Факел в ночи

7: Элиас

Меня окружали голоса и шорохи, которые напомнили о раннем утре в лагере кочевников: тихий шепот взрослых, успокаивающих лошадей; дети, разжигающие костер, на котором будет готовиться завтрак.

Я открыл глаза, ожидая увидеть пустыню, залитую солнцем, беззастенчиво ярким даже на рассвете. Однако обнаружил, что лежу под пологом густой листвы. Воздух был насыщен запахами сосновой хвои и покрытой мхом коры. Даже в полумраке я различал потрескавшиеся стволы больших деревьев, некоторые из них казались огромными точно дом. Сквозь паутину ветвей проглядывало небо, еще голубое, но быстро темнеющее от наползавших серых туч. Приближалась гроза.

Я услышал, как что-то пронеслось между деревьями, но когда обернулся – оно уже исчезло. Листва шуршала, точно поле боя, полное шепота призраков. Бормотание то смолкало, то становилось громче.

Я встал, ожидая, что боль прострелит все тело, но ничего не почувствовал. Это казалось странным и неправильным.

Не важно, что это за место, я не должен здесь находиться. Я должен быть с Лайей на пути к Разбойничьему Привалу. Я должен очнуться, должен бороться с ядом, которым отравила меня Комендант. Инстинктивно я потянулся за своими мечами, но их не было.

– В мире призраков никому нельзя отсечь голову, ублюдок-душегуб.

Я узнал этот голос, несмотря на непривычную для него язвительность.

– Тристас?

Мой друг выглядел как и при жизни: черные как смоль волосы, на бледной коже выделялась татуировка с именем возлюбленной. «Аэлия». Он совсем не был похож на призрака. Но он – призрак. Я видел, как он погиб во время Третьего Испытания, сраженный клинком Декса.

Он и чувства испытывал, как будто живой. Я понял это с внезапной ясностью, когда он, оглядев меня, вдруг ударил кулаком в челюсть. Боль от удара ощущалась в два раза слабее, чем должно было быть, и тем не менее я отшатнулся. Ненависть, с которой он ударил меня, была гораздо мощнее удара.

– Это тебе за то, что отдал приказ убить меня во время Испытания.

– Прости, – покаялся я. – Я не хотел.

– Кого это волнует, если я все равно мертв.

– Где мы? Что это за место?

– Место Ожидания. Видимо, для тех, кто умер, но не готов двигаться дальше. Леандр и Деметриус ушли, а я – нет. Застрял тут и слушаю это нытье.

Нытье? Я решил, что он говорит о бормотании духов, что мелькали среди деревьев, но меня оно раздражало не больше, чем шелест волн океана во время прилива.

– Но я не умер.

– Разве она не встретила тебя своей маленькой речью? – спросил Тристас. – Добро пожаловать в Место Ожидания, царство призраков. Я – Ловец Душ. Я здесь, чтобы помочь вам перейти на другую сторону.

Я озадаченно покачал головой, и Тристас недобро улыбнулся.

– Ну, значит, скоро появится и будет пытаться запугать тебя, чтобы ты шел дальше. Здесь всё принадлежит ей.

Он указал на лес и духов, все еще бормотавших где-то за деревьями. Затем его лицо исказилось.

– Это она! – И он мгновенно исчез в лесу. Я повернулся и увидел тень, отделившуюся от ближайшего ствола.

Мои руки были наготове – схватить, смять, ударить. Она приближалась, двигаясь при этом совершенно неестественно. Слишком подвижно, слишком быстро. Когда между нами оставалось всего несколько футов, смутная фигура превратилась в изящную темноволосую женщину и замедлила шаг. Ее лицо было гладким, но я не мог определить возраст. Взгляд черных глаз, в котором читалась вековая мудрость, таил в себе нечто непостижимое.

– Здравствуй, Элиас Витуриус. – В голосе звучал странный акцент, как будто она не привыкла говорить на серранском. – Я – Ловец Душ. Рада наконец-то встретиться с тобой. Я некоторое время за тобой наблюдала.

Верно.

– Мне нужно выбраться отсюда.

– Тебе нравится причинять боль? – спросила она тихо. – Доставлять страдания? Я вижу это. – Она обвела взглядом мои плечи и голову. – Ты несешь это с собой. Зачем? Это приносит тебе счастье?

– Нет. – Я ужаснулся от одной мысли. – Я не намеренно… я не хочу причинять боль людям.

– Да, ты сгубил всех, кто был тебе близок. Твои друзья. Твой дед. Элен Аквилла. Ты всем принес страдания. – Она выдержала паузу, чтобы страшная правда ее слов глубже проникла в мое сознание. – Обычно я не слежу за теми, кто еще по ту сторону, – снова заговорила она, – но ты другой.

– Я не должен здесь находиться, – сказал я. – Я не умер.

Она долго смотрела на меня, склонив голову набок, словно любопытная птица.

– Но ты умер, – возразила она. – Просто ты этого еще не знаешь.

* * *

Внезапно я открыл глаза и увидел затянутое облаками небо. Была середина утра. Я привалился к спине Лайи, уронив голову ей на плечо. Мимо нас проносились невысокие холмы, время от времени встречались хлебные деревья и шары перекати-поля. Лошадь скакала рысью на юго-восток, в сторону Разбойничьего Привала. Почувствовав, что я зашевелился, Лайя обернулась.

– Элиас! – Она притормозила лошадь. – Ты несколько часов был без сознания. Я… я думала, ты вообще не очнешься.

– Не останавливай лошадь. – У меня совсем не осталось сил, которые я чувствовал в себе во время галлюцинаций, но я все равно заставил себя сесть прямо. Голова шла кругом, язык во рту отяжелел. «Крепись, Элиас, – сказал я себе. – Не дай Ловцу Душ утянуть тебя обратно». – Надо ехать дальше… солдаты…

– Мы скакали всю ночь. Я видела солдат, но они были слишком далеко и направлялись на юг.

Под глазами у Лайи залегли тени, руки дрожали. Она совсем выбилась из сил. Я взял у нее поводья, и она привалилась ко мне, прикрыв веки.

– Где ты был, Элиас? Ты помнишь? Потому что те обмороки, что я видела прежде, длились всего несколько минут, самое большее – час. Но ты был без сознания гораздо дольше.

– В странном месте. В ле… лесу.

– Даже не думай отключиться снова, Элиас Витуриус. – Лайя повернулась и потрясла меня за плечи. Я распахнул глаза. – Мне без тебя ничего не сделать. Посмотри на горизонт. Что ты видишь?

Я заставил себя посмотреть вверх.

– Т-тучи. Скоро начнется гроза. Нам нужно укрытие.

Лайя кивнула:

– Я чувствовала ее запах. Грозы. – Она оглянулась. – Этот запах напоминает мне тебя.

Я попытался понять, комплимент ли это, но оставил эту затею. Тысяча чертей, как же я устал.

– Элиас. – Она коснулась моего лица и заставила посмотреть прямо в глаза, золотистые, гипнотические, как у львицы. – Останься со мной. У тебя был молочный брат, расскажи мне о нем.

Голоса уже звали меня. Место Ожидания, вцепившись когтями, затягивало назад.

– Шэн, – выдохнул я. – Его… его имя Шэн. Важный такой, как и мама Рила. Ему девятнадцать, на год меня младше. – Я нес всякий вздор, пытаясь вырваться из холодной цепкой хватки Места Ожидания. Пока я говорил, Лайя сунула мне в руки фляжку и заставила выпить воды.

– Держись, – повторяла она, и я цеплялся за это слово, как за спасительную соломинку. – Не уходи. Ты мне нужен.

Спустя несколько часов разразилась гроза. Ехать верхом стало трудно, но дождь взбодрил меня. Я направил коня в ущелье, заваленное валунами. Стихия разыгралась – дальше нескольких футов ничего было не разглядеть. Но и солдаты Империи, выходит, были так же ослеплены.

Спешившись, я занялся лошадью, но руки не слушались, и пришлось провозиться несколько долгих минут. Я почувствовал, как меня охватывает незнакомый страх, но подавил его. Ты будешь бороться с ядом, Элиас. Если бы тебе суждено было умереть от него, то ты бы уже умер.

– Элиас? – Лайя выглядела обеспокоенной. Стоя рядом со мной, она натягивала брезент между двумя валунами. Когда я закончил, она усадила меня под навесом.

– Она сказала мне, что я причиняю людям боль, – выдал вдруг я, когда мы сели, прижавшись друг к другу. – Приношу им страдания.

– Кто тебе это сказал?

– Я и тебе причиню боль, – продолжил я. – Я всем делаю больно.

– Прекрати, Элиас. – Лайя взяла меня за руки. – Мне ты не причинял боли, поэтому я тебя освободила. – Она на миг замолчала. Дождь окружал нас прохладной завесой. – Постарайся продержаться, Элиас. Ты так долго оставался без сознания в последний раз, а мне нужно, чтобы ты был со мной.

Мы сидели так близко, что я видел впадинку на ее нижней губе. Локон выбился из пучка и, струясь, спускался по золотистой шее. Я бы многое отдал, чтобы оказаться с Лайей вот так наедине, совсем близко, но при других обстоятельствах. Чтобы не было всего этого: отравления, погони, ран, обмороков, призраков.

– Расскажи мне еще историю, – попросила она. – Я слышала, пятикурсники видели южные острова. Там красиво?

Я кивнул, но она продолжала расспрашивать:

– На что они похожи? Вода там чистая?

– Вода там голубая. – Я пытался совладать с собственным голосом и говорить отчетливо, потому что Лайя права: мне нужно продержаться, нужно добраться до Разбойничьего Привала, нужно раздобыть теллис. – Но не… не синяя. В ней тысяча оттенков голубого. И зеленого. Как будто… будто кто-то превратил глаза Элен в океан.

Меня охватила дрожь. Нет… только не это. Лайя взяла мои щеки в ладони. Ее прикосновение вызвало прилив желания.

– Останься со мной, – попросила она. Ее пальцы казались такими холодными, прикасаясь к разгоряченной коже. Молния рассекла небо и осветила ее лицо. В этой вспышке золотистые глаза Лайи выглядели темными, и от нее самой будто повеяло чем-то потусторонним. – Расскажи мне еще о каком-нибудь воспоминании. О чем-нибудь хорошем.

– Ты, – пробормотал я. – Когда я впервые… впервые увидел тебя. Ты красивая, но на свете полно красивых девушек, и… – Подбери нужное слово. Заставь себя продержаться. – Но не этим ты выделялась. Ты как я…

– Останься со мной, Элиас. Останься здесь.

Губы не слушались. Все ближе и ближе подбиралась мгла.

– Я не могу остаться…

– Пытайся, Элиас. Пытайся!

Ее голос стих. Мир погрузился во тьму.

* * *

На этот раз, оказавшись в лесу, я обнаружил, что сижу на земле и греюсь у костра. Ловец Душ сидела напротив меня, терпеливо подкладывая поленья в огонь.

– Плач умерших тебя не беспокоит, – изрекла она.

– Я отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мои, – сказал я. Она кивнула, и я продолжил: – Это не похоже на плач, скорее на шепот.

Я ожидал ответа, но она промолчала.

– Моя очередь. Мои приступы – они не должны длиться по несколько часов. Это твоих рук дело? Ты держишь меня здесь?

– Я уже сказала, что наблюдала за тобой. Я искала возможности поговорить.

– Отпусти меня назад.

– Скоро отпущу, – пообещала она. – У тебя еще есть вопросы?

Во мне вспыхнуло раздражение, захотелось закричать на нее, но мне были необходимы ответы.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что я умер? Я знаю, что это не так. Я жив.

– Ненадолго.

– Ты видишь будущее, как Пророки?

Она вскинула голову, и с ее губ сорвался дикий нечеловеческий рык.

– Не упоминай здесь об этих существах, – произнесла она. – Это священное место, где мертвые обретают покой. А Пророков прокляла сама смерть. – Она откинулась назад. – Я – Ловец Душ, Элиас. Я имею дело с мертвыми. А тебя пометила смерть. – Она похлопала меня по руке в том месте, где Комендант порезала меня звездой.

– Но яд не убил меня, – возразил я. – И если мы с Лайей раздобудем экстракт теллиса, то и приступы закончатся.

– Лайя, девушка-книжница. Еще один уголек, который готов сжечь этот мир, – сказала она. – Ты и ей причинишь боль?

– Никогда.

Ловец Душ покачала головой:

– Ты влюбился в нее. Неужели ты не видишь, что делаешь? Комендант отравила тебя. И ты сам, в свою очередь, несешь в себе яд. Ты отравишь жизнь Лайи, ее радости, ее надежды, как поступал со всеми остальными. Если она тебе дорога, то не позволяй ей привязываться к тебе. От тебя нет антидота, как и от яда, что убивает тебя.

– Я не собираюсь умирать.

– Одним лишь желанием судьбу не изменить, Элиас. Подумай об этом, и все поймешь. – Печально улыбаясь, она ворошила костер. – Возможно, я снова позову тебя сюда. У меня много вопросов…

Я вернулся в мир живых, дернувшись так резко, что больно клацнул зубами. Ночь была окутана туманом. Видимо, я пробыл без сознания несколько часов. Лошадь упрямо двигалась вперед, но я чувствовал, что ноги ее дрожали. Вскоре нам понадобится сделать остановку.

Лайя правила лошадью и не обращала внимания на то, что я очнулся. Мне не хватало той ясности мысли, что я ощущал, когда находился в Месте Ожидания, но слова Ловца Душ помнил прекрасно. Подумай об этом, и все поймешь.

Я перебрал в уме все яды, о которых знаю, кляня себя за то, что не слишком усердно занимался у центурионов Блэклифа, которые натаскивали нас по токсинам. Мортроза. О нем упоминали лишь вскользь, потому что в Империи он запрещен, даже маскам. Этот яд объявили вне закона столетие назад, после того как с его помощью пытались убить Императора. Исход всегда один – смерть. В больших дозах убивает быстро, в малых – единственными симптомами являются тяжелые обмороки. Ими мучаются, как я помнил, от трех до шести месяцев, затем умирают. И нет никакого лекарства. Никакого антидота.

Наконец я понял, почему Комендант позволила нам сбежать из Серры, почему не потрудилась перерезать мне горло. Просто ей это было ни к чему. Потому что она уже меня убила.