Гран-При для убийцы

Москва. 25 марта 1997 года

Он приехал на эту встречу в крайне подавленном настроении. Не хотелось ни думать о предстоящей командировке, ни даже встречаться с этими людьми. Он уже понимал: Павел недоговаривает, самого главного он все-таки ему не говорит, решив оставить какой-то наиболее важный аргумент в запасе, вплоть до того момента, когда они встретятся все вместе.

Но он понимал и другое. Отказаться, не выслушав, было просто невозможно. Это было и опасно. Необходимо было понять, почему именно к нему приехал Павел и почему МОССАД решил выйти на сотрудничество с Москвой, задействовав в операции бывшего аналитика ООН, которому формально они не должны были доверять.

Разумеется, сам визит его бывшего товарища и Соловьева в Москву был вызван крайне неординарными событиями, о которых Дронго и собирался узнать. Встреча состоялась далеко за городом, куда он приехал вместе с Павлом и молчаливым водителем, очевидно, представлявшим уже российскую сторону.

Дача, куда их привезли, была одним из многочисленных специально оборудованных мест для встреч подобного рода. В прежние времена у всесильного КГБ таких мест было достаточно много. Спустя шесть лет после развала некогда самой крупной спецслужбы в мире у российской разведки осталось не более двадцати – двадцати пяти таких объектов в Московской области. Приходилось экономить на всем, в том числе и на подобных местах, которые старались использовать по мере надобности, не привлекая внимания соседей.

Когда Дронго вышел из автомобиля, он увидел спешившего к ним «хозяина дачи» и удовлетворенно кивнул. Собственно, он и не сомневался, что на эту встречу обязательно пригласят генерала Светлицкого, одного из руководителей специального управления Службы внешней разведки. Генерал вышел к ним одетый в обычную дорожную куртку, мягкие вельветовые брюки. И если бы не внезапно вытянувшийся водитель, можно было принять генерала за обычного дачника, гостеприимно встречавшего своих гостей. – Добрый день, Дронго, – улыбнулся генерал, – кажется, мы не виделись много лет.

– Лет пять, – пожал протянутую руку Дронго. – Меня больше использовали сотрудники другого ведомства, которым всегда нужно было проводить какие-то собственные расследования, и каждый раз достаточно конфиденциально.

– Знаю, – кивнул генерал. – Сейчас особенно ценятся независимые эксперты, которые не связаны с нашими спецслужбами.

– Надеюсь, у вас не похожие проблемы? – спросил Дронго.

– Посмотрим, – генерал не любил словоблудия.

Они поднялись по ступенькам, входя в небольшой домик, похожий скорее на обычную охотничью избушку, чем на место встречипрофессионалов из нескольких стран. В большой просторной комнате сидели уже знакомый Дронго генерал Райский, прилетевший из Тель-Авива, и незнакомый мужчина средних лет с запоминающейся внешностью: большой выпуклой лысиной, упрямо сжатыми губами, резкими морщинами по всему лицу. Ему было лет сорок – сорок пять, но выглядел он как раз на свой возраст, настолько злым и одновременно замкнутым было его лицо.

Райский успел за несколько дней после неудачи в аэропорту вернуться в Тель-Авив и оказаться в Москве для личных переговоров. Допрос арестованного в бакинском аэропорту пассажира ничего не дал. Выяснилось, что тот действительно канадский гражданин турецкого происхождения. Он рассказал явно выдуманную историю о том, как потерял свой паспорт и кто-то из друзей оформил ему этот паспорт. Друзей называть он, разумеется, категорически отказывался. Запрос в Оттаву ничего не изменил. Из Канады подтвердили, что Анвер Махмуд – этнический турок, уже восемь лет имеющий гражданство этой страны. За утерю собственного паспорта и использование незаконных документов ему, в худшем случае, грозил штраф в Канаде размером в две тысячи долларов и тюремное заключение на срок до двух лет. Но если учесть, что подложными документами он пользовался вне территории Канады и не успел причинить существенного вреда своими действиями, то его вполне мог ожидать штраф, который он наверняка безотлагательно заплатит. И хотя он все еще оставался в Баку, у Райского не было сомнений, что канадский гражданин скоро отбудет на родину, а они потеряют и этот след. Именно поэтому он лично полетел в Москву на переговоры с Дронго, справедливо рассудив, что участие представителей российских спецслужб необходимо, так как фигура такого масштаба, как Райский, не могла остаться незамеченной во время его визита в Россию.

Он считал, что им немного не повезло. Именно в это время Дронго оставался на своей московской квартире, хотя вполне мог переехать в Баку. Но выбирать не приходилось, и они полетели в Москву.

– Добрый день, – чуть усмехнулся Райский, узнавший Дронго. – Вот мы еще раз и встретились, – добавил он, протягивая руку.

– Безо всякого желания с моей стороны, – откровенно пробурчал Дронго, здороваясь.

– Мовсаев, – представился поднявшийся из-за стола незнакомец. Он был ниже среднего роста, но крупная голова и широкие плечи несколько скрадывали этот недостаток, и когда он сидел, то казался человеком даже высокого роста.

– Надеюсь, вы знаете мое настоящее имя, – пробормотал вместо ответа Дронго.

– По-моему, это не совсем обязательно, – хмуро сказал Мовсаев, – весь мир знает вас под именем Дронго.

– Я буду считать это авансом за мою работу, – согласился Дронго и сел за стол.

– По-моему, все в сборе. – Светлицкий сел следом. Здесь он был явно в роли хозяина. Гости уселись рядом, несколько настороженно поглядывая на Мовсаева. Очевидно, он был незнаком и приехавшим. Дронго сел с краю, словно демонстративно подчеркивая свою независимость. Он подумал, что это слишком демонстративно. Но, видимо, так подумал и Светлицкий. Поэтому он улыбнулся.

– Вы давно уже знаете друг друга. Для тех, кто не знает, я представляю полковника Арвара Мовсаева. Это один из наших лучших специалистов по Ближнему Востоку. Он однажды даже встречался с интересующим нас… – генерал хотел сказать «человеком», но передумал и, чуть запнувшись, нашел другое слово: – …субъектом.

Генерал Райский кивнул в знак согласия, явно успокаиваясь. Видимо, он слышал о таком офицере, хотя никогда и не видел его. Дронго также кивнул. В отличие от приехавших у него не было столь обширной агентурной сети по всему миру и он не мог знать новых офицеров российской разведки, отличившихся на этой службе за последние несколько лет.

– Очевидно, прежде всего мы должны определиться с нашим другим гостем, – предложил Светлицкий, обращаясь к Дронго, – я понимаю, как вас удивил и насторожил визит вашего друга, предложившего столь необычную форму сотрудничества. Мы понимали, что нам вряд ли удастся убедить вас принять участие в подобной операции, поэтому сразу ответили решительным отказом на подобную просьбу со стороны приехавших. Кроме того, мы крайне неодобрительно относимся вообще к любым попыткам привлечения кого бы то ни было со стороны. Говорю об этом, чтобы у вас не было иллюзий. Я лично был категорически против вашего участия в операции, но наши гости посчитали, что их аргументы сумеют вас убедить. К сожалению, их аргументы убедили и наше руководство. И было принято решение обратиться к вам за… – он снова подумал и снова подобрал наиболее верное слово: – …за консультациями по некоторым проблемам.

– Из всего сказанного я понял только то, что вы лично не желали моего появления на этой даче, – усмехнулся Дронго. – Рад, что наши желания так совпадают. Так какие именно аргументы привели наши гости, если вы решились все-таки вытащить меня сюда?

От него не укрылось легкое презрение на тонких губах Мовсаева при этих словах. Очевидно, полковник тоже был в числе тех, кто считал приглашение эксперта со стороны не только нежелательным, но и вредным.

– В разведке не принято посвящать в свои проблемы посторонних людей, – сухо сказал генерал, – полагаю, что вы на меня не обижаетесь. Мы все знаем и ценим ваши прошлые заслуги. Но вот уже сколько лет вы гражданин другого государства и, прошу прощения, бывший эксперт-аналитик ООН. Согласитесь, что у нас есть все основания не прибегать к вашим услугам. Надеюсь, вы понимаете, что здесь нет ничего личного?

– Именно поэтому я все еще сижу на своем месте, – холодно ответил Дронго. – Могу я все-таки узнать, для чего пригласили меня? Или только для того, чтобы я выслушал эту очень содержательную лекцию?

Генерал взглянул на Мовсаева, потом на других, покачал головой, словно разрешая им говорить. Райский оценил это именно как разрешение.

– Дело в том, – осторожно начал представитель МОССАД, – что нам нужны именно вы. Получается, что вы практически единственный человек, кто может оказать реальную помощь в сложившейся ситуации.

– Про вашего террориста я уже слышал, – кивнул Дронго, – но первый раз только вчера вечером от своего бывшего товарища. Я никогда им не занимался, никогда не вел подобных дел. Искать террористов по всему миру – это не мой профиль. Очевидно, вы просто не учли мою специфику.

– Нет, – хмуро возразил Райский, – мы учли все. Вы напрасно думаете, что мы в восторге от перспективы сотрудничества с таким неуправляемым экспертом, как вы. Но действительно вы практически единственный человек, который может что-то сделать, – убежденно повторил он. – Дело в том, что Ахмед Мурсал планирует акцию устрашения. И самое неприятное, что недавно он побывал в Баку.

– Где? – изумился Дронго, поняв теперь, что именно недоговорил Павел.

– Вы не ослышались. Именно в Баку.

– Что ему там делать? И почему именно там?

– Этого мы пока не знаем. Но он приехал туда несколько дней назад.

– Вы уверены, что это был он?

– Практически да.

– Как вам удалось установить, что он полетел в Баку?

– Мы получили сообщение нашей агентуры, – чуть запнувшись, сказал Райский. – Но, к сожалению, мы опоздали. Он сумел уйти.

– Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне искать его там, чтобы потом ваши агенты могли его ликвидировать? У вас же есть «особая группа возмездия».

– Нет, конечно. Мы бы обошлись в таком случае и собственными силами, – пожал плечами Соловьев. – И даже если мы бы вас попросили о подобном… Я, честно говоря, не понимаю, почему вы обижаетесь? В конце концов, это международный террорист, от которого отказались абсолютно все страны. В том числе Иран и Сирия, считая его неуправляемым анархистом. Но мы обратились к вам не за этим. Дело в том, что, по нашим сведениям, он планирует акцию, которая в конечном счете должна вызвать новую антииранскую истерию.

– Я могу умереть от неожиданного разрыва сердца, – разозлился Дронго, – если узнаю, что представители израильских спецслужб прилетели в Москву защищать бедных иранцев. Вам не кажется, что это уже чересчур?

– Нет, не кажется, – сразу парировал Соловьев, – у нас действительно не очень хорошие отношения с Ираном, мало того, даже враждебные. Но именно поэтому мы хотим знать, что именно планирует Ахмед Мурсал. Мы уже научены горьким опытом. И его антииранская акция обернется новыми взрывами или убийствами наших граждан. Ему нужно просто убедить весь мир, что это сделала одна из проиранских группировок. Такой акцией устрашения он, во-первых, сводит счеты с иранскими спецслужбами, отказавшимися финансировать его дикие акции в Европе, а во-вторых, наносит удар по хрупкому миру на Ближнем Востоке. Мы обвиним иранцев, потом, соответственно, палестинцев. Те сразу заявят, что это наша провокация. Вот вам и новый виток напряженности. Наше правительство совсем не желает подобного развития событий.

– Я все-таки не понимаю, что именно вы хотите? И почему считаете, что могу помочь именно я?

Райский посмотрел на Светлицкого, словно попросив у него помощи. Тот понял этот взгляд.

– По нашему договору с Азербайджаном наши представители не имеют права работать в Баку, – сердито сказал генерал, – мы взяли на себя взаимные обязательства не работать друг против друга в рамках стран Содружества. Мы не можем послать в Баку нашего специалиста. Конечно, российский посол в Баку Александр Блохин будет предупрежден, наши специалисты на месте постараются оказать вам любую посильную помощь. Но нам нужен там именно независимый эксперт, который формально не является сотрудником российских спецслужб.

– В таком случае это могли бы сделать наши гости, – предложил Дронго.

– Уже пытались, – мрачно ответил Райский, – он ушел от нас в Баку, а до этого разгромил нашу резидентуру в Ливане и убил нашего агента в Европе. Мы должны точно знать, что он планирует. Если начал активные действия, то времени у нас не так много. Кроме того, нам еще нужно найти человека, который бы ориентировался в местной обстановке.

– Вы не можете найти еврея – выходца из Баку? – засмеялся Дронго. – По-моему, подойдет даже сидящий здесь Павел.

– Я не сказал главного, – продолжал Райский, – этот человек должен будет отправиться в Иран и попытаться убедить их спецслужбы сотрудничать с нами. А для такой задачи наш агент не совсем подходит. Нам нужен независимый и нейтральный посредник. Но самое важное, что на его месте должен быть аналитик, который сумеет понять, действительно ли иранцы хотят остановить Ахмеда Мурсала или их разногласия – всего лишь надуманная форма маскировки для оправдания будущих террористических акций. И почему он появился именно в Баку, рядом с Ираном.

– А вам не кажется, что вы возлагаете на будущего посредника слишком непосильную ношу? – спросил Дронго.

– Не кажется, – вмешался на этот раз Светлицкий, – все гораздо сложнее, чем вы думаете, Дронго. Гораздо сложнее. И мы не просто так собрались на этой даче, чтобы обсуждать проблему террориста-одиночки, пусть даже и такого гениального, как Ахмед Мурсал. Мы бы справились с этой проблемой и без вашей помощи. Дело совсем в другом.

Он почему-то посмотрел на Мовсаева, потом на Райского и наконец сказал:

– Он готовит крупную террористическую акцию, на что ему выделены большие деньги… – генерал явно медлил, не решаясь сказать то, что должен был сказать. Все с некоторым напряжением следили за ним. – Ему выделили очень большие деньги, – повторил генерал с некоторым усилием. Вздохнул и, словно решившись наконец «прыгнуть в воду», быстро добавил: – Мы не знаем, где и как собирается нанести свой удар Мурсал, но если он появился в пределах СНГ, то это уже само по себе достаточно серьезно. И мы обязаны принять меры к тому, чтобы остановить террориста.

– Вы думаете, он планирует террористический акт в Баку, – спросил Дронго, – чтобы свалить все на иранцев?

– Это было бы слишком просто, – вздохнул Райский, – и слишком примитивно. Вряд ли он собирается предпринять что-то серьезное в Баку, если это, конечно, не нападение на наше посольство в этой стране. Мы на всякий случай усилили меры безопасности, но для такого террориста, как Ахмед Мурсал, нападение на наше посольство слишком локальная задача. Он наверняка придумал нечто более неприятное. И в первую очередь – против нас.

Дронго не понравилось выражение лиц сидящих за столом. Как будто Светлицкий все-таки что-то недоговаривал, а сотрудники МОССАД знали об этом, но предпочитали молчать, соблюдая правила игры. В свою очередь представители МОССАД явно хотели уточнить многие детали без своих российских коллег. Это было видно по тому напряжению, которое возникло в конце беседы. Он хотел уточнить еще многие детали, но решил промолчать, поняв, что каждая из сторон хотела бы поговорить с ним наедине.

– Хорошо, – сказал Дронго, – я согласен.

Райский быстро поднялся. За ним встали остальные.

– Мы будем ждать вас в отеле «Савой», – сказал представитель МОССАД и, кивнув всем на прощание, вышел из комнаты. Павел поспешил за ним.

– Вы не могли бы задержаться? – с улыбкой спросил Светлицкий. – Я только провожу гостей.

– Конечно, – любезно ответил Дронго, – я так и полагал, вы захотите угостить меня чаем.

Мовсаев неожиданно улыбнулся. Первый раз за все время беседы.