Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
III
Стоило пожалеть о нелепой авантюре с осквернением таинства. Но Клодий ни о чем не жалел. Помпея нравилась ему, и он получил ее. Краткий миг Венериных утех… Но что длится дольше? Власть? Миг власти над этим Городом так же краток, как Венерин спазм. Но столько людей, не безумных, а, напротив, пожилых и солидных, стремятся наверх с жадностью, столь же ненасытной, как похоть Приапа.
Теперь Клодий мог встретиться с Помпеей в любой момент, потому как Цезарь с женой немедленно развелся после скандала. Милашка Помпея, тебе не повезло! Грустишь, прячешься, не выходишь из дома. Оказалось, что Цезарь тебя не любил. Ради первой жены Гай Юлий готов был рискнуть жизнью. А ради тебя, Помпея, рисковал Клодий своим добрым именем, которого у него никогда и не было.
Нет, с Помпеей Клодий встречаться не будет. Зачем? Все уже было: холод зимнего вечера, объятия в шалаше, угроза разоблачения, пьянящий напиток, от одного глотка которого весь мир перевернулся. Тот вечер не повторить. Нелепо искать наслаждения, которые миновали, – это как секрет коринфской бронзы, разгадать который уже никому не дано.
Сладостное приключение, из которого Клодий вышел обвиняемым, а Цезарь – свободным от брачных уз, не может иметь продолжения. Клодий был почти уверен теперь, что Цезарь ловко воспользовался скандалом: по Риму поползли слухи, что супруга тяготила великого понтифика.
Помпея – дальняя родственница Помпея Великого, но вряд ли ее судьба обеспокоит знаменитого полководца: Помпей и сам, вернувшись с Востока, развелся с женой, ибо поведение супруги Великого во время отсутствия мужа было отнюдь не безупречно. Теперь они оба – завидные женихи, Цезарь и Помпей. Один – патриций, другой – плебей, отнюдь не из знатных. Но ситуация в римской аристократии запутывалась год от года. Кто здесь знатен, а кто – выскочка, кто с кем в родстве и кто чей враг – разобраться в этом уже не каждому было под силу. Чтобы понять происходящее, Клодий порой рисовал на вощеных дощечках схемы со стрелочками. И всегда в этих схемах присутствовали Цезарь, Цицерон, Помпей и Красс.
Цезарь – претор прошлого года, он должен ехать в Дальнюю Испанию – управлять провинцией. Но выехать не может из-за предстоящего суда над Клодием. Цезарь – аристократ, со всеми ровный в обращении, доброжелательный, образованный, но порой склонный к внезапным авантюрам. Чего хочет этот человек, многие гадают, подозревая великие замыслы. Но точно не знает никто.
Потом – Цицерон. Он выскочка, его отец – безвестный всадник из Арпина, не замеченный на политическом поприще, занимавшийся всю жизнь своими сельскими угодьями. Для всех в Риме Цицерон – «новый человек». Но, несмотря на это, он был избран консулом, ему удалось подавить заговор Катилины. Теперь он всем рассказывает о достигнутых успехах. И чем больше рассказывает, тем больше его ненавидят. Единственный верный союзник Цицерона – его брат Квинт, гневливый, вспыльчивый человек, который возвысился лишь благодаря старшему брату. В свое консульство Марк Цицерон протащил Квинта в преторы, и теперь бывший претор Квинт Цицерон управляет провинцией. Однако сенат к Цицерону благоволит. Прекрасный оратор и писатель отменный. Если, разумеется, говорить о его прозе, не о стихах. Его речи идут в книжных лавках нарасхват. Цицерона можно терпеть, пока он полезен, и его можно использовать. Но надо учитывать, что Цицерон не любит Цезаря и льнет к Помпею.
Итак, перед нами Помпей Магн – то есть Великий. Любимец легионов и народа, выдвиженец Суллы, победитель пиратов и Митридата, прекрасный фехтовальщик и смелый боец. Говорят, даже будучи раненым, он сумел спатой отрубить руку своему противнику, а в другой раз, метнув издалека пилум, убил начальника вражеской конницы. С войсками он управляться умеет, спору нет. И вот Помпей, стоявший во главе прекрасной армии, после походов на Востоке, после разгрома Митридата и побед на Кавказе распустил ветеранов по домам, пообещав им в награду землю, которой у Помпея не было, и явился к Риму в гордом одиночестве. Потому что так требовал закон, а Помпей Магн законы не нарушал. Но сенат отнесся к Помпею холодно – сенаторам уже давно мерещится, что победитель хочет захватить власть. Теперь Помпей не велик, а жалок. Теперь он сидит в своем загородном доме и дальше Марсова поляне ходит, потому как домогается триумфа, и за сакральную линию померия путь ему заказан.
Сенат демонстративно не обращает внимания на все претензии Помпея. Пусть ждет дальше.
Есть еще Марк Красс Богатый, победитель Спартака. Но это особая тема.
Рассуждая о римских делах, Клодий налил в серебряную чашу вина и сделал большой глоток. Несколько мгновений он смотрел остановившимся взглядом на огонек, что дрожал в носике бронзового светильника.
Да, Зосим прав, весталок оскорблять не стоило. Из-за мальчишеской выходки теперь Клодия могут уничтожить. Хотя сами блюстители старины давным-давно уже не верят ни в каких богов, их благородный гнев – напускной и фальшивый. Это больше всего бесило Клодия.
Ладно, хватит размышлений. Клодий отставил чашу и хлопнул в ладоши – подал знак, что пора впустить истомившихся клиентов в атрий.
На церемонии патрон не просто выдает ассы каждому клиенту – он совершает утренний ритуал с тщанием, как и все ритуалы в своей жизни. Патрон одаривает без снисходительности или презрения, клиент принимает дар, не заискивая и не унижаясь. Ибо это всего лишь обмен благодеяниями: в свое время клиент отблагодарит патрона, окажет нужную услугу в нужное время, и все их взаимоотношения – это постоянный обмен дарами, а деньги – всего лишь самые удобные и самые любимые римлянами дары.
Последним получил свои двадцать пять ассов Потид. Ростовщик поблагодарил. Клодий кивнул в ответ, делая вид, что верит в нежные чувства Потида.
– Ты среди аргентариев теперь в большой силе, – заметил Клодий.
– О нет, мое состояние вовсе не велико, – сладеньким голоском проговорил Потид. Боялся, что от богатого клиента патрон потребует дорогой подарок – статую в атрий, или что-нибудь из серебра, огромное блюдо, к примеру.
– Да мне нет дела, каково твое состояние, – поморщился Клодий. – Я и сам человек не бедный. Если прошу в долг, то не меньше миллиона. Можешь мне дать миллион, Потид?
– Что ты, доминус, помилуй! Откуда у меня такие деньги? – Клиента прошиб холодный пот – ростовщик отлично знал, что Клодий долг ему не вернет.
– Ладно, оставь миллион себе, так и быть. Скажи-ка лучше другое: каковы долги Цезаря?
– Это тайна. Он многим должен.
– И все же?
– Говорят, велики, – потупил очи Потид. Потом оглянулся, приник к уху патрона и шепнул: – Разные ходят слухи, одни говорят – двадцать пять миллионов сестерциев, другие толкуют о ста миллионах. И будто бы из этих ста восемьсот талантов – неотложные.
– То есть около двадцати миллионов. Многовато, клянусь Геркулесом.
– Да я про то же. Но Испания – богатая провинция.
– Ты сам ссужал Цезаря?
– А вот это тайна, – строго и даже укоризненно проговорил клиент. – И так о Цезаре слишком много болтают. К тому же всякие глупости. К примеру, кое-кто хочет потребовать, чтобы Цезарь заплатил долги до отъезда. – Потид усмехнулся одной половиной рта. Он-то сам требовать с Цезаря не будет ни асса. Но другие не так прозорливы. Могут Цезаря в Испанию не пустить.
– Что же ему делать?
– Хорошо бы найти человека, скажем даже, очень богатого человека, который мог бы за Цезаря поручиться.
– Красс?
– Ну, зачем же называть имена?!
Да, кроме Красса при таких долгах за Цезаря поручиться больше некому. Значит, Цезарь сделает Красса своим союзником. Это надо иметь в виду. Красс рядом с Цезарем – неприятно.
– Никак, ты чего-то боишься, Потид? Или кого-то?
– Богов боюсь. Боги завистливы. – Ростовщик вздохнул. – Увидят, что человек счастлив, нашлют беду; увидят, что город богат, и приведут под его стены завоевателя.
– Значит, ты боишься за Рим? – Клодий изобразил удивление.
– Боюсь, доминус.
– А за меня боишься?
– Конечно, доминус.
– Тогда передашь судьям «подарки». Всего около двух миллионов.
– У меня двух миллионов нет! – задушенно выкрикнул Потид.
– Деньги мои. Ты будешь всего лишь посредником.
– Два миллиона… Откуда? – изумился Потид.
– А вот это моя тайна. – Клодий улыбнулся.
Он был уверен, что Потид начнет немедленно расспрашивать про эти два миллиона, и слух тут же пойдет гулять по Риму. Это все, что ему сейчас нужно. Никаких двух миллионов он передавать не собирался.
