Скала

Полдень первого дня

Блин, опять «де-же-вю». В полдень солнце, находясь в зените, висит аккурат напротив входа в пещеру, значит, все-таки пещера смотрит именно на юг, и я словно вернулся в исходную точку, а может быть, в точку, параллельную исходной. А может, я попал в параллельный мир? Ха-ха-ха!

Стоп! Ничему не удивляемся, а только фиксируем очевидные факты, анализировать будем потом, когда наберём достаточно исчерпывающей информации.

Попытки выбраться с выступа наверх, наконец, увенчались успехом. Эта «волшебная» верёвочка-канат, оказывается, сама может долететь и зацепиться за нужную опору, если мысленно задать ей правильное направление. При этом обязательно надо надеть «волшебный» шлем. Что я и сделал. Надел шлем, направил верёвку в сторону вершины скалы, бросок, зацеп, потянул-подёргал, вроде крепко. И вот, с риском сорваться в бурлящую реку, делаю первые в своей жизни «шаги» скалолаза-самоучки. И, о чудо! Как только мышцы рук и ног напряглись, так, словно кто-то подпихнул меня сзади, и я с лёгкостью взобрался по вертикальному склону на самую вершину. И ведь это не результат моей физической подготовки. Хотя, на школьных уроках физкультуры я в числе немногих одноклассников мог взобраться по канату без помощи ног до самого потолка спортзала, но это стоило немалых усилий. Канат – действительно чудо техники!

И вот я наверху. Когда я распрямился, то чуть не обомлел от неожиданности – с противоположной, северной стороны небольшой площадки, что на вершине горы, на меня смотрел баран, обыкновенный горный баран с закруглёнными рогами. Обычно таких показывали в телевизионной программе «В мире животных». Я машинально навёл на него пушку, думая лишь о том, чтобы этот баран не кинулся на меня. И он, словно почувствовав мои намерения, а может быть невидимые импульсы пушки, исчез, спрыгнув за край площадки. Посмотрев вслед, я видел, как он легко спускается по только ему видимой тропке почти вертикального склона горы. А вдалеке на северо-западе раскинулась бесконечная горная гряда с заснеженными вершинами.

Теперь я точно убедился, что этот Мир отличается от того мира, который я покинул в прошлый раз входя в пещеру. Я точно в другом месте и, возможно, в другом времени.

Ха-ха-ха! Как-то не совсем смешно…

Стоп, где-то я это уже слышал: «другое место и другое время…». Андрюха Шипов тогда у костра рассказывал о возможности перемещаться в пространстве и во времени путем настройки объекта на определенную координату так же, как радиоприёмник настраивают на определённую волну.

А почему нет? Это вполне возможно! Ведь во времена Архимеда, да и во времена Ньютона учёные даже не помышляли о радио и телевизорах, потому как уровень науки и технологий тех времён не позволял создать эти замечательные устройства. И вот в наше время такие устройства появились, и люди могут на расстояние передавать и звук, и изображение, передавать информацию. И почему же тогда не может наступить то время, почему не могут появиться такие технологии, что вот так же легко, путём настройки на определённую волну, возможно переместить не только информацию, но и переместиться самому, и не только в пространстве, но и во времени?

И всё же, это место по любому другое – ведь, сколько-то километров я прошел по пещерам. И время другое – ведь, сколько-то времени я там бродил. Судя по-летнему, а может, по-весеннему благоуханию природы, наверное, прошёл как минимум год.

А если я всё-таки на том же самом месте, только во времени не настоящем, а, допустим, в далёком будущем? Нет, всё же я в далёком прошлом. Хи, хи! Почему так навязчиво мне в голову лезет эта идея? Идея, что я в далёком прошлом.

А что. Вполне возможно! Ведь существует инопланетный корабль со всеми его техническими фокусами. И, допустим, каждая из внешних дверей корабля имеет свои координатные и временны̀е настройки-направления. Южная дверь настроена на лето одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года, оттуда я и пришёл. А западная – на время из далёкого прошлого, настолько далёкого, что Уральские горы были ещё молодыми, возможно, моложе нынешнего Кавказа. Этим объясняется наличие молодых покрытых снегом остроконечных скал на месте тех заросших лесом древних приземистых гор двадцатого века.

Блин, совсем путаница в голове. Если нынче прошлое, то двадцатый век, из которого я пришёл, не был, а лишь будет.

Итак, если мы не можем определить точную дату, значит, мы её назначим. Судя по весеннему благоуханию природы и по положению солнца в полдень, а также, учитывая географическое положение – нынче, наверняка, середина мая. Именно такой запомнилась мне природа в середине мая конца двадцатого века. Пусть это будет пятнадцатое мая первого года. Первого для меня в этих местах года.

Стоп. Эта дата появилась в голове не столько в результате логических измышлений, а словно кто-то настойчиво мне её предложил, словно некая природная интуиция сработала. Что-то я раньше не замечал за собой интуитивных способностей.

И о, в очередной раз свершилось чудо! В записной книжке и в шлёме вдруг сами по себе заработали часы-хронометры, словно они так и ждали, когда же я дам им старт на отсчёт времени.

За мной явно кто-то присматривает, кто-то явно меня ведёт по этим лабиринтам пещер, лабиринтам судьбы и времени.

Итак, относительно той даты времени года, тридцатого июня, когда я вошёл в пещеру в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году, я как-бы переместился на полтора месяца назад. Даже не представляю, куда я переместился в годах, вернее, в тысячелетиях, относительно той даты вообще – как-то я мудрёно изложил своё время-перемещение.

Вот что значит пьянящее чувство свободы, вот что значит наполненный кислородом свежий воздух – стал много размышлять, возможно, размышлять и бредово. В пещере в таких масштабах как-то не размышлялось.