Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Здесь упокоен тарантул. От американского издателя
Осенью 1966 года мы должны были опубликовать «первую книгу» Боба Дилана. Остальные издатели нам завидовали. «Этого вы продадите целую кучу», – говорили они, толком и не зная, что это такое, если не считать того, что оно написано Бобом Диланом. По тем временам – магическое имя. «А к тому же смотрите, сколько продали книг Джона Леннона. Так у вас будет вдвое больше – а может, и втрое». Содержание не имело никакого значения.
Боб время от времени заходил в издательство. В те поры ему было трудно перемещаться средь бела дня даже к нашему старому зданию на углу 12-й улицы и Пятой авеню – великолепному сооружению с мраморной лестницей и толстыми стенами, увешанными портретами и фотографиями людей ранга У. Б. Йейтса: мы напечатали и первую книгу Йейтса – да все его книги, вообще-то.
Однажды, когда Боб к нам заявился, секретарша за большим дубовым столом решила, что он ей не нравится, и стала звонить наверх, чтобы узнать, можно ли его впустить. Тогда это казалось забавным, потому что существовало крайне мало мест, где он не оказывался желанным гостем. Бывало, войдет, а люди начинают пялиться, пятиться и перешептываться. Думали, нехорошо на него эдак напирать. Они все равно не очень четко себе представляли, что́ ему говорить.
Мы говорили о его книге, о том, какие надежды он на нее возлагает, и о том, как она должна, по его представлению, выглядеть. И как он ее назовет. Знали только, что «работа идет», что это будет первая книга молодого композитора, робкого парня, который быстро стал известным, иногда писал стихи и странно воздействовал на многих из нас.
Мы не были вполне уверены, что нам с этой книги – кроме денег, конечно. Не знали, что собирается с ней делать сам Боб. Знали только, что хорошие издатели дают авторам шанс нагнать самих себя. Роберт Лоуэлл говорил: «на свой страх и риск вдоль по лезвию бритвы», – и мы думали, что Боб занимается чем-то подобным.
Мы разработали оформление книги, которое нам самим понравилось. Бобу оно тоже понравилось, и мы отправили его в набор. Еще мы наделали значков и сумок с портретом Боба и словом «Тарантул». Хотели привлечь всеобщее внимание к тому факту, что книга выходит в свет. Хотели помочь «Лайфу», «Луку», «Нью-Йорк Таймз», «Тайму», «Ньюзуику» и всем остальным, кто говорил о Бобе. Мы доставили ему гранки, чтобы он мог в последний раз хорошенько посмотреть на книгу, прежде чем мы ее напечатаем, переплетем и начнем выполнять заказы, что нам поступили.
Стоял июнь. Боб сделал небольшой перерыв в работе над фильмом, который монтировал. Мы немного поговорили о книге, о Рамо и Рембо, и Боб пообещал закончить с «некоторыми изменениями» через пару недель. Через несколько дней после этого Боб прекратил работу вообще. Авария с мотоциклом приковала его к постели.
Книгу можно было бы печатать и в таком виде, как было. Но мы этого сделать не могли. Боб не хотел. Теперь он просто не был готов вносить «некоторые изменения». Только и всего.
Время шло, год близился к концу. Некоторые неистовствовали. Где же эта так называемая книга? Он обещал. Обещала компания «Макмиллан». Они даже понаделали этих своих значков и сумок, их еще осталось много, и люди тащат их со складов и продают, потому что на них – портрет Боба; и, может все равно только портрет даже лучше, чем сама книга.
К тому же, несколько наборов гранок разошлось по разным людям, которым книга была послана для предварительного ознакомления. Такие предварительные оттиски делаются с каждой книги. Иногда они даже не сшиваются, а просто скрепляются пружиной.
Прошло еще немного времени. По-прежнему уйма народу говорила о книге и интересовалась, когда же она выйдет в свет. Но она не могла выйти, пока этого не захочет Боб, – если он вообще захочет. А он не хотел.
Время шло, некоторые злились и любопытствовали все больше. Не имеет значения, что это его работа, говорили они. Не имеет значения, чего он хочет, говорили они. В конце концов, какое он имеет право? И вот им удалось достать пару копий тех гранок, и они начали изготовлять копии копий. Эти копии продавались даже лучше, чем значки.
Некоторые газеты заметили, что́ происходит, и решили напечатать части книги, длинные рецензии, рассуждения и разоблачения. Ни Бобу, ни нам это не понравилось. Мы знаем, что у художника есть право самому решать, как поступать со своей работой. И издатель должен защищать это право, а не нарушать его. Это должно быть известно всем. Вы не трогаете того, что вам не принадлежит, а единственное, что нам принадлежит в полной мере, – наша работа.
Поэты и писатели рассказывают нам о наших чувствах. Они находят способы выражать невыразимое. Иногда они говорят нам правду, иногда – лгут, чтобы не разбивать нам сердца.
Боб всегда был впереди – он находил в работе такие пути, которые, может быть, трудно понять. Однако многое из того, что он тогда написал в «Тарантуле», сейчас понять не так уж трудно. Люди меняются, меняются и их чувства. Но «Тарантул» не менялся. Боб хочет, чтобы он был опубликован, и, значит, настало время его опубликовать. Это первая книга Боба Дилана. Вот так он ее и написал – теперь и вы это знаете.
