Париж

NOTRE-DAME

Другие здания
              лежат,
                     как грязная кора,
в воспоминании
               о Notre-Dame’e[9].
Прошедшего
           возвышенный корабль,
о время зацепившийся
                     и севший на мель.
                         Раскрыли дверь —
                 тоски тяжелей;
желе
     из железа —
                 нелепее.
Прошли
       сквозь монаший
                      служилый елей
в соборное великолепие.
Читал
                                письмена,
                украшавшие храм,
про боговы блага
                 на небе.
Спускался в партер,
                    подымался к хорам,
смотрел удобства
                 и мебель.
Я вышел —
          со мной
                                            переводчица-дура,
щебечет
        бантиком-ротиком:
«Ну, как вам
             нравится архитектура?
Какая небесная готика!»
Я взвесил все
              и обдумал, —
                           ну вот:
он лучше Блаженного Васьки.
                         Конечно,
         под клуб не пойдет —
                              темноват, —
об этом не думали
                  классики.
Не стиль…
            Я в этих делах не мастак.
Не дался
         старью на съедение.
Но то хорошо,
                                        что уже места
готовы тебе
            для сидения.
Его
    ни к чему
              перестраивать заново —
приладим
         с грехом пополам,
а в наших —
            ни стульев нет,
                          ни органов.
Копнёшь —
          одни купола.
И лучше б оркестр,
                   да игра дорога —
сначала
        не будет финансов, —
а то ли дело,
              когда орган —
играй
                                хоть пять сеансов.
Ясно —
       репертуар иной —
фокстроты,
           а не сопенье.
Нельзя же
          французскому Госкино
духовные песнопения.
А для рекламы —
                не храм,
                                                   а краса —
старайся
         во все тяжкие.
Электрорекламе —
                 лучший фасад:
меж башен
          пустить перетяжки,
да буквами разными:
                    «Signe de Zoro»[10],
чтоб буквы бежали,
                                             как мышь.
Такая реклама
              так заорет,
что видно
          во весь Boulmiche[11].
А если
       и лампочки
                  вставить в глаза
химерам
        в углах собора,
                        Тогда —
        никто не уйдет назад:
подряд —
         битковые сборы!
Да, надо
         быть
              бережливым тут,
ядром
      чего
           не попортив.
                        В особенности,
               если пойдут
громить
        префектуру
                   напротив.

1925