Затерянный остров

4

Утро сулило нечто необыкновенное. Зима ушла, а вместе с ней и все вчерашние невзгоды. Не было ни воды, ни гавани, ни холмов, ни неба – ничего, только бледно-золотистая дымка, в которой реяли абрисы пароходов и парусников. Намылив пеной для бритья половину подбородка, Уильям окинул это великолепие восхищенным взглядом акварелиста. Вот-вот пробьется солнце. Если такая погода в декабре тут в порядке вещей, подумал он, то Лагмут имеет полное право на свои искусственные пальмы. Угрюмый, продрогший Суффолк остался далеко позади.

Золотисто-голубое утро Уильям счел добрым знаком и, бодро шагая вниз на завтрак, почувствовал себя в два раза увереннее вчерашнего. Кивнул паре солидных постояльцев, сметавших овсянку, треску, палтуса, яичницу с беконом и тосты с апельсиновым джемом с такой скоростью, будто получили приказ о срочной эвакуации. Уильям даже пожалел их: беднягам нечего обсудить, кроме Мака в конторе, их не манит Затерянный остров, и им не нужно разыскивать таинственные координаты. Он с аппетитом позавтракал, выкурил трубку в салоне, посмотрел через большое эркерное окно на мерцающую водную гладь и размеренным шагом отправился искать Бомбей-террас и настоящего коммандера Айвибриджа.

Бомбей-террас, в отличие от большинства улиц, оправдывала свое название, поскольку действительно располагалась на уступах над Маркет-стрит, бесстрашно распахиваясь навстречу устью реки. Наверняка были времена, когда жители прямо из окна спальни махали на прощание судам, уходящим на Бомбей. Улица состояла из единственного ряда небольших квадратных домиков, выстроенных по моде столетней давности, но радующих глаз свежим слоем коричневой и темно-зеленой краски. Уильяму, который по-прежнему мыслил морскими ассоциациями (совершенно, впрочем, дилетантскими), эти домики напомнили палубные надстройки. Он представил, как возвращаются сюда капитаны и их помощники с быстроходных клиперов, привозя из дальних странствий китайские шелка, фарфор и слоновую кость. Не доходя до номера четырнадцать, Уильям увидел невысокого пожилого человека с кустистой бородой, который, моргая на неярком солнце, принялся неторопливо обозревать окрестности в подзорную трубу на треноге. Этот чудесный персонаж настолько изящно вписывался в общую картину, словно его поместил туда искусный режиссер, и Уильям уже готов был кинуться и пожать ему руку. Бомбей-террас вдохновляла. Если коммандер Айвибридж живет здесь, все будет замечательно.

Дверь дома номер четырнадцать приоткрылась дюймов на шесть – женщине, стоявшей за дверью, этого оказалось достаточно. Она напоминала отражение в кривом вытягивающем зеркале: ее голову, лицо, шею, плечи словно безжалостно сжимали в тисках с самого детства. На Уильяма она смотрела вприщур, будто через щель, и от этого взгляд выходил еще более пристальным и буравящим.

– Да? – спросила женщина, приоткрыв наконец дверь еще на пару дюймов.

– Простите, это дом коммандера Айвибриджа?

– Нет. Это не его дом.

Уильям похолодел.

– О… Простите. Я… Мне казалось…

– Коммандер Айвибридж, – сурово продолжила женщина, – здесь только квартирант. Вы хотите его видеть?

– Хотел… то есть хочу, – с облегчением выдохнул Уильям. – Он дома? У меня к нему довольно важное дело.

– Если насчет страховки, то не тратьте время попусту. К нему уже подкатывали. Бесполезно. Он не страхуется.

– Нет-нет, я совсем не за этим.

– И покупать он тоже ничего не будет. Даже не суйтесь. У него нет денег.

– Я и не собирался. Дело сугубо личное и очень важное. Он должен быть уже в курсе, из письма.

– Да, вчера пришло, – подтвердила хозяйка. – Я видела. Ему сейчас мало кто пишет, так что я заметила. Вы заходите. – Она провела Уильяма в небольшую гостиную, уставленную фотографиями, огромными раковинами и дешевыми восточными вазами. – Можете подождать здесь. Он вышел за газетой. Сам теперь за ними ходит. Так дешевле, да и занятие какое-никакое. Может, конечно, ему вздумается еще прогуляться, но вряд ли. Подождите здесь.

– Спасибо, – с легкой иронией поблагодарил Уильям.

– Между прочим, раньше гостиную он тоже снимал, но теперь отказался и довольствуется только спальней. Не по карману стало. Я иногда пускаю его здесь посидеть, когда к нему приходят. – Хозяйка понизила голос, и в глазах, из-за близкой посадки к длинному носу напоминавших ягоды на ветке, мелькнуло тайное злорадство. – Коммандер сейчас на мели.

– Что? – не понял Уильям.

– На мели, прочно застрял на мели. Совсем не тот, каким сюда приехал. Вы его знали раньше?

– Нет.

Уильяму не нравились эти откровения и кошмарно сплюснутая женщина, похожая на огромного богомола. Он уже сочувствовал коммандеру, которому пришлось отказаться от гостиной и самому ходить за газетой, «сев на мель». Почему эта особа вываливает такие подробности первому встречному?

– Если вы только что приехали, да еще по делам, может, вам самому нужна комната? – поинтересовалась хозяйка, разглядывая его, словно любопытствующий комар. – У меня найдется. Моя фамилия Трайн. Миссис Трайн.

Уильям молча кивнул.

– Что-то я не уловила вашего имени, – продолжила миссис Трайн, не дождавшись ответа.

– Потому что я не представлялся, – отрезал Уильям. – Для вашего сведения: моя фамилия Дерсли. Дерсли. Уильям Дерсли. Я из Бантингема, Суффолк. Приехал вчера днем из Лондона. Остановился в «Лагмутском пакетботе».

Миссис Трайн выслушала анкетные подробности, не меняясь в лице.

– Подождите здесь, мистер Дерсли, – сказала она, складывая руки перед собой, словно собираясь еще больше сжаться и просочиться в едва приоткрытую дверь. – Он будет через минуту-другую.

Она исчезла. Коммандер действительно появился через несколько минут, перекинувшись парой слов с миссис Трайн, – Уильям услышал его голос за дверью.

– Мистер Дерсли? – На Уильяма смотрели удивительно ясные голубые глаза. – Да, коммандер Айвибридж – это я. Вы, насколько я понимаю, по поводу давешнего письма?

– Да. Это письмо написал мой дядя незадолго до смерти, несколько недель назад. Но оно попало к другому коммандеру Айвибриджу.

– Тогда понятно, – смущенно улыбнулся коммандер.

– Я виделся с ним позавчера. Он вернул мне письмо и дал ваш адрес. Так я вас и нашел.

– Такое уже случалось, – кивнул коммандер. Голос у него был приятный, но говорил он с некоторым усилием и легкой запинкой. – Он теперь куда более важная птица, поэтому, конечно, в случае сомнений отправляют ему, а не мне.

– Я так и понял, – сказал Уильям, чтобы заполнить паузу, когда коммандер неожиданно замолчал.

Но пауза все равно затянулась, и коммандеру стоило некоторого усилия прервать молчание. Он и стеснялся, и явно отвык разговаривать с незнакомцами. Преодолевая неловкость, он вытащил трубку и кисет.

– Закурите? Боюсь, сигарет у меня не осталось. Трубочку? Угощайтесь, табак хороший, хотя и крепковат.

– Тогда я, пожалуй, со своим, – улыбнулся Уильям.

Атмосфера разрядилась. Набив и раскурив трубки, собеседники принялись разглядывать друг друга сквозь сизый дым.

Этот коммандер Айвибридж был куда скромнее, тише и мельче своего лондонского тезки. К тому же старше – лет около шестидесяти. Чуть выше Уильяма, крепкий и жилистый, он держался несколько напряженно, словно боялся распластаться под грузом прожитых лет. Седые волосы, однако, не утратили густоты, и ярко-голубые глаза смотрели необыкновенно молодо, несмотря на десятки мелких морщинок вокруг. В суровом лице, выдубленном и отполированном ветрами и непогодой, чувствовались неожиданная неискушенность и какое-то детское простодушие. Такое лицо в суффолкских (да и не только суффолкских) деловых кругах – редкость, поэтому Уильям, в лицах разбиравшийся, изучал коммандера с неожиданным интересом. Довершал облик костюм – аккуратный, тщательно вычищенный, но старый, грозивший скоро перейти в разряд поношенных. Колкости миссис Трайн подтверждались: коммандер Айвибридж явно сидел на мели. Но если он и сожалел об этом, досадовал в глубине души, то внешне это не отразилось никак. Видно было, что с мальчишеских лет он жил своей мечтой, и тот любопытный мальчишка по-прежнему никуда не делся. Вывод этот так обрадовал Уильяма, что он мгновенно проникся к коммандеру дружеской симпатией. Здесь гомерический хохот Затерянному острову не грозил.

– Поначалу я никак не мог припомнить вашего дядю, – начал коммандер. – А потом все же вспомнил. Правда, не возьму в толк, чем я ему запал в душу. Я действительно как-то ему помог, но это был такой пустяк, обычное дело между земляками в чужих краях.

– Значит, не пустяк, раз запомнил, – возразил Уильям.

Он рассказал о приезде дяди, о болезни, об острове и урановой руде, о долготе, широте и П.Т. Райли из Сан-Франциско. Коммандер молча слушал, а когда Уильям закончил, рывком поднялся из кресла.

– Погода хорошая, – сказал он, посмотрев в окно. – Пойдемте подышим. На воздухе беседуется легче. Не возражаете?

– Я с удовольствием. Прогуляемся, дойдем до моей гостиницы – «Лагмутского пакетбота» – и можем там пообедать.

Коммандер поблагодарил. Они не спеша двинулись по террасному уступу, наслаждаясь видом поблескивающей на неярком солнце водной глади. Сама возможность вот так прогуливаться декабрьским утром уже казалась Уильяму приключением, и уверенность его крепла с каждой минутой.

– Эта смоляная обманка… – начал коммандер осторожно. – Там действительно она? Я знаю, что это такое, я читал про радий.

– У меня в гостинице лежит образец. Я вам покажу. Он самый настоящий. И конечно, первым делом, прежде чем ехать к вам, я его проверил в лаборатории.

– Правильно, – одобрил коммандер.

– Его принадлежность к урановой руде подтвердили в Институте радия. Полюбопытствовали, разумеется, но я им ничего не сказал. Так что сомнений в подлинности нет. А дядя клялся, что его там несметные залежи, тонны и тонны, только бери и вывози.

Коммандер тихонько присвистнул.

– Невероятная история.

– Но вы ведь мне верите? – обеспокоился Уильям.

– Да. В существовании острова ничего странного нет. На картах и в самом деле еще много белых пятен, кому же знать, как не мне. Однако после вашего дяди остров могли обнаружить и другие.

– Я об этом думал. Положим, кто-то действительно обнаружит остров или даже высадится на нем – это не страшно. Главное, чтобы никто не отыскал там урановую руду. По дядиным словам, залежи находятся в глубине острова, а он не особенно располагает к прогулкам и разведке. Потом, даже если кто-то наткнется на смоляную обманку, то совершенно не обязательно заинтересуется и тем более распознает в ней ценный минерал. На вид она непрезентабельна.

Коммандер обдумал этот довод. Он часто погружался в раздумья, что неудивительно для человека, который долго жил один.

– Я думаю, вам стоит рискнуть, – наконец заявил он решительно. – Если бы кто-то успел вывезти руду, наверное, до нас бы уже докатились слухи. Наверняка.

– А если… – Зазевавшись, Уильям чуть не столкнулся с детской коляской, которых в это утро на улице было много. – Простите!.. Я говорю, если кто-то вот сейчас, в данную минуту, высаживается на Затерянном острове, смотрит на всю эту черную породу и говорит: «Да, это точно смоляная обманка. Привозите завтра людей, начнем ее добывать!» Подумать страшно…

– Тут я вам ничем не могу помочь, ясновидением не владею. Вам придется рискнуть.

– То есть нам придется, – поправил его Уильям. – Не забывайте, вы тоже в доле.

Коммандер остановился в задумчивости.

– Только потому, что ваш дядя прислал мне долготу? Вы, полагаю, и без меня ее знаете, вы же переправляли письмо на мой адрес.

– Я не смотрел на текст, когда пересылал. Иначе было бы непорядочно.

Взгляд коммандера потеплел.

– Верно. Только мало кто в наше время думает так же. – Ясные голубые глаза пристально изучали Уильяма. Прогуливаясь, собеседники дошли до края террасного уступа. – Тогда теперь моя очередь. Ваш остров расположен на ста двенадцати градусах тридцати шести минутах западной долготы. Запомните. Сто двенадцать градусов тридцать шесть минут западной долготы.

– Нет, так нельзя! – воскликнул Уильям. – Сперва нужно заключить какой-нибудь договор. Ведь я же могу взять сейчас и уйти с долготой, только вы меня и видели.

– Да нет, вряд ли, – улыбнулся коммандер. – Иначе вы не трудились бы переслать мне письмо. Вы поступили честно, поэтому я и называю вам координаты. Обойдемся без условностей.

Тут в беседу грубо вмешался пожилой человек с красным обветренным лицом, на котором выделялся крупный нос. Незнакомец ухватил коммандера за локоть, словно собираясь арестовать.

– Доброе утро, – буркнул он. – Когда идем, во вторник или в среду?

– Доброе утро, капитан, – невозмутимо откликнулся коммандер. – Я же сказал, что во вторник. Все в силе?

– Лопни моя селезенка! – гаркнул капитан, к восторгу Уильяма. – Уточняю, потому что, если мы идем во вторник, то в среду я выезжаю в Плимут. И уж там я выскажу этим безмозглым макакам по полной! – Он распалялся на глазах. – Представляете, утром получаю письмо от какого-то конторского червя из Ливерпульской торговой палаты, и в нем говорится – знаете что? – будто я сам не ведаю, о чем пишу. Может, и не напрямую, но смысл понятен. Вот тебе и весь сказ. А потом они удивляются, что страна катится в тартарары… Кто это с вами?

– Простите. Мистер Дерсли – капитан Стейплдон, – скороговоркой пробормотал коммандер.

– Рад познакомиться. – Капитан Стейплдон сграбастал руку Уильяма и энергично потряс. – Надолго приехали?

– Несколько дней, наверное, пробуду.

– Тогда заглядывайте в гости. Дом тридцать два, тут недалеко. Капитан Стейплдон. Люблю поговорить с толковым человеком. Две трети моего времени уходит на переписку и беседы с величайшими недоумками, которых только послал этому острову в наказание Господь или дьявол. При одной мысли о них хочется лечь и умереть. Парламентарии? Я с ними общался, и не с одним. Думать они не умеют вовсе, а если начнут, то у них голова лопнет. Торговая палата? Полагаете, там чего-то можно добиться? Как бы не так, не смешите меня! – загрохотал капитан на всю террасу. – Ох, не смешите меня! Если пишешь одному, считай, пообщался с двадцатью. Кто у нас там дальше? Директора банков? – Он остановился и пробуравил Уильяма взглядом, от которого тому стало неловко.

– Так что насчет директоров? – напомнил коммандер.

– Эти как раз не глупцы. Совсем нет. Эти себе на уме. Вот я им пишу. Отвечают они мне? Дождешься от них ответа? – Капитан разразился глухим сардоническим смехом. – Черта с два! Я их подзуживаю, оскорбляю на чем свет стоит, другой бы давно завелся. А они сидят и в ус себе не дуют. Правильно, о чем им переживать? «У меня все гладко, Джек», – так они и говорят. Вот вы, я, коммандер наш, да любой прохожий – все мы выворачиваем карманы, чешем в затылке и думаем, где добыть хлеб насущный, страна катится к чертям, а эти сидят и в ус себе не дуют, потому что все у них гладко – или им кажется, что все гладко. Ведь кажется, а? Прав я?

Уильям кивнул, надеясь этим слегка умиротворить расходившегося пожилого капитана, который вел какую-то загадочную кампанию.

– Заходите на огонек, – продолжал тот, уже потише. – Дом тридцать два. А пока я вам подкину пищу для раздумий. Поразмыслите-ка, что будет, если сделать нашей основной денежной единицей серебряную крону? Старые добрые пять шиллингов? Не отвечайте сразу, подумайте на досуге. Рад был познакомиться. Хорошего утра. И вам, коммандер. Увидимся в среду. Нет, во вторник. Да, точно, во вторник. Тогда и увидимся, если не раньше.

И он, на удивление стремительно, удалился.

– Предлагаю пройти по берегу, а затем повернуть. – Коммандер двинулся дальше. – Вернемся аккурат к обеду. Как вам Стейплдон?

– Незаурядный человек.

– Весьма. Блестящий моряк в свое время – бывший капитан торговых судов, а они часто слегка трогаются рассудком, сказывается вынужденное одиночество. Вот и бедняга Стейплдон… Хотя на самом деле мухи не обидит. Отличный малый.

– Эта его кампания как-то связана с пятишиллинговой монетой?

– В точку! – рассмеялся коммандер. – Якобы, сделав крону основной денежной единицей, мы в два счета расплатимся со всеми долгами, разовьем торговлю, и кругом наступит сплошная благодать. Он мне это уже раз десять излагал, но я никак не возьму в толк, что здесь к чему. И остальные тоже. А он все равно пишет и пишет всем подряд. Мы иногда рыбачим с ним вместе. Во вторник как раз идем. Ничего против него не имею, он мне даже нравится. Если не касаться крон, торговых палат и банковских дел, лучшего приятеля и пожелать нельзя.

– Все мы слегка не в себе, – благодушно заметил Уильям. – Меня тоже многие сочтут сумасшедшим, если узнают, что я оставляю налаженное дело ради поисков какого-то острова.

– Вы ведь не намерены бросать солодильню?

– Нет, бросать не намерен. Год или два она вполне продержится и без меня.

– Тогда не страшно. И вы действительно хотите искать остров? Сами?

– Конечно! А вы нет? Разве интересно отдать всю радость открытия какой-то посторонней компании, даже если и нам с этого что-то перепадет? Впрочем, и перепадет нам при таком раскладе гораздо меньше.

– Хорошо, но при чем же здесь я? У меня ведь нет доли, – озадаченно поинтересовался коммандер.

– Разумеется, есть! Такая же, как у меня. Неужели вы не поняли – нас трое, и у всех равные доли. У меня, у вас и у этого П.Т. Райли из Сан-Франциско. Дядя хотел разделить богатство между нами тремя, он четко об этом заявил. И единственный способ получить наши равные доли – найти остров, удостовериться, что руда действительно еще там. После этого можно организовать добычу и вывоз, а потом продать в какую-нибудь компанию, занимающуюся выработкой радия, или основать собственную.

– Понятно, – проговорил коммандер.

Снова повисло молчание, прервавшееся, лишь когда они пересекли небольшой мыс, оставив позади гавань и устье, и вышли к открытому морю. Мужчины спустились на галечный пляж, усеянный клубками, лентами и перекрученными мотками водорослей, сохнущих на солнце и наполняющих воздух особенным соленым, рыбным запахом. Уильям удовлетворенно потянул носом, окидывая взглядом горизонт, таинственную туманную дымку, где крошечными тающими тенями двигались корабли. В ста ярдах от него, под блестящими скалами, прибой лизал какую-то ржавую конструкцию, на которую садились отдохнуть чайки. На этой покореженной железке и задержался задумчивый взгляд Уильяма.

– Подводная лодка, – пояснил коммандер. – Там вон еще две лежат.

Уильям кивнул и подошел ближе к воде. На несколько минут он отрешился от окружающей действительности, словно в тумане или во сне видя блики и меняющиеся оттенки воды, слыша печальную мелодию прибоя, протяжное шипение ластящейся к гальке волны. Когда наконец он повернулся и встретил вопросительный взгляд коммандера, ощущение было такое, словно он возвратился из долгого путешествия – и возвратился совсем другим. У него поубавилось горячности, зато прибавилось уверенности. Он готов был отправиться куда угодно и делать что угодно. Уйдя в себя, он будто записался добровольцем на фронт. Море, древнее и безразличное, вынашивающее мириады жизней, задумало, видимо, укротить неподвластную мятежную жизнь человеческого духа, познающего себя наперекор вселенной. Уильям принял вызов. Крепкий соленый воздух кружил голову и даже пьянил. Обернувшись к своему спутнику, застывшему чуть поодаль в той же стальной сфере, спаянной из земли, моря и неба, Уильям протянул руку.

– Коммандер Айвибридж! Мы с вами должны сами отправиться на поиски. Должны! Давайте скрепим договор.

Они пожали руки. Но коммандера явно что-то беспокоило, он хмурился и мрачно жевал губу.

Уильям почувствовал себя глупо. «Наверное, он считает меня слюнтяем. Флотские горазды лепить ярлыки – крепкий малый, хлюпик и прочее. Решил наверняка, что и десяти миль со мной не протянет. А я тоже хорош с рукопожатиями на ровном месте… Нужно теперь взять спокойный деловой тон». Он посмотрел на часы.

– Не пора ли повернуть назад?

– Думаю, не стоит вам строить планы, – размышлял коммандер по дороге с пляжа, – пока не свяжетесь с этим третьим, из Сан-Франциско, у которого широта.

– П.Т. Райли, – подсказал Уильям. – Да, верно. Постоянно про него забываю. Он может все нам испортить. Даже имя какое-то неприятное: П.Т. Райли. Наверняка типичный американский бизнесмен, удалившийся от дел, который вознамерится продать наш остров какой-нибудь компании, если найдет подходящую. Должен признаться, я даже не задумывался особо о его роли в предприятии.

– А чем он заслужил свою долю?

– Я знаю не больше вашего, – развел руками Уильям. – По дядиным словам, он, как и вы, чем-то ему помог в свое время. Служил представителем какой-то американской фирмы в Южных морях.

– Но ведь он вполне может оказаться достойным человеком, – рассудил коммандер. – Вряд ли воротила американского бизнеса пойдет на такую службу. Взять хотя бы вашего дядю – разве он типичный английский бизнесмен?

– Вот уж нет! – рассмеялся Уильям. – Мой дядя вообще ни в какие рамки не вписывался. Он был колоритной личностью. Может статься, этот его знакомый американец – личность не менее колоритная.

– Вроде капитана Стейплдона, – предположил коммандер.

– Да, вот с таким в самый раз искать неизвестные острова! – воскликнул Уильям. – Пусть он немного не в себе, его я принял бы в команду не раздумывая.

– И я. И он тоже загорелся бы идеей и отправился на край света.

– Выходит, Райли отпугивает меня лишь именем и адресом, – признал Уильям. – Связаться с ним все равно нужно, и поскорее. Я не могу его обойти.

– Да, так нельзя. Даже если бы вы знали широту. Это было бы нечестно.

– Согласен. А без широты нам даже отталкиваться не от чего. Остров может находиться на любой точке известной долготы.

– Нет, все не так страшно, – обнадежил коммандер. – Вы, я вижу, не сверялись еще с картой.

– А как я должен был с ней свериться, если долготу узнал только сегодня утром? – удивился Уильям.

– Да, действительно. Простите. – Коммандер прошел несколько шагов в молчании, затем продолжил, уже другим, более воодушевленным тоном: – Я посмотрел вчера. Не смог удержаться. Так вот, если проследить весь меридиан, проходящий через сто двенадцать градусов тридцать шесть минут западной долготы, вы увидите, что он тянется от Калифорнии – длинного узкого полуострова на западном побережье Мексики – до Антарктиды. А значит, обшаривать все Западное полушарие не придется.

– Дядя сразу сообщил, что остров находится в Южных морях.

– Вчера я этого не знал, – улыбнулся коммандер. – Но если посмотреть на карту, вы сами убедитесь, что другой вероятности практически нет, поскольку полярником ваш дядя не был и Антарктиду не исследовал. Если он сам сказал, что остров в Южных морях, то его нужно искать где-то между экватором и сорока градусами южной широты. Можно взять и южнее, но вряд ли, в тех водах вашему дяде нечего делать, если только он не огибал мыс Горн. Вы слышали про остров Пасхи?

– Еще бы! Это тот, с загадочными статуями? Он уже много лет не дает мне покоя. Одна из статуй стоит прямо у входа в Британский музей, бог весть о чем она думает там, в Блумсбери, – но каждый раз, когда заходишь в музей, она смотрит прямо на тебя. Хотите сказать, мы туда попадем?

Коммандер рассмеялся:

– Я и сам всегда мечтал там побывать. Однако сейчас вам важнее, что он расположен почти на той же долготе. Сто девять с чем-то градусов западной, а ваш остров – сто двенадцать градусов тридцать шесть минут. Широта, конечно, может градусов на двадцать расходиться.

– То есть Затерянный где-то недалеко от острова Пасхи? – загорелся Уильям.

– Смотря что понимать под «недалеко», – охладил его коммандер. – Пока неизвестна широта, наверняка сказать ничего нельзя, однако не исключено, что ваш остров окажется в тысяче миль от Пасхи.

– Ох… – протянул Уильям враз потускневшим голосом. Тысяча миль казалась ему непреодолимым расстоянием, тем более на Маркет-стрит с ее витринами и библиотеками, где не видно было бескрайних морских просторов.

– Вы, я смотрю, разочарованы, – улыбнулся коммандер. – Уверяю вас, в тех краях тысяча миль – это практически рукой подать. Но здесь разговаривать не стоит. Я позже растолкую вам подробнее.

В молчании, лавируя между сосредоточенными покупателями и бесцельно прогуливающимися прохожими, они дошли до гостиницы.

– Если хотите, можете подняться ко мне – умыться перед обедом и взглянуть на образец руды, подлинную частицу Затерянного острова, – предложил Уильям.

Самое, пожалуй, странное приглашение за всю его жизнь. Вместе с коммандером они поднялись по унылой лестнице «Лагмутского пакетбота». Семейно-коммерческая атмосфера во всей красе.