Послания
Послание второе
Хорошо сидеть под черной смородиной,Дышать, как буйвол, полными легкими,Наслаждаться старой, истрепанной «Родиной»И следить за тучками легкомысленно-легкими.
Хорошо, объедаясь ледяной простоквашею,Смотреть с веранды глазами порочными,Как дворник Пэтэр с кухаркой АгашеюУгощают друг друга поцелуями сочными.
Хорошо быть Агашей и дворником Пэтэром,Без драм, без принципов, без точек зрения,Начав с конца роман перед вечером,Окончить утром – дуэтом храпения.
Бросаю тарелку, томлюсь и завидую,Одеваю шляпу и галстук сиреневыйИ иду в курзал на свидание с Лидою,Худосочной курсисткой с кожей шагреневой.
Навстречу старухи мордатые, злобные,Волочат в песке одеянья суконные,Отвратительно-старые и отвисло-утробные,Ползут и ползут, словно оводы сонные.
Где благородство и мудрость их старости?Отжившее мясо в богатой материиЗаводит сатиру в ущелие яростиИ ведьм вызывает из тьмы суеверия…
А рядом юные, в прическах на валиках,В поддельных локонах, с собачьими лицами,Невинно шепчутся о местных скандаликахИ друг на друга косятся тигрицами.
Курзальные барышни, и жены, и матери!Как вас не трудно смешать с проститутками,Как мелко и тинисто в вашем фарватере,Набитом глупостью и предрассудками…
Фальшивит музыка. С кровавой обидоюКатится солнце за море вечернее.Встречаюсь сумрачно с курсисткою Лидою —И власть уныния больней и безмернее…
Опять о Думе, о жизни и родине,Опять о принципах и точках зрения…А я вздыхаю по черной смородинеИ полон желчи, и полон презрения…
1908
Гугенбург[4]