Дон Жуан

Все та же неотвязчивая мысльВокруг меня как черный ворон вьется…Так поступить! Зачем он не сказал мне,Что он во мне ошибся? Что не та я,Которую искал он? Не сказал мне,Что, полюбив, он разлюбил меня?Я поняла б его, я извинила б,Я оправдала бы его! УжелиМоих упреков, слез или моленийБоялся он? Я не давала праваЕму так низко думать обо мне!Все мог он сделать, все, но это – это, —О боже, боже, пожалей меня!(Подходит к окну.)Октавио нейдет. Я знаю, где он.Но мысль о нем мне не тревожит сердца —Я не страшуся друга потерять —Страшуся только, чтоб его противникИз боя вновь не вышел невредим.Уже во мне иссякли без возвратаИ жалость и участие. МеняОн как поток схватил неумолимыйИ от всего родного оторвал.С боязнию теперь в себя гляжу я;Там прошлого не видно и следа,И чуждые мне чувства поселилисьВ опустошенном сердце. Страшно, страшно!Лишь смерть его, лишь только смерть однаПокой душевный возвратить мне может!Пока он жив, ни здесь, ни на могилеОтцовской, ни в стенах монастыряНе в силах я ни плакать, ни молиться.Но, кажется, послышались шаги…Звенят по мраморным ступеням шпоры…Идут сюда… Октавио вернулся!

Октавио!.. Ну, что же?

Это я.Донна Анна, в ужасе, отступает.Я знаю, донна Анна, что мой видВселяет в вас и ненависть и ужас.Вы правы. Для меня прощенья нет —Нет никаких пред вами оправданий.Я был для вас орудием судьбыИ не могу исправить, что случилось.Но я пришел сказать вам, что навекЯ покидаю этот край, что выОт близости избавитесь несноснойИ можете свободнее дышать.

Что мне мешает в грудь ему сейчасВонзить кинжал? Какое колебаньеМою бессилит руку?

Донна Анна,Когда до вас известие дойдетО смерти ненавистного Маранья,Могу ли ожидать, что это имяНе будете вы боле проклинать?

Он говорит о смерти! Боже правый!О смерти он дерзает говорить,Тот, кто всегда кровавой смертью дышит,Кому она послушна, как раба!Где дон Октавьо? Отвечайте, где он?

Октавио убит.Донна Анна хочет говорить, он ее предупреждает.Я не искалЕго погибели. Он сам хотелСо мною биться. Я не мог емуПодставить горла, как овца; но яЗавидую теперь его судьбе.

Обрызган кровью моего отца,Он моего еще зарезал братаИ хвалится убийством предо мной!И не расступится под ним земля?И пламя не пожрет его? Гром божий,Ударь в него! Испепели его!

Увы, никто не слышит, донна Анна,Проклятий ваших. Ясен свод небес,Мерцают звезды, лавр благоухает,Торжественно на землю сходит ночь,Но в небесах все пусто, донна Анна.В них бога нет. Когда б внезапно громТеперь ударил, я б поверил в бога,Но гром молчит – я верить не могу.

Он богохульствует! Доколь, о боже,Терпение твое не истощится?

О, если бы я мог в него поверить,С каким бы я раскаяньем пал ниц,Какие б лил горячие я слезы,Какие бы молитвы я нашел!О, как тогда его я умолял бы,Чтобы еще он жизнь мою продлил,И мог бы я, босой, и в власянице,Простертый в прах, и с пеплом на главе,Хоть долю искупить тех преступлений,Которые безверьем рождены!Каких бы я искал себе мучений,Каким бы истязаньям предал плоть,Как жадно б я страданьем упивался,Когда бы мог поверить в божество!О, горе мне, что не могу я верить!

Что слышу я? Тот самый, кто в других,С рассчитанным, холодным наслажденьем,Всегда святыню сердца убивал, —Тот сожалеет о своем безверье!

Я разрушал, в моем ожесточенье,Обман и ложь везде, где находил.За жизнь мою и за мое рожденьеСлепой судьбе без отдыха я мстил.Себя, других, весь мир я ненавидел,Я все губил. Один лишь только раз,В тот светлый день, когда я вас увидел,В моей душе надежда родилась.Но я уж был испорчен. Я не могМоей любви поверить. Слишком частоЯ был обманут. Я боялся вновьПопасться в сеть; я гордо захотелУбить в себе мучительное чувство,И святотатно я его попрал.Я сам себе безумно посмеялся,И моего упорного безверья,Моей насмешки горькой над собойВы сделалися жертвой. Не глядитеТак гневно на меня – увы, я знаю,Что я преступник, но уж я наказан.Не удалося мне торжествовать.Я победить себя не мог. Ваш образНе в силах я изгладить, ни забыть,Да! В бога я давно уже не верю,Но верить в вас еще не перестал!Когда б я мог, хоть изредка, вас видеть —Не здесь – о нет, но в церкви где-нибудь;Незримый вами, в темном углубленье,Меж нищими, колонною сокрыт,Когда б я мог, хоть издали, украдкой,Ваш иногда услышать голос – о!Тогда, быть может, был бы я спасенИ верить вновь тогда бы научился!

Уж слишком долго слушала я вас —Меж нами разговоров быть не может.Раскаялись когда вы непритворно,Ищите утешенья в лоне церкви,Меня ж оставьте – вам не место здесь.

Я церковью отринут. В этот миг,Пока я с вами говорю, убийцыВезде уж рыщут по моим следам,И голова оценена моя.От церкви не могу я ждать пощады!

Идите в Рим. К ногам падите папы.Петра наместник[19] может вас простить.

Когда не верю в самого я бога,Чего у папы мне еще искать!Не папа может воскресить надежду,Не папа с жизнью может помирить!Простите, донна Анна. Я безумец.Увлекся я несбыточной мечтой.Нет, для меня не может быть спасенья!Идти я должен до конца. НельзяОстановиться мне на полдороге.В отчаянье я брошуся опять!Пусть опьянят мой разум преступленья,В страстей тревоге пусть забуду яБлеснувший мне отрадный луч надежды!Как бешеный, неукротимый конь,Я к пропасти направлю бег безумныйИ, как шумящий водопад, с высотНизринусь в бездну. Мне одна дорога:Ничтожества спасающая ночь!

Слова безумья или ослепленья!Я ненавижу вас… но долг велитВам указать убежище молитвы…Барабанный бой.

«Во имя короля и Sant’ officio!Сим объявляется всем христианам,Что дон Жуан, маркезе де Маранья,От церкви отлучается ХристовойИ вне законов ныне состоит.Все для него убежища закрыты,Не исключая божьих храмов. Всем,Кому его известно пребыванье,Вменяется в священный долг о немНемедленно начальству донести.К кому ж он обратится, тот егоОбязан выдать в руки местной власти,Под спасеньем вечного проклятья, —Таков над ним церковный приговор».Барабанный бой.

Вы слышали? Могу ли я ещеМириться с церковью или с законом?Простите! Кончено! Моя судьбаДа совершится!

Стойте, дон Жуан!

Сеньора, офицер священной стражиЖелает вас увидеть.

Пусть войдет.

Прошу меня простить, сеньора. ЯС патрулью наряжен от Sant’ officioАрестовать преступника.

Кто он?

Нам показалось, что он в эту виллуВошел недавно.

Как его зовут?

К несчастью, вам его известно имя:То дон Жуан, маркезе де Маранья.

Как можете вы полагать, чтоб онОсмелился сюда прийти? Вы, верно,Заметили кого-нибудь другого.Но я велю везде вас проводитьИ позволяю осмотреть всю виллу.

Сеньора… этот плащ?..

Какую связьИмеет с порученьем вашим чей-тоОставленный здесь плащ? Надеюсь, выНе думаете, чтобы я скрывалаУбийцу моего отца?

Сеньора,Я виноват, простите, мы ошиблись.