Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России

IV. Территориальное разделение труда и отделение земледелия от промышленности

В непосредственной связи с разделением труда вообще стоит, как было уже замечено, территориальное разделение труда, специализация отдельных районов на производстве одного продукта, иногда одного сорта продукта и даже известной части продукта. Преобладание ручного производства, существование массы мелких заведений, сохранение связи работника с землей, приковывание мастера к известной специальности, все это обусловливает неизбежно замкнутость отдельных промышленных округов мануфактуры; иногда эта местная замкнутость доходит до полной оторванности от остального мира⁴⁵⁸, с которым имеют дело только купцы-хозяева.

В нижеследующей тираде г. Харизоменов недостаточно оценивает значение территориального разделения труда: «Громадные расстояния империи связаны с резкими различиями природных условий: одна местность богата лесом и зверем, другая – скотом, третья изобилует глиной и железом. Эти природные свойства определяли и характер промышленности. Большие расстояния и неудобства путей сообщения делали невозможной или крайне дорогой перевозку сырья. Вследствие этого по необходимости промысел должен был ютиться по той местности, где под руками был обильный сырой материал. Отсюда и произошла характерная черта нашей промышленности – специализация товарного. производства по огромным и сплошным районам» («Юрид. Вестник», 1. с., с. 440).

Территориальное разделение труда составляет характерную черту не нашей промышленности, а мануфактуры (и в России и в других странах); мелкие промыслы не вырабатывали таких широких районов, фабрика нарушила их замкнутость и облегчила перенесение в другие места заведений и масс рабочих. Мануфактура не только создает сплошные районы, но. и вводит специализацию внутри таких районов (потоварное разделение труда). Наличность сырья в данной местности – отнюдь не обязательна для мануфактуры и вряд ли даже обычна для нее, ибо мануфактура предполагает уже довольно широкие торговые сношения⁴⁵⁹.

В связи с описанными чертами мануфактуры стоит то обстоятельство, что этой стадии капиталистической эволюции свойственна особая форма отделения земледелия от промышленности. Наиболее типичным промышленником является теперь уже не крестьянин, а не занимающийся земледелием «мастеровой» (на другом полюсе – купец и хозяин мастерской). В большинстве случаев (как мы видели выше) организованные по типу мануфактуры промыслы имеют неземледельческие центры: или города или (гораздо чаще) села, жители которых почти не занимаются земледелием, и которые должны быть причислены к поселениям торгово-промышленного характера. Отделение промышленности от земледелия имеет здесь глубокие основания, коренящиеся и в технике мануфактуры, и в ее экономике, и в ее бытовых (или культурных) особенностях. Техника приковывает рабочего к одной специальности и поэтому делает его, с одной стороны, негодным для земледелия (слабосильным и пр.), с другой стороны, требует непрерывного и продолжительного занятия мастерством. Экономический строй мануфактуры характеризуется несравненно более глубокой дифференциацией промышленников, чем в мелких промыслах, – а мы видели, что в мелких промыслах параллельно с разложением в промышленности идет разложение в земледелии. При том полном обнищании масс производителей, которое является условием и следствием мануфактуры, – ее рабочий персонал не может рекрутироваться из мало-мальски исправных земледельцев. К культурным особенностям мануфактуры относится, во-1-х, очень продолжительное (иногда вековое) существование промысла, кладущее особый отпечаток на население; во–2-х, более высокий жизненный уровень населения⁴⁶⁰. Об этом последнем обстоятельстве мы скажем сейчас подробнее, но сначала заметим, что полного отделения промышленности от земледелия мануфактура не производит. При ручной технике крупные заведения не могут вытеснить совершенно мелких, особенно если мелкие кустари удлиняют рабочий день и понижают уровень своих потребностей: при таких условиях мануфактура, как мы видели, даже развивает мелкие промыслы. Естественно поэтому, что вокруг неземледельческого центра мануфактуры мы видим в большинстве случаев целый округ из земледельческих поселений, жители которых тоже занимаются промыслами. И в этом отношении, следовательно, рельефно сказывается переходный характер мануфактуры между мелким ручным производством и фабрикою. Если даже на Западе мануфактурный период капитализма не мог произвести полного отделения промышленных рабочих от земледелия⁴⁶¹, то в России, при сохранении многих учреждений, прикрепляющих крестьян к земле, такое отделение не могло не замедлиться. Поэтому, повторяем, наиболее типичным для русской капиталистической мануфактуры является неземледельческий центр, притягивающий к себе население из окрестных деревень, – жители которых полуземледельцы, полупромышленники, – и главенствующий над этими деревнями.

Особенно замечателен при этом факт более высокого культурного уровня населения в таких неземледельческих центрах. Более высокая грамотность, значительно более высокий уровень потребностей и жизни, резкое отделение себя от «серой» «деревни-матушки» – таковы обычные отличительные черты жителей в подобных центрах⁴⁶². Понятно, какое громадное значение имеет этот факт, наглядно свидетельствующий о прогрессивной исторической роли капитализма и притом чисто «народного» капитализма, об «искусственности» которого вряд ли бы решился говорить и самый ярый народник, ибо громадное большинство характеризуемых центров относится обыкновенно к «кустарной» промышленности! Переходный характер мануфактуры сказывается и здесь, так как преобразование духовного облика населения она только начинает, заканчивает же его лишь крупная машинная индустрия.

458. Беличий промысел в Каргопольском уезде, ложкарный в Семеновском.

459. Ввозное (т е. не местное) сырье обрабатывают ткацкие промыслы, павловские, гжельские, пермские кожевенные и мн. др. (ср. «Этюды», с. 122–124). (См. Сочинения, 5 изд., том 2, стр. 329–332. Ред.)

460. Г-н В. В. уверяет в своих «Очерках куст. пром.», что «у нас… очень мало кустарных уголков, вовсе оставивших сельское хозяйство» (36) – мы показали выше, что их, напротив, очень много – и что «те слабые проявления разделения труда, которые мы наблюдаем в нашем отечестве, должны быть приписаны не столько энергии промышленного прогресса, сколько неподвижности размеров крестьянского землевладения…» (40). Того обстоятельства, что эти «кустарные уголки» отличаются особым укладом техники, экономики и культуры, что они характеризуют особую статью развития капитализма, г. В. В. не замечает. Важно то, что «промышленные села» большею частью получили «низший надел» (39) – (в 1861 г., когда их промышленная жизнь измерялась десятками, а иногда и сотнями лет!) – и, разумеется, не будь этого попущения начальства, не было бы и капитализма.

461. «Das Kapltal», I2, 779–780. ( 158 )

462. Важность этого факта заставляет нас дополнить приведенные в § II данные еще нижеследующими. Слобода Бутурлиновка Бобровского уезда Воронежской губ. – один из центров кожевенного производства. Дворов 3681, из них 2383 не занимаются земледелием. Жителей Солее 21 тыс. чел. Дворов с грамотными 53 % против 38 % по уезду (земско-стат. сборник по Бобровскому уезду). Слобода Покровская и село Балаково Самарской губ. имеют каждое свыше 15 тыс. жит., из которых особенно много сторонних. Бесхозяйных 50 % и 42 %. Грамотность выше среднего. Статистика отмечает, что торгово промышленные селения вообще отличаются большей грамотностью и «массовым появлением бесхозяйных дворов» (земско-стат. сборники по Новоузенскому и Николаевскому уездам). – О более высоком культурном уровне «кустарей» ср. еще «Труды пуст. ком «, III, с. 42; VII, с. 914, Смирнов, 1. с., с 59, Григорьев, 1. с, с. 106 и ел; Анненский, 1. с., с. 61, «Нижегородский сборник», т. II с. 223–239, «Отч. и иссл «, II, с. 243; III, 151. Затем «Пром. Влад. губ.». III, с. 109 – живая передача того разговора, который вел исследователь. г. Харизоменов, со своим возницей – ткачом шелка. Ткач этот жестоко и резко нападал на «серую» жизнь крестьян, на низкий уровень их потребностей, на их неразвитость и пр. и закончил восклицанием: «Эх, господи, подумаешь, из-за чего только люди живут'«Давно уже замечено, что русский крестьянин всего более беден сознанием своей бедности. О мастеровом капиталистической мануфактуры (не говоря уже о фабрике) приходится сказать, что в этом отношении он – человек сравнительно очень богатый.