и на его холёном аристократическом лице, и в умных спокойных глазах под стёклами дорогих очков.

– Приступим, – Гриввз встал и заходил по комнате. – Даю вводную. За последнюю неделю нам нанесли урон в восемь миллионов долларов. Это не считая того парня, который занимается отъёмом денег прямо сейчас, и которого, если верить Мазафаке, сегодня основательно пропасут. Первый удар был нанесён во вторник, и мы тогда не придали ему особого значения. Давай, сынок, покажи нам того парня.

Алабама придвинул к себе клавиатуру от вделанного в крышку стола устройства. Пальцы помощника по технической части забегали по кнопкам. Через несколько секунд дальняя стена кабинета изменила цвет с бежевого на матовый и превратилась в экран, на котором застыло изображение остролицего болезненно-бледного парня в очках.

– Первый фигурант, – прокомментировал Алабама. – Имя – Кристофер Брук. Двадцать восемь лет, студент-недоучка. Четыре года назад в «МЖМ Гранд» проиграл все свои сбережения. Взял кредит под залог принадлежавшей семье недвижимости. Проиграл. Дело в суде против «МЖМ Гранд» проиграл также. С тех пор опустился, жил на случайные заработки, пристрастился к травке. Теперь главное. Во вторник появился в «Белладжио». Обменял тридцать грандов и проследовал в ВИП-зал. Там поставил десять грандов, нашу максимальную ставку, на номер. Номер выиграл, Бруку выплатили триста шестьдесят грандов, но парень и в лице не изменился, даже не обрадовался, словно этот выигрыш был запланирован. В течение следующего получаса продолжал ставить по десять грандов на номера. Из тринадцати спинов угадал ещё пять раз. Таким образом, общий выигрыш составил почти два миллиона долларов. Деньги Брук потребовал наличными, которые и получил в стодолларовых купюрах. Упаковал в принесённый с собой кейс. Что делал, покинув «Белладжио», неизвестно. Той же ночью был сбит автомобилем на углу Тропикана авеню и бульвара Рэйнбоу. Погиб на месте. Водитель автомобиля скрылся, полиция ведёт розыск, но обнаружить его пока не удалось. Выигранных денег не удалось обнаружить также.

С минуту присутствующие молчали. Сам по себе случай был, хотя и крайне редкий, но не сверхъестественный. Сумасшедшая удача, с неба свалившееся счастье – именно за этим рвались в казино тысячи и тысячи игроков. И иногда чудо случалось – офисный клерк, мусорщик или домохозяйка ловили птицу удачи за хвост, срывая миллионные банки и джек-поты.

– Давай видеозапись, – велел, наконец, Гриввз. – Ускоренную.

Минут десять присутствующие внимательно наблюдали, как Кристофер Брук, ни разу не изменившись в лице, отнимал у казино два миллиона.

– Князь, что скажешь? – подал голос Гриввз, едва запись закончилась.

Андрей Трубецкой пожал плечами.

– Разочарую вас, господа, – медленно и слегка насмешливо сказал он. – Этот джентльмен играл абсолютно честно. Кроме того, могу однозначно утверждать, что он не пользовался ни одной из знакомых мне противорулеточных систем.

– А что с них толку, с систем этих факаных, – встрял Мазафака. – По мне так пусть хоть по ста системам играет, всё равно он в факаном кульке, раз уж подсел на факаную рулетку.

– Не скажи, – возразил Князь. – Среди противорулеточных систем встречаются весьма конкурентоспособные. Взять хотя бы Мартингейл, Даламбер или систему Натансона. Но, во-первых, они все не годятся для игры на номер, а пригодны лишь, если понтёр ставит на сектора или на красное-чёрное. А во-вторых…

– Довольно, – прервал Гриввз. – Алабама, давай следующего.

На этот раз на экране появилась фотография древнего старика в инвалидной коляске.

– Джереми Уайт, – представил старика Алабама Смит, – восьмидесяти шести лет, пациент приюта для престарелых. Бывший профессиональный игрок. Плюсовой игрок, к тому же. Не сумел вовремя бросить, и в возрасте семидесяти лет проиграл всё состояние. С тех пор находился на попечении государства. Появился в казино в четверг, то есть через два дня после Брука. Тот же сценарий – обменял тридцать грандов, поставил десять из них на номер. Первые два раза, правда, не угадал. Зато угадал в третий. Ну, а дальше та же история. Восемь угаданных номеров за полчаса. Почти три миллиона. Деньги получил наличными. Согласно показаниям швейцара, покинув казино, сел в поджидавшую его машину, которая сразу умчалась. Тело Уайта найдено наутро, в подвале нежилой двухэтажки на окраине города. Без каких-либо признаков жизни. И, разумеется, без каких-либо признаков денег. По заключению патологоанатома, смерть наступила в пределах двух-трёх часов после того, как Уайт покинул казино. Причина – обширный инфаркт.

– Хорошо, запись, – коротко бросил Гриввз.

– Полный ноль, – пожал плечами Князь, когда запись закончилась. – Игра велась честно. Ни о каких системах не может быть и речи. Пожилой джентльмен, в общем-то, вёл себя, словно выполнял хорошо знакомую и нудную работу. Которую с честью завершил и, утерев со лба трудовой пот, отправился восвояси. В приют.

– Приют теперь у него вечный, – сурово сказал Гриввз. – Следующий.

– Анн-Мари Лекруа, – на этот раз на фотографии оказалась изображена молодая женщина. – Тридцать лет. Вдова Эжена Лекруа, проигравшего их общее состояние и покончившего с собой тремя годами раньше. После смерти мужа по некоторым сведениям подрабатывала проституцией. Та же история. Казино, рулетка, обменяла тридцать грандов, сорвала за полчаса три с лишним лимона и была такова. Деньги, как обычно – наличными. При выходе из казино села в машину. Серый «Кадиллак», последняя модель. Машину мы пробили. Взята в рент месяц назад твоим соотечественником, Князь, русским по имени Алекс Шарков. Место жительства Шаркова установлено, машина стоит в гараже. А вот куда делась Анн-Мари Лекруа, неизвестно. И куда деньги – соответственно, тоже. Домой она не вернулась, и, если экстраполировать два предыдущих случая, то можно предположить, что…

– Предполагать пока рано, – прервал Гриввз. – Что нам известно об этом русском, Шаркове?

– Кое-что я раскопал, – ответил Алабама Смит. – Шарков Александр, прибыл в Лас-Вегас из Москвы пять недель назад. Взял в аренду дом на Сахара авеню, заплатил за полгода вперёд. В доме с ним живёт, по крайней мере, ещё трое, личности устанавливаются. Я запросил информацию по Шаркову у коллег в Москве. Пока немного. Уголовник, рецидивист, из сорока лет добрых пятнадцать провёл в тюрьме. Пока всё.

– Понятно. Князь, хочешь что-то сказать?

– Ничего, – Трубецкой скрестил на груди руки. – То же, что и по обоим предыдущим случаям. Игра честная, бессистемная, на удачу.

– Ясно. Итак, господа, против нас явно предпринята акция. Совпадением могли быть два первых случая. Вероятность такого совпадения, Алабама?

– Меньше одной тысячной доли процента, босс.

– Спасибо. Считай, нулевая. Жаль, что нам пришло в голову озаботиться этим лишь с задержкой в несколько дней. Если каждая акция – часть направленной против нас операции, то проявленная нами и лично мной халатность непростительна. А то, что всё это – часть операции, сомневаться уже не приходится. После третьей акции вероятность стала не близка к нулю, а фактически ему равна. Не говоря уже о четвёртой, которая проходит сейчас, пока мы с вами мило беседуем.

Мобильник Лероя Джонсона тихо зазвонил. Гриввз утвердительно кивнул, и Мазафака поднёс трубку к уху. Наградив собеседника набором обычных факов, он разъединился и шумно выдохнул.

– Ну?! Говори, – наклонился вперёд Гриввз.

– Две факаные вещи, босс. Только что нашли ту шлюху, француженку, как её там. Само собой, дохлую. Миль за двести отсюда, в факаной пустыне. Это во-первых. А во-вторых, мазафака номер четыре вышел из казино и сел в машину. В ту же самую, что и французская оторва. Так что можно быть уверенным – всю бодягу затеял тот русский, этот, как его…

– Факаный русский, – вежливо подсказал Князь. – Факаный Александр Шарков.

– Спасибо, ваше сиятельство, – вернул шпильку Мазафака, – не хотел так называть вашего соотечественника лишь из глубочайшего уважения к вашей же персоне. К тому же…

– Отставить, – хлопнул ладонью по столу Гриввз. – В течение двух дней всю информацию о Шаркове – ко мне на стол. До мельчайших деталей. Плотное наблюдение за ним и за четвёртым фигурантом. Попытку устранения четвёртого пресекать любой ценой. Всем понятно?

– Простите, шеф, мне только что пришла в голову одна мысль, – задумчиво растягивая слова, проговорил Трубецкой. – Я думаю, нам всем надо выйти на воздух, господа. – Князь выразительно обвёл глазами помещение.

– Здесь нет прослушки, – строго сказал Гриввз.

– И всё-таки, я рекомендую выйти на воздух. Дело кажется мне слишком серьёзным. Что, если мы соберёмся через десять минут в гараже? И выедем куда-нибудь на природу.

Через полчаса верхушка службы безопасности казино и отеля «Белладжио» выслушала предложения помощника по игровым вопросам.

– Дело вот в чём, – сказал, опёршись о капот служебного «Вольво», Князь. – Систем, позволяющих побить рулетку, не существует. На протяжении полутораста лет поиском таких систем занимались лучшие умы человечества. Альберт Эйнштейн, в частности, отдал попыткам обыграть рулетку значительную часть жизни. И ничего не добился, как и все остальные. Математическое преимущество в два и семь десятых процента, которое казино имеет перед игроками за счёт рулеточного зеро – цифра, с точки зрения теории вероятностей, – огромная. При длительной игре, систематической или спонтанной, понтёр обречён на поражение. Простите, что повторяю азы, господа.

– Продолжай, пожалуйста, – сказал Гриввз.

– Извольте. Я склонен предположить, что Алексу Шаркову или тем, кто за ним стоит, удалось то, что считалось невозможным. Мы явно имеем дело со схемой, которая работает, и работает сверхрезультативно. Я вижу это так: Шарков, будем пока считать, что организатор – он, сделал фундаментальное открытие, нам неизвестное. Для реализации его он нанимает марионеток – нищих, опустившихся людей, так или иначе пострадавших в результате крупного проигрыша. Вероятно, потому, что таких легче уговорить на связанную с отыгрышем авантюру. Далее: Шарков использует марионеток втёмную – видимо, обещая долю в выигрыше. Снабжает начальным капиталом в тридцать тысяч долларов, даёт инструкции и доставляет в казино. Марионетка играет по предписанной Шарковом системе и выигрывает огромную сумму. После этого Шарков забирает выигрыш, а марионетку устраняет, имитируя естественную смерть или несчастный случай. Вы следите, господа?

– Что ж, именно так мне это и представляется, – сказал Гриввз. – Но этот Шарков ошибается, думая, что сумеет безнаказанно залезть в карман к владельцам казино. Мы его мигом укоротим. Он уже под колпаком, понаблюдаем за ним немного, и… В общем, не он первый, не он последний. Нам за такие вещи и платят, господа, не так ли?