Смерть и фокусник

Глава III. Три телефонных звонка

В Доллис-Хилл день начался с телефонного звонка. Ансельм Рис, который встал поздно, был у своего стола и взял трубку.

– Доктор Рис?

Он узнал голос в трубке. Голос принадлежал пациенту С, который был каким-то писателем. Настоящее имя этого человека было Клод Уивер. Рис специально не читал его произведений.

– Мистер Уивер. – В голосе Риса сквозило нетерпение. – Похоже, вы пропустили утренний сеанс.

– Я сожалею. Кое-что произошло. Я не смогу прийти. Я, конечно, заплачу за сеанс. Но не смогу прийти к вам сегодня.

– Для этого есть какая-то причина?

– Мне очень жаль, – и с этими словами пациент С положил трубку. Рис, покачивая головой и бормоча про себя, достал свой журнал с расписанием и пролистал его до сегодняшней даты. Нашел там запись «ПАЦИЕНТ С» и зачеркнул авторучкой.

– Миссис Тернер, – позвал он, – утренний прием отменили. – Чем мне занять свое время?

В кабинет вошла экономка с подносом, уставленным чайными принадлежностями. Олив Тернер работала экономкой в доме Рисов с того дня, как они впервые переступили порог. Она была дотошной женщиной, которую некоторые считали лишенной чувства юмора. Однако доктор Рис отметил в ней сдержанность и остроумие, которые очаровали его. Излишне говорить, что она также была очень искусна в своем деле. Дом содержался в идеальном порядке, а еда всегда была приготовлена безупречно.

– Статьей, – сказала она с притворной строгостью. Речь шла о статье, которую он якобы писал для одного уважаемого психиатрического журнала. Даже сам автор считал ее тупой, как нож для масла. Ему было трудно сосредоточиться на ней, когда три его пациента сами по себе были столь интересными объектами для изучения.

Рис усмехнулся Олив:

– Вы знаете, что я ценю вашу лапидарность, миссис Тернер. Именно поэтому я нанял вас. Никакого лишнего словоблудия.

Олив Тернер одарила его сдержанной улыбкой.

В этот момент снова зазвонил телефон. Миссис Тернер ставила все для чай на маленький столик со стеклянной столешницей в центре комнаты, пока доктор отвечал на звонок:

– Рис слушает. Кто это?

За звоном посуды Олив смогла разобрать неясный голос на другом конце линии. И все.

– Понятно, – сказал Рис в трубку. – Можете рассказать мне больше?

Снова тот же нечеткий голос. Олив, уже не скрывая любопытства, выпрямилась, чтобы послушать.

– Понимаю… – повторил доктор, глядя в сторону французского окна. – Звучит… проблематично. – Еще одна, более продолжительная пауза. – Да, я буду ждать, – и положил трубку.

Олив Тернер вспоминала этот второй телефонный разговор позже вечером и сожалела, что не могла расспросить о нем доктора. Как и многие другие подслушанные и полузабытые разговоры, второй звонок оказался решающим.

* * *

Лидия Рис вскрикнула. Переворачивая страницы «Эликсиров сатаны» в кожаном переплете, она порезала уголком большой палец, из которого кровь закапала на страницу. Она попыталась высосать кровь, изо всех сил стараясь не замечать боли и сосредоточиться на тексте. Но было слишком поздно. Она больше не могла читать.

Со стоном она захлопнула книгу и поставила обратно на полку. Она работала в своей комнате на втором этаже. Сегодня был день, который она выделила для учебы. Вскоре ей предстояло открыть собственную психиатрическую практику, и уже сейчас она всерьез задумалась о составлении списка желательных пациентов.

Она сознательно искала общества лондонских аристократов. Исключительно в качестве наблюдателя, как вы понимаете. В ее глазах феномен английского высшего класса представлял собой увлекательную культурную дихотомию. Старейшины этого сословия, как в каком-нибудь племени времен Палеолита, были образцами деспотичной социальной благопристойности. Но жестокая война расколола общество. Границы между классами систематически разрушались. Разрушалась и эта оболочка благопристойности.

Независимо от класса молодое поколение (те, кто достиг совершеннолетия во время или после Первой мировой) проявляло склонность к анархизму. Не только в политике – социалистическое движение была на подъеме, – но также и в отношении к искусству, к музыке, ко всему.

Именно по этому пути развивались теории Лидии. Она уже набросала конспект статьи под условным названием «Теория англичан». Не слишком ли это громкое и помпезное название? Она сможет это понять, когда начнет работать со своим первым пациентом, первым настоящим пациентом.

Ее фантазии резко прервал стук в дверь спальни.

– Войдите, – сказала она, продолжая сосать большой палец.

Это была Олив Тернер:

– Вас к телефону внизу, мисс Рис.

– Странно, – удивилась Лидия, – я не слышала, как он звонил.

– Он не умолкает все утро, мисс. – Несмотря на многочисленные просьбы, экономка никак не могла заставить себя называть молодую хозяйку «Лидия».

– И кто же это?

– Мистер Маркус Боуман.

Лидия вздохнула:

– Скажи ему, что я не могу с ним разговаривать. А еще лучше, скажи ему, что меня нет дома.

– Я думаю, он звонит, чтобы уточнить, когда заехать за вами сегодня вечером. Вы же собираетесь на встречу с ним?

Маркусу удалось забронировать для них столик в «Савое». Он давно обещал угостить Лидию лучшими блюдами лондонской кухни, но частые игры в гольф мешали его планам. Теперь столик наконец был заказан, и дата была назначена.

– О да. Думаю, что пойду с ним сегодня вечером. Скажите ему, что я пойду с ним. Он может заехать за мной в восемь. Пожалуйста, скажите ему, чтобы он не опаздывал.

Лидия слегка улыбнулась. Эту улыбку Олив Тернер вспомнит на следующий день и будет гадать, что она означала.