Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава III
Однажды после школьных занятий Лупе съезжала на велосипеде со склона горы, длинные волосы развевались от сильного ветра. Стояла страшная жара, воздух был влажным. Температура выше 90 по Фаренгейту, но Лупе напевала песенку, а слова уносило прочь порывом ветра.
Она остановила велосипед перед низким кирпичным зданием, где находилась одна из местных библиотек. Она вошла в компьютерный класс, села перед монитором и впечатала в строку поиска имя Джонатана. И просто глазам своим не поверила, когда на экране появилось его изображение в молодости. Это был он, но более счастливый, с темными волосами, не таким изможденным лицом и со смешинками в глазах. Там были целые страницы материалов о его творчестве и жизни. Лупе прочла все залпом.
«Прославившись как художник, Джонатан Лэнгли является также и признанным мастером репродукции, который более чем за двадцать лет расширил границы традиционного искусства репродукции в самых неординарных направлениях.
Репродукция его самой знаменитой картины «Танцующий бродяга», отличающейся насыщенной цветовой гаммой, смелостью стиля, реалистичностью изображения, остается первой по числу продаж из всех его произведений с самого момента ее появления».
Лупе кликнула мышкой по изображению картины на экране. На картине был нарисован мужчина, который стоит ночью на углу безлюдной улицы. Он был длинноногим, как Джонатан, у него были резко очерченные черты лица и пухлый рот. И только рука вскинута в изящном жесте танцора. Это была прекрасная картина, которая навевала воспоминания.
Лупе продолжала кликать мышкой и читала дальше: «К сожалению, поразительная творческая деятельность Лэнгли трагически оборвалась из-за тяжелой, приведшей к инвалидности болезни, поразившей его в сороковых годах. В настоящее время художник совершенно слеп… проживает где-то в районе залива Сан-Франциско. С начала болезни он не создал ни одного нового произведения».
Кто-то нарочито громко кашлянул у Лупе за спиной. Она оглянулась и увидела, что за ней стоит Бри, и вид у нее весьма нетерпеливый. На ней были черная юбка, облегающий топ и блестящие ожерелья из черных витых шнуров на шее.
– Может, соизволишь сказать, надолго ли ты тут застряла? Мне нужно заняться докладом по социологии!
Лупе взглянула вокруг: все компьютеры были заняты. Работающие за ними школьники пришли примерно за пять минут до нее. Почему Бри не обратилась к кому-то из них? Однако она отогнала от себя эту мысль и улыбнулась Бри.
– Я сейчас закончу. Уже почти все сделала. Извини, что задержала!
Она распечатала на принтере статью о Джонатане, затем быстро собрала книги, чтобы уступить место Бри. Та уселась, не удостоив Лупе взглядом, и даже спасибо не сказала.
Лупе намеренно немного задержалась, словно надеялась, что с ней заговорят. Но Бри только махнула длинными золотистыми волосами. Стоя у нее за спиной, Лупе исподволь наблюдала, как Бри заходит в Facebook.
Бри заметила, что за ней наблюдают, и самодовольно ухмыльнулась.
Вернувшись домой, Лупе увидела, что Джонатан сидит у двери своей квартиры, откинувшись на спинку стула и куря небольшую сигару.
– Кто это?
Лупе промолчала, какое-то мгновение рассматривая Джонатана, словно сравнивая его с той картиной, что видела утром.
– Вы бы не курили! – сказала она.
– Это кто говорит?
– Лупе.
– Ну что же, Лупе, не лезь не в свое дело, – произнес он, выдохнув темное колечко дыма прямо ей в лицо.
– Воздух принадлежит всем, – серьезно сказала Лупе.
– Ох, уволь от наставлений. И кстати, что ты здесь делаешь наверху? Разве ты тут живешь? Ты мне вроде знакома. Ты не пользуешься духами с розовым ароматом?
– Нет! – ответила Лупе, словно на оскорбление. – Я вообще не пользуюсь духами.
– А может, это шампунь. Или ты сама так пахнешь.
Он не стал говорить, что когда чувствовал этот запах в воздухе, то одновременно видел слабый серебристый блеск.
– Я живу здесь с бабушкой и дедушкой, – сообщила ему Лупе. – Это в квартире напротив.
Джонатан глубоко вдохнул сигарный дым.
– Что ж, возможно, это интересно! Ты учишься на медсестру?
– Медсестру?
– Впрочем, неважно.
Он стряхнул пепел от сигары в пепельницу.
– Кстати, какую бы фигню твоя бабушка вчера ни жарила, запах у меня в квартире стоял весь вечер.
Лупе промурлыкала пару нот себе под нос.
– Что это?
– Бабушка мне велела петь это каждый раз, когда кто-то ругается.
Джонатан издал отрывистый смешок.
– Ну, фигня – это вряд ли ругательство. Если хочешь услышать ругательства…
Лупе быстро снова запела песенку.
– Перестань!
Лупе подошла и стала совсем близко.
– А что за гадкую сигару вы курите?
– Это дорогой сорт, вот какую!
– Пожалуйста, прекратите! Моему дедушке и так трудно дышать.
– Это его проблемы.
– Но от вашего курения пострадает наша дружба!
– Дружба? – Он расхохотался. – А лет-то тебе сколько?
– Одиннадцать.
– Что ж, ты для меня немного молода, дорогуша.
– А вам сколько лет?
– Двести двенадцать!
– Вы слишком старый, чтобы курить. Но, раз мы друзья, я вам помогу!
Лупе спокойно забрала у Джонатана сигару и направилась вниз по лестнице.
– Эй, ты что вытворяешь? А ну верни!
Он водил руками по воздуху, пытаясь схватить сигару.
– Я же слепой. Я тебя не вижу!
– Знаю, – ответила Лупе, продолжая спускаться.
– Ты, маленькая негодница, верни сейчас же!
– Все в порядке. Можете кричать сколько угодно. Мы все равно подружимся. Я припасла для вас много хорошего!
– Это ты о чем?
– Простипрощай, гадкая сигара!
– Ты, маленькая чертовка, ты о чем говоришь?
Но Лупе уже была внизу, попрежнему напевая себе под нос. Она унесла сигару далеко на улицу по аллее, а там растоптала ее каблуком.
Бабушка была для Лупе и доверенным лицом, и советчицей; тем человеком, который и направлял, и воодушевлял ее. У нее всегда находился совет на любой случай жизни, причем обычно по каждому случаю она еще и рассказывала какую-то личную историю.
Когда в школе одна из учениц обругала Лупе, бабушка рассказала ей о мальчике, которого все обижали, а он вырос и стал преуспевающим адвокатом, защищал людей, которые не могли сами за себя постоять.
Однажды Лупе подралась с мальчишкой, который хотел стащить ее кошелек; после этого бабушка научила ее специальному приему, она научилась выворачивать руку в запястье, так что в следующий раз парень выронил кошелек, закричав от боли и удивления. «Этим приемом можно также пользоваться, если нужно быстро убежать», – объяснила ей бабушка.
Судя по всему, у бабушки был богатый жизненный опыт, и она всегда знала, что и когда нужно делать.
Это она научила Лупе петь песенки при встрече с чем-то неприятным. Она считала негативные эмоции мощной силой; заразной, как болезнь, с которой необходимо начинать борьбу мгновенно, не оставляя ей ни малейшего шанса на проникновение в душу.
Любимая песенка Лупе начиналась так:
Лупе пела эту песенку столько раз, что уже выучила ее наизусть.
– Помни, у каждого в голове есть умный глаз. Если ты стараешься разглядеть им что-то, то это входит в твою жизнь, – учила бабушка Лупе. – Слова, которые мы произносим, обладают огромной силой. Никогда не говори ничего плохого и не ругайся. Произноси только добрые слова, в которых много света.
– Испанские или английские? – попыталась уточнить Лупе.
Бабушка рассмеялась и обняла внучку.
– Это совсем неважно, цветик ты мой маленький! Любые слова. Главное, чтобы они звучали подоброму и чтобы ты не хотела ничего дурного. Старайся видеть жизнь такой, какой ты хочешь, чтобы она была. Считай жизнь любимых людей благословением и светом. В этом секрет жизни. Что-то, что всем известно, но о чем почти все забывают.
От обнимавшей ее бабушки пахло потом и тальком. Если Лупе вдруг становилось страшно ночью, она обхватывала бабушку за шею крепко обеими руками и сильно прижималась к ней.
Я пускаю в свой мир только хороших людей, ведь они – мое отражение в зеркале…
Видите, вот вы и бросаете курить. Вот, вы уже и ругаетесь меньше.
