Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
1
Во время зарубежных командировок китайские лидеры лишний раз убедились в том, что главное – не децентрализация власти, а самостоятельность госпредприятий. Больше всего их поразила высокая производительность и динамизм капиталистических компаний. В отличие от Nissan – фирмы, которая произвела глубочайшее впечатление на Дэн Сяопина в ходе его визита в Японию в 1978 году, – погрязшие в бюрократизме китайские предприятия были крайне неэффективны. Неудивительно, что после Третьего пленума китайское руководство объявило реформу госкомпаний главным условием роста социалистической экономики. В редакционной статье в газете «Жэньминь Жибао» от 19 февраля 1979 года, отражавшей официальную позицию китайского правительства, говорилось: «Самая неотложная задача нынешней экономической реформы – это расширить самостоятельность крупных государственных предприятий». В течение нескольких последующих лет реформа предприятий – в первую очередь наделение полномочиями государственных предприятий и предоставление им возможности сохранять у себя прибыль – являлась самой важной частью экономической перестройки (Wu Li 1999: 841–846; Wu Jinglian 2003: 138–144; Xiao Donglian 2004: 191).
Местные органы власти, знакомые с хозяйственными реалиями, прекрасно осознавали, что улучшение работы государственных предприятий – фундаментальный фактор решения проблем социалистической экономики. Реформа госпредприятий началась еще до Третьего пленума. В октябре 1978 года появилась информация о первых успехах: отличилась провинция Оычуань во главе с губернатором Чжао Цзыяном, которого в 1980 году назначат премьером Госсовета (Tang Jisheng 1998: 358; Wu Li 1999: 842). Реформа значительно ограничила власть различных ведомств над государственными предприятиями, руководители которых получили право самостоятельно принимать решения по некоторым вопросам. В частности, у них появилась возможность назначать менеджеров среднего звена (хотя увольнять сотрудников им не разрешили), оставлять себе определенную часть прибыли и увеличивать объемы производства сверх показателей, указанных в Госплане. Третий пленум придал всем этим переменам дополнительный импульс. К началу 1979 года число затронутых реформой предприятий в одной только Сычуани достигло сотни (Wu Li 1999: 842). К ним присоединились еще 50 предприятий в соседней провинции Юньнань (Shirk 1993: 200). Изучив успешный сычуаньский опыт, Госсовет КНР в мае 1979-го выбрал для проведения аналогичных преобразований восемь крупных государственных предприятий, в том числе ведущего производителя стали Capital Steel и ряд других компаний в Пекине, Шанхае и Тяньцзине. К концу 1979 года к программе присоединились более 4200 крупных госпредприятий (Wu Jinglian 2005: 145). К 1981-му в Китае (за исключением Тибета) было уже более 6600 реформированных госпредприятий.
Помимо предоставления предприятиям прав принимать управленческие решения китайское правительство приняло ряд других мер, направленных на реформирование промышленности. К тому времени многим стало понятно, что государственным предприятиям мешают два вида ограничений. Во-первых, не имея права самостоятельно принимать решения, предприятия становились пешками в руках различных представителей власти. Они не могли сами решать, что производить и в каких объемах, кого нанимать на работу, а кого увольнять, сколько денег инвестировать, как вознаграждать труд руководителей и рабочих. На самом деле государственные предприятия только назывались «предприятиями». Таким образом, в первую очередь надлежало реформировать госкомпании, предоставив им право самостоятельно вести бизнес – как полагается настоящим предприятиям.
Вторым препятствием была раздробленная структура промышленности. Поскольку Мао неоднократно предпринимал попытки сделать каждую административно-территориальную единицу (от провинций до уездов) как можно более независимой в экономическом плане, китайские госпредприятия были невелики, однако их было чрезвычайно много и все они работали в полной изоляции друг от друга. Даже добывающие и перерабатывающие компании в одной и той же отрасли взаимодействовали чаще всего не напрямую, а через правительственных чиновников. Таким образом, государственные предприятия в разных административно-территориальных единицах образовывали группу промышленных объектов, подчинявшихся местным органам власти. Для решения этой структурной проблемы Госсовет в июле 1980 года призвал к объединению и укрупнению госпредприятий (Xiao Donglian 2004: 204). Что касается машиностроения (наиболее фрагментированной отрасли народного хозяйства во времена Мао Цзэдуна), в начале 1981 года Госкомитет по машиностроению предложил государственным предприятиям осуществить слияние. Кампания по слияниям охватила даже госаппарат. К 1982 году было создано Национальное бюро машиностроения, объединившее четыре ранее существовавших ведомства (Kuang Jiazai, Gai Jun 2004: 311–312).
Вдобавок к преобразованиям в системе управления промышленностью Госсовет решил поставить эксперимент с «комплексной реформой национальной экономической системы» в масштабе целых городов (Zong Han 2007: 30–41; Peng Shen, Ohen Li 2008: 125–128). Первым «подопытным» городом в октябре 1981 года стал Шаши в провинции Хубэй, население которого составляло 243 тысячи человек. В марте 1982-го за ним последовал Чанчжоу в провинции Цзянсу – сопоставимый по размеру город. В феврале 1983 года к ним присоединился Чунцин – первый крупный город, ставший экспериментальной площадкой для «комплексной экономической реформы». В мае участие в проекте приняли еще несколько крупных городов с населением несколько миллионов человек – Вухань, Шэньян, Далянь, Харбин, Гуанчжоу и Сиань. Город Шаши – первопроходец на пути реформ – вырвался из безвестности, оставив след в истории перестройки китайской экономики. Он первым объединил фирмы, чтобы сократить издержки за счет укрупнения масштаба производства; позволил предприятиям самим решать, какую продукцию выпускать; расширил возможности предприятий в сфере кадровой политики; создал систему экономической ответственности руководства. Данный этап экономических реформ оставил очень мало документальных свидетельств, и ученые обошли его вниманием – возможно, потому, что по сравнению с особыми экономическими зонами успехи городов-экспериментаторов кажутся весьма скромными. И все же пилотные проекты в городах – наряду с реформой госпредприятий и реструктуризацией промышленности – наглядно показывают, что в конце 1970-х – начале 1980-х годов китайское правительство прилагало целенаправленные усилия в целях реформирования промышленности.
В общем и целом предприятия быстро откликнулись на нововведения. Получив право самостоятельно принимать управленческие решения, они увеличили объем производства и повысили свою эффективность. В результате доходы рабочих возросли (до этого в течение многих лет им не повышали зарплату). В конце 1980 года была введена система контрактов, устанавливающих компетенцию руководителя. Она, с одной стороны, гарантировала менеджерам высшего звена независимость, а с другой – подробно описывала их обязанности. На стратегическом уровне самое важное, непреходящее наследие реформы состояло в том, что она покончила с монополией централизованного планирования в организации промышленного производства. Государственные предприятия, выполнив план, могли сами решать, что им производить. Благодаря этому социалистическая экономика сумела «перерасти план» (Naughton 1995). Когда государственные предприятия начали производить товары, не предусмотренные Госпланом, они превратились в субъекты рынка. Отсюда проистекает характерная особенность китайской экономической реформы, известная как «двухрельсовая система», – сосуществование в государственном секторе экономики как централизованного планового регулирования, так и рыночных элементов (Wu Jinglian 2005: 68–71). В результате доминирование государственного сектора и отсутствие широкомасштабной приватизации не стали препятствием на пути возникновения рыночных механизмов.
Однако, несмотря на успехи в деле реформирования промышленности, состояние экономики практически не улучшилось – по крайней мере судя по стандартным краткосрочным макроэкономическим показателям. Напротив, с тех пор как предприятия стали удерживать часть прибыли для дальнейшего инвестирования и выплаты компенсации сотрудникам, налоговые поступления в государственный бюджет сократились. Наметился дефицит бюджета, забрезжила угроза инфляции. В 1979 году дефицит достиг беспрецедентного, внушающего тревогу уровня – 17 миллиардов юаней; показатель оставался высоким на протяжении последующего года (12,8 миллиарда). Сводный индекс цен в 1980-м вырос на 6 %; в городах рост превысил 8 %. Китайское правительство, привыкшее к колебаниям индекса вокруг отметки 1 %, было обеспокоено уровнем инфляции, которую считало капиталистическим злом. Китайская экономика еще не полностью оправилась после финансовых проблем, вызванных «скачком вовне», так что дефицит бюджета или инфляция могли с легкостью пустить ее под откос, заодно подорвав политическую стабильность. Китайские власти были вынуждены скорректировать экономический курс и приостановить реформы. Первая волна преобразований, последовавших за Третьим пленумом, вызвала разочарование: настоящего прорыва не получилось.
