Однажды в Америке

Глава 2

– Мы с вами еще увидимся, – прошептал он нам вслед, когда мы поднимались вверх по лестнице.

Мы отправились обратно к Джелли.

Макси спросил:

– Что он там сказал насчет того, что нам надо усвоить? Не действовать скоропа… Как он сказал, ты не помнишь, Лапша?

– Скоропалительно?

– Да, точно – скоропалительно. Что он хотел этим сказать?

– Не слишком торопиться, ничего не делать необдуманно.

– Хороший совет. Профессор – умный парень. Да, сначала надо как следует все распланировать; я это не забуду.

Патси, Косой и Доминик стояли у дверей и ждали нас.

– Вы где были, ребята? – спросил Патси.

– Мы с Лапшой заработали по баксу на брата.

Макси вошел в магазин. Мы последовали за ним.

– Дай мне свой доллар, Лапша, – сказал Макси.

– Отдать тебе доллар? – Я заколебался. – Зачем?

– Мы все поделим поровну, – твердо сказал Макс.

Я неохотно отдал ему доллар. Он подошел к старику Джелли.

– Разменяйте, – сказал он, бросив на прилавок две купюры.

Макси разделил два доллара на пять частей. Я взял свои сорок центов с чувством разочарования. Макс ободряюще улыбнулся:

– Не вешай нос, Лапша, мы еще разживемся.

Он купил пачку «Доброго капрала». Мы вышли на улицу. Мы курили, насвистывали и отпускали непристойные замечания вслед проходившим мимо девушкам.

К нам подошел отец Доминика. Он вырвал у него изо рта сигарету и потащил его домой. Мы проводили их свистом.

Я увидел Долорес, которая смотрела из окна своей комнаты на той стороне улицы. Макси помахал ей рукой; она с треском захлопнула окно. Я стоял на тротуаре, мечтая о ней. Моя первая любовь. Я представлял, как на нее обрушиваются всевозможные беды и несчастья, как на улице к ней пристают какие-нибудь пришлые бандиты. В мечтах я отводил себе героическую роль ее защитника – себе и своему ножу. Потом мои мысли обратились к Пегги. Меня охватило странное и незнакомое волнение. Я подумал, не стоит ли она сейчас на своем месте. А может быть, мне удастся потискать пухленькую Фанни.

Я сказал: «Пойду дрыхнуть, пацаны» – и направился вниз по улице к своему дому.

– Чего это ты так заторопился? – крикнул мне вслед Макси. – Не забудь, Лапша, завтра утром в половине пятого.

Я ответил через плечо:

– Приду, не волнуйся.

Пегги у подъезда не было. Крадясь, как кот, я просмотрел снизу доверху все лестницы и коридоры, надеясь найти ее или Фанни. Потом, чувствуя себя одураченным и неудовлетворенным, я поднялся по пяти пролетам лестницы в нашу темную квартиру. В ней было тихо. Вся семья уже спала.

Свечи потрескивали на кухне. На столе стояла тарелка с рыбой и свежий хлеб, которые мать заботливо оставила для меня. Голодный как волк, я набросился на еду и запил ее холодной водой из стоявшего в углу бака.

Я сунул четвертак в газовый счетчик и пошел к себе в спальню, где не было окна. Я зажег свет, разделся, столкнул своего посапывавшего братца на другой конец узкой железной кровати и раскрыл книгу, «Жизнь Джонсона» Босуэлла. Я открыл первую страницу. На ней оказалось предисловие, рассказывавшее о том парне, который написал эту книгу. Я его пропустил. Кому какое дело до автора? Я хотел знать все о чемпионе, о его схватках и о том, правда ли, что он имел связь со многими женщинами и был женат на белой. Я начал читать. Что это за дерьмо, подумал я. Книга была о каком-то парне по имени Сэмюел Джонсон, докторе.

Я с отвращением ее отбросил и взялся за «Бедняка» Элджера. Потом я вспомнил, как Профессор чуть не рассмеялся, узнав, какую книгу я себе выбрал. Он сказал, что я ее не пойму. Я, Лапша, не пойму, что написано в какой-то дрянной книжонке? Это был вызов. Я снова раскрыл книгу.

Мне пришлось пойти на кухню, чтобы взять с полки словарь. Господи, что за куча дерьма! Похоже, этот Джонсон только тем и занимался, что болтал о том о сем и больше ничего не делал. Я с трудом заставлял себя читать. Я заснул с включенной лампой.