Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 2. Морское путешествие
Не знаю почему, но в тот день я решил сменить устоявшийся порядок вещей и, сам того не желая, совершенно изменил свою жизнь. Всё началось как обычно: в комнату вошёл злой бульдог и зарычал, стоя у порога.
– Послушай! Так не может продолжаться. Каждый день ты прыгаешь на меня и падаешь вниз. Тебе самому не надоело? Это уже не смешно! – возмутился я.
Злобный пёс предпринял попытку задуматься, а затем вроде бы даже кивнул. Я решил воспользоваться заминкой и продолжил:
– Хм… неужели эволюция до тебя всё-таки добралась? Давай заключим мирный договор. У меня своя жизнь, у тебя – своя. Поделим остров пополам – и больше друг друга не замечаем. Идёт?
Пёс снова вроде бы кивнул.
– Ну вот и отлично. Я спускаюсь, а ты отойди на три метра, – я собирался сделать шаг с подоконника, но вдруг…
Злобная зверюга с рыком помчалась вперёд и прыгнула на меня. В последний момент я успел сделать прыжок в сторону, и пёс в очередной раз улетел из окна вниз. Всё было как всегда. Почти.
На этот раз бульдог пролетел дальше обычного и ударился головой прямо в рубку баржи! Она начала дрожать, заходила ходуном и съехала с размытого берега прямо в море. Злобный пёс суетился на борту и смотрел то вниз, то на меня.
– Ты решил отправиться в плавание? Счастливого пу… – начал было я, как вдруг заметил, что баржа, влекомая силой прилива, возвращается к берегу!
С огромной силой она врезалась в подножие холма, на котором стоял дом. В месте удара возникла широкая трещина, которая побежала вперёд, достигла дома и… прошла точно между моими лапами, буквально разрезая дом пополам! Его половины начали разъезжаться всё дальше друг от друга. Как и мои лапы! Прямо подо мной образовалась пропасть, очень быстро заполняющаяся водой. Ещё чуть-чуть, и я бы упал, но в последний момент успел зацепиться за одну половину дома и вскарабкаться на неё.
Однако не успел я с облегчением выдохнуть, как послышался грохот! Пол накренился, и та половина дома, на которой я было спасся, начала опускаться в воду.
– Нет! Нет-нет-нет! Неужели я тону? – в панике закричал я.
За всем этим из клавесина наблюдал мышонок.
– Бедный юный кот. Похоже, он обречён. И ты не хочешь его спасти? – спросил он сам себя. – Зачем? Чтобы он меня сожрал? – продолжал рассуждать он. – Бабушка бы так не поступила, она спасла бы его…
Всё это время я пытался удержать равновесие и не рухнуть вниз:
– Ой-ой-ой-ой-ой!
И тут…
– Эй, рыжехвост! Давай сюда! – Я повернул голову и увидел мышь, которая махала мне лапой из отверстия в клавесине. – Да-да, я с тобой говорю. Залезай, пока я не передумал!
В этот момент всё пространство вокруг меня стало заполняться водой. Я никак не мог понять, что же делать, но в конце концов решился и всё-таки прыгнул в клавесин. И как раз вовремя – в ту же секунду часть острова и половина дома ушли под воду! А клавесин на куске паркетного пола отправился странствовать по волнам. Пёс, сидевший на барже, провожал его взглядом и лаял вслед.
Я с любопытством огляделся. Внутри клавесина было сухо, чуть дребезжали натянутые струны.
– Добро пожаловать на борт! – услышал я нервный голосок за спиной, обернулся и увидел мышонка.
Как и у меня, у него были белые мордочка, грудь и кончик хвоста. А ещё на голове у мышонка красовался такой же симпатичный хохолок. Мышь и кот с одинаковой причёской – чудеса! А вот цвет глаз у нас различался: по сравнению с моими голубыми «блюдцами» его карие глазки казались блестящими бусинками.
– Я мышь по имени Морис и… давай сразу договоримся! – затараторил мой новый знакомый. – Я тебя спас и, как бы ты ни проголодался, ты меня не съешь.
– А что, коты едят мышей? – искренне удивился я. Не забывайте, почти всю жизнь я прожил один на заброшенном острове и имел очень смутное представление о кошачьем рационе.
Морис удивлённо разинул было рот, но тут же чуть заметно прищурился с неуловимой хитринкой в глазах.
– Нет-нет-нет, что ты, никогда в жизни! – заверил он.
– Тогда… может быть, мыши едят котов?! – испуганно спросил я и осторожно отодвинулся от Мориса.
– Э-э-э… только при самообороне. Да что ты заладил! Едят, не едят! – ответил Морис. – Коты и мыши… вообще лучшие друзья, – как-то неубедительно добавил он. – Но обещаю тебя не есть, чтобы ты точно не переживал на этот счёт. – Немного помолчав, Морис спросил: – Кстати, как тебя зовут?
– Не знаю… Мама не успела дать мне имя, – честно ответил я.
Морис понимающе закивал:
– А-а-а, так ты, значит, сирота! Ну что ж… – он обошёл меня, оглядывая с ног до головы. – Всё ясно. Ты рыжий кот…
Я осмотрел свои рыжие лапы и кивнул.
– А это значит… что я назову тебя Винсентом! – внезапно выдал Морис. – Это в честь одного знаменитого художника.
– Винсент… Вин-сент… Винсент! – повторил я, словно пробуя имя на вкус. – А что, мне нравится! Я – Винсент! А ты, значит, Морс?
– Не Морс, а Морис. Путешественник, тренер личностного роста и ценитель искусств.
Я не знал, что и сказать – никогда не слышал таких слов!
А Морис продолжал:
– Я прибыл на остров с важной миссией. Я должен найти одну старинную картину.
– Там, где дама с кошкой? – спросил я.
– Ты её знаешь? – оживился мышонок.
– Да, но, к сожалению, она… только что утонула.
– Ошибаешься! – Морис дёрнул за струну, и от вибрации обёрнутый вокруг струны холст, который я сначала и не заметил, развернулся, словно свиток. – Я её спас! – Мышонок был явно доволен собой, но тут же поник: – Правда, совершенно напрасно!
– Напрасно? Почему? – удивился я.
– Почему? Да потому что это подделка! – разочарованно процедил Морис.
– Что?
– Подделка! Этот художник работал в начале и середине девятнадцатого века, а эта… – Морис пренебрежительно кивнул в сторону рулона, – написана на сто лет позже. Укусил и чуть не подавился! Вкус как у куриного помёта!
Я ошарашенно уставился на мышонка.
– Это я образно, ты не подумай, что я пробовал помёт… – смутился Морис.
Но меня удивило другое:
– Ты укусил картину? Зачем?
Морис посмотрел на меня, словно раздумывая, объяснять или нет.
– Ладно! Смотри! – вздохнул он, надкусил клавесин и стал медленно жевать, смотря в одну точку. – Середина восемнадцатого века, Италия, мастер Ка́рло Грима́льди. Всё дело в лаке. Он уникален. Как на скрипке, – вдруг выдал он.
Я всё ещё непонимающе смотрел на Мориса. Тот, расхаживая по тесному пространству клавесина, продолжил объяснять:
– Я потомственный искусствое́д, моя страсть – живопись. Мой папа сгрыз Модилья́ни, дедушка попробовал на зубок Карава́джо и Ре́мбрандта, а бабушка в один прикус уничтожила сразу двух Верме́еров! Она часто мне снится!
Вдруг одна из струн клавесина с пронзительным звуком порвалась. Морис и я огляделись и с ужасом поняли, что музыкальный инструмент погружается в воду. Плывущий по морю клавесин всё сильнее кренился на один бок. Вода продолжала прибывать, я и Морис залезли повыше. Мышонок потрогал лапой воду и грустно вздохнул:
– Эх… Рад был с тобой познакомиться, Винсент. Но, похоже, мы отправляемся на корм к голодным рыбам… – Морис скорбно дёрнул несколько струн, изобразив похоронный марш.
На последней ноте раздался громкий фальшивый гул. Морис снова дёрнул струну – тот же кошмарный звук. Мышонок прекратил играть и… прозвучал гудок корабля! Именно он накладывался на звук струны, меняя его до неузнаваемости.
Мы переглянулись и бросились к щели в клавесине – сквозь неё было видно, как рядом медленно проходит борт корабля.
– Винсент, старина, рыбам придётся завязать рот бантиком! Правда, для этого нам нужно попасть на борт, – воодушевился Морис.
– Но как мы это сделаем? – спросил я, как вдруг клавесин дёрнулся, вода тут же стала убывать. А я и Морис изо всех сил старались удержать равновесие. – Мы что, летим?
Морис посмотрел в щель:
– Нет! Нас грузят на корабль. Сиди тихо и не высовывайся!
Наконец клавесин куда-то опустили; вокруг было очень темно. К щели кто-то приставил кусок фанеры, застучали молотки. Кажется, вокруг клавесина сколачивали ящик.
– Что нам теперь делать? – шёпотом спросил я.
– Набраться терпения и ждать, – ответил Морис и добавил, понюхав воздух: – Пахнет рыбой. Это рыболовецкий корабль. Так что с голоду не умрём! А теперь… – Он сладко зевнул. – Давай спать.
Не прошло и пары минут, как мышонок уже мирно посапывал во сне. Я не был уверен, что смогу уснуть так же быстро после всех сегодняшних приключений. Однако стоило мне свернуться клубочком, как усталость взяла своё.
