Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава тринадцатая
morosis (сущ.) – крайняя глупость
Рот казался набитым ватой. Прядь волос щекотала щеку. Я потянулась было почесаться, но замешательство затуманило разум, когда руки отказались двигаться.
Я с трудом открыла глаза, моргая из-за света, исходящего от телевизора в погруженной во тьму незнакомой спальне. Мое сердце забилось чаще, когда я увидела, что запястьями привязана к подлокотникам деревянного стула. Я дернула веревки, но тихий стон заставил меня перевести взгляд на стоявший на комоде телевизор. Я уставилась на сцену, разыгрывавшуюся у меня перед глазами, и к горлу подкатило отвращение.
Стон на экране исходил от меня, пока я сидела обнаженная на коленях Ронана и терлась о его руку.
Он записывал нас.
Видео было снято в моем гостиничном номере на камеру, которая могла находиться там все мое пребывание. Унижение скрутило живот, сжало сердце, словно выжатую тряпку, пока я наблюдала, как кончаю, содрогаясь, у него на коленях.
Затем видео начало проигрываться заново. Мне нравился Ронан.
Он был мне небезразличен.
А он всего лишь использовал меня.
Слезы затуманили взгляд, когда я отчаянно задергалась, пытаясь избавиться от веревок на запястьях. И замерла, когда тяжелое ощущение чужого присутствия подсказало, что я больше не одна.
Ронан стоял перед дверью, полоска света веером падала из коридора. Его глаза, ширина плеч, черное на черном дорогой одежды поглощали тени комнаты.
«Тьма – и больше ничего».
Я процитировала это в самом начале. Что-то внутри меня всегда знало.
– Ты лишь навредишь себе еще сильнее. Я научился вязать узлы в тюрьме.
Безразличие в его голосе просочилось в мои вены, заставив кровь застыть. Я напряглась, когда он шагнул ближе. Его взгляд метнулся к экрану, чтобы увидеть, как я извиваюсь у него на коленях.
– Видео, как ты скачешь на моем члене, было бы лучше, но, несмотря ни на что, ты устроила замечательное представление, котенок.
Это был не тот человек, с которым я познакомилась на прошлой неделе. Теперь я поняла, что тот «щедрый» мужчина был всего лишь маской. Только больной мог касаться, ласкать меня, зная, что я – всего лишь пешка в какой-то извращенной игре. Как я была слепа. Глупая, наивная девочка, попавшая в объятия монстра.
Я вздрогнула, когда мои мышцы напряглись, все еще чувствуя острую боль от укола в шею.
– Что ты мне вколол? – выдохнула я, мой голос дрогнул.
Он прислонился к комоду и скрестил руки на груди, его плечи почти заслонили весь свет от телевизора. Только вчера его сила и габариты казались мне привлекательными. Теперь они приводили меня в ужас.
– Эторфин.
Звучало знакомо, и я вспомнила, где о нем слышала – в сериале «Декстер». Главный герой использовал эторфин, чтобы вырубать своих жертв, прежде чем пытать их. Образы пил и оторванных конечностей заставили все волоски на теле встать дыбом, особенно после воспоминаний о том, как Ронан, не моргнув глазом, отрезал человеку палец.
Если у него было безумное желание искалечить меня, то зачем он нас снимал? А если он работал на торговцев секс-рабами, то зачем так долго поил меня вином и кормил? У него была масса возможностей похитить меня, включая первую ночь, когда я спала в его кабинете.
Все это казалось бессмысленным, и неизвестность леденила меня.
– Что тебе от меня нужно? – спросила я.
– Такой сложный вопрос, – сказал он, глядя на что-то маленькое, что он крутил между пальцев. Я знала, что это – моя серьга в форме сердца. – Как ты думаешь, чего я от тебя хочу?
Я уставилась на него, мой пульс участился от неуверенности.
– Ты и правда понятия не имеешь, – протянул он, взгляд его светился весельем. – Очевидно, сейчас американки не так умны, как раньше.
Я была глупа. Я знала это и принимала. Но услышав это от него, почувствовала вспыхнувший во мне огонь.
– Просто скажи, что тебе надо, ты, психопат, – рявкнула я, дернув веревки на запястьях.
Блеск его глаз пронзил темноту, когда он оттолкнулся от комода, и я не смогла не вздрогнуть, когда он схватил мое лицо. Голос у него был низкий и тихий, и это напугало меня больше, чем если бы он закричал.
– Следи за тем, как со мной разговариваешь, или узнаешь, насколько я больной.
Дыхание у меня сбилось, но я не отвела взгляда. Русская рулетка.
Одно мгновение, и я буду мертва.
Может быть, это была бы более быстрая смерть, чем та, что он приготовил для меня. Взгляд его предупреждал: «Не играй в игры, в которых не можешь выиграть».
Мой отвечал: «Это не игра. Это ад».
После напряженной паузы он отпустил меня.
– Ты, Мила, – всего лишь средство для достижения цели. Хотя не скажу, что мне это не понравилось. – Его взгляд метнулся к экрану, когда мои стоны стали громче. – Такой восторженный котенок.
Мой желудок скрутило, сердце болело так, словно его вырывали из груди. Я влюбилась в этого человека. Я хотела его, чувствовала. Я закрыла глаза, когда из темных уголков моего сознания выполз смех мадам Ричи, пульс участился, волосы на руках встали дыбом.
Я напряглась, когда почувствовала, как он обходит стул.
– Честно говоря, я ожидал большего от дочери Алексея. Я почти разочарован тем, как это было просто.
У меня открылись глаза во всех смыслах.
– Это из-за папы.
Он хохотнул, и от этого звука по спине прошла дрожь.
– Ты заслужила медаль за догадливость.
Ронан оперся предплечьями на спинку моего стула, заключив меня в клетку, и смотрел, как на экране я скачу на его пальцах. Комнату заполнило мое тихое дыхание и запись моих стонов.
Он склонился ближе, его голос проник в мои уши.
– Интересно, что подумает твой папа, если увидит это.
Отвращение пронзило мне вены. Он не мог быть таким извращенцем.
– Узнаем?
Когда он поднес к моему лицу сотовый, мое сердце упало при виде блестящего белого корпуса. Это был мой телефон. Я думала, что он исчез вместе с моим пальто, но теперь знала, что все это время он был у него.
