Спи

Спи

Практически пустая квартира на втором этаже. Пара окон, зеленые обои, местами пустившие отклеенную полоску, белые, будто недавно мытые потолки и деревянные двери между комнатами. Мебели мало, тут кровать с покрывалом в тон обоям, там узкий журнальный столик перед диваном, обитым дорогой коричневой тканью с узорами, напоминающими украшения царских резиденций. К слову, этот диван – единственное, что выглядит достаточно дорогостоящим, словно все деньги для интерьера пошли именно на эту мягкую обивку. Стоит пронзительная тишина, разливаясь по комнате из угла в угол, собирая редкие пылинки на протертом обувью линолеуме. Не хватает только солнца за окном, потому что для него еще слишком рано. Если бы на стене висели часы, показывающие правильное время, то на конце маленькой стрелки гордо красовалась цифра четыре, старающаяся удержаться за тонкий кусок пластика своим острым углом. Время шелестит механизмами часов во всем здании, двигая все вперед, не останавливаясь, не дергаясь в замедлении или ускорении, шелестело плавно и уверенно.

Входная дверь оживилась, загремела своим механизмом замка, несколько раз громко щелкнула, замолкла на секунду и громыхнула ручкой. В квартиру зашел молодой парень в грязно-зеленой куртке и коричневых штанах, быстро скинул свои ботинки, резкими движениями отправив их в угол, и вяло шагнул в сторону своего дивана.

– Фух, – выдохнул он с силой, будто паровоз спускал излишний пар из своей системы.

Это был трудный день, не сказать, что он был лучше или хуже предыдущих – он не выделялся чем-то особенным, но измотал организм парня достаточно, чтобы ему уже больше не хотелось делать какие либо домашние дела. Работа была не пыльной, обычная офисная беготня с этажа на этаж, держа под мышкой очередной тубус с планом или кипу отчетов за прошлую неделю. Платили порядком больше, чем в других подобных фирмах, денег хватало ровно на месяц, если не покупать мелкую бытовую технику или новый мобильный телефон. Можно было закупаться продуктами так, что на каждый день готовилось новое блюдо. Не то, чтобы у парня были проблемы с надоеданием однообразия в жизни, просто иногда приятно осознавать тот факт, что ты можешь позволить себе немного больше или лучше, чем вчера, в плане вкусовых предпочтений, конечно.

Парень достал из кармана брюк телефон, белый свет полностью покрыл лицо с острыми линиями скул и бровей. Вечер обещал быть долгим и незапоминающимся, учитывая тенденцию Андрея, а именно так звали парня, надолго засиживаться в интернете, совершенно забывая о том, что существуют хоть какие то домашние дела, помимо ежедневного подметания пола у входной двери.

Через стенку заиграла музыка, и появились несколько нетрезвых голосов. Так происходило два раза в неделю, но привыкнуть к подобному было невозможно, ведь Андрей никогда не знал заранее в какой день соседи начнут свое алкогольное шествие под давно заезженные песни про потерянную любовь. Иногда это завораживало, можно было некоторое время прислушиваться к нестройному завыванию, складывающемуся в слова: "Я любил и ненавидел", после следовал совершенно нечленораздельный крик, больше походивший на брачную песню моржа, если такие были, и текст продолжался: " И не знает боли в груди осколок льда". Правда из-за стены доносилось не то "льна", ни то "сна", Андрей так и не мог этого разобрать, хоть и слышал подобное исполнение уже не в первый раз.

Ему даже немного становилось завидно подобной способности напиваться в середине недели, совершенно не думая о последствиях, но это чувство быстро сменялось легким отторжением происходящего, как только Андрей представлял себя в измятой рубашке, с полупустой бутылкой дешевого виски, в совершенно незнакомой ему компании таких же нетрезвых индивидов, как он.

"Боже, да замолчите вы уже" – думал про себя Андрей, с некоторой злостью пролистывая неинтересную статью под грустные завывания, напоминающие одну из песен Макsим. Но веселье не собиралось останавливаться, что, в общем-то, пока не сильно действовало на нервы. Другое дело, когда стрелки часов уверенно представлялись на десятку, а за окном уже пропадало солнце, но это не касалось веселящихся за стеной.

Диван стоял как раз перед той стеной, что иногда содрогалась от внезапных ударов кулаком или бутылкой, тут Андрей не видел особой разницы. Очевидно, что глаза не могли сомкнуться, точнее могли, но все органы чувств, находясь в напряжении и предчувствуя разрушение стены от слишком громкой музыки, не давали организму нормально расслабиться и отправить сознание в сонную пучину.

Андрей часто мучился перед сном и без помощи ночных гуляк. Ему не давало уснуть то собственное сердцебиение, то резкое ощущение падения с большой высоты, то он ощущал себя совершенно бодрым, без единого намека на усталость. Нельзя было сказать, что именно сегодня проявила себя одна из перечисленных проблем, но отойти ко сну все так же не представлялось возможным.

Андрей мог бы выйти из квартиры, постучать в дверь соседней, но это сделать ему не позволял страх, непонятно чем вызванный, но уверенно державший парня в объятиях одеяла и подушки. Возможно, это шло еще из далекого детства, когда Андрей первый раз постеснялся самолично, без взрослых, подойти к мороженщику за своей порцией шоколадного. Ему было лет пять, или меньше, но это было не важно. Один только вид огромного белого фургона с откидывающейся боковой дверцей внушал ощущение непредсказуемой опасности. Все друзья Андрея, с довольным видом облизывающие свои холодные шарики на вафельных рожках, время от времени недоумевающе интересовались финансовым положением друга, предлагая сложиться всем сразу, чтобы можно было угостить его, но в ответ получали только отказ. Парень еще пару минут заколдовывал автомобиль, с находящейся в нем симпатичного вида девушкой в желтом переднике, а после просто уходил, до боли сжимая в кулаке горстку монет.

Ворочаться в кровати было невыносимо больно для сознания, которое уже хотело уйти на ночную перезагрузку, но будто весь мир был против этого. Стены давили на голову, сжимаясь все сильнее и сильнее, сердце ухало в левой части груди и эхом отдавалось в висках. Но после окончания очередной песни произошло то, чего никак нельзя было ожидать ни в каких условиях.

Пространство словно моргнуло, можно было подумать, что это была вспышка молнии, но ни дождя, ни тем более грозы на улице не было и не предвещалось.

Воздух немного дрожал, как над нагретым капотом автомобиля, хоть температура в комнате осталась прежней.

– Не можешь уснуть? – тихий женский голос послышался будто из потолка и растекался по стенам вниз и вверх.

– Этого мне не хватало, – в подушку сказал Андрей, – сойти с ума в собственной квартире.

– Ты и не сошел с ума, – ответил голос, казавшийся невероятно знакомым.

– Я разговариваю с собственным потолком, – вздохнул парень и поднялся на руках, – это ли не явный признак.

– Перестань, – вздохнул голос, – что такого, что ты разговариваешь с частью своей собственной квартиры? Я бы тоже говорила со стеной или стулом, если бы имела такую возможность. Тебе даже представить сложно, как сложно быть статичным предметом в огромной системе арматуры и бетона. Никому не пожелаешь хоть сутки прожить такой жизнью. Я уже столько всего видела, парень, неспособный нормально уснуть вторую неделю – совершенно обычное происшествие.

– Да, куда уж там, – фыркнул Андрей, словно все происходящее его совершенно не удивляло.

– Может хочешь попробовать? Хоть я этого и не советую, но многие соглашались, – голос сменил тон на более нежный и спокойный.

– Серьезно? – удивился парень. – Не советуешь, но предлагаешь попробовать?

– Вам, людям, только так и предлагать, иначе вы вообще не воспринимаете предложение всерьез, – выдохнул потолок, будто у него были легкие.

– Бред, полнейший бред, – отмахнулся Андрей, – я просто сплю и все. Утром проснусь и запишу это, чтобы было чего рассказать друзьям.

Наступила тишина. Лунный свет медленно скользил по обоям, подсвечивая узоры, заставляя их двигаться в воображении парня. Глаза по прежнему не закрывались ни в какую, даже отвлечься было не на что, чтобы скоротать ночь, даже телефон исчез в складках махрового одеяла и искать его не хотелось.

– Спишь? – тихо спросил потолок.

Сначала Андрей не хотел отвечать, будучи полностью уверенным в том, что видит странный сон, который вот-вот должен закончиться, но этого не происходило.

– Нет, – расстроенно, будто в сотый раз отвечая занудному собеседнику, сказал парень.

– Тогда предлагаю занять мое место и немного отдохнуть, – игриво произнесла девушка сверху.

– Ты не заманишь меня стать бетонным перекрытием, – отмахнулся Андрей.

– Очень жаль, – выдохнул потолок, – теперь ты не узнаешь того, что обычным людям недоступно по причине того, что они не бетонные перекрытия.

– Ты и вправду хочешь заманить меня этим? – Андрей был обескуражен тем фактом, что его хочет обмануть его собственный потолок.

– Нет, – будто незаинтересованной продолжал потолок, – просто хотела дать возможность посмотреть на ваш мир моими глазами, вот и все. Это как включить телевизор на неизвестном ранее канале и разглядывать красочные заставки и рекламные ролики, оказывающиеся в новинку. Ощущения – вот за чем гонится добрые семьдесят процентов человечества, сама видела. Здесь жили и люди, использующие разные вещества на себе и голодные до эротических извращений, да даже был священник, ежедневно карающий себя, а после выдумывая сказки про свои самодельные стигматы.

– Я же почему-то уверен в обратном, – так же незаинтересованной сказал Андрей.

Потолок презрительно фыркнул и замолчал на несколько минут. Где-то издалека доносился звук далекой вечеринки, но будто не из-за стены, а гораздо дальше. Андрей по-прежнему пытался провалиться в сон, что ему, собственно, так и не удавалось. Организм чувствовал себя отдохнувшим, хоть и бодрствовал уже вторые сутки. Парень даже не помнил, как два дня назад умудрился уснуть и что этому поспособствовало. Был, конечно, один вариант – успокоить организм спиртом, но вставать с кровати и идти к холодильнику, в котором, скорее всего, давно уже не было ничего алкогольного, желания не было.

– Эй, – шепнул потолок, – ты спишь?

– Сплю, – сдавленно ответил Андрей.

– Вижу, что ничего у тебя не выходит, не притворяйся. Представь, что это не проклятие, а редкая возможность стать чем то большим в этой жизни, нежели все остальные.

– Бетонной плитой? – спросил парень, открыв глаза.

– К примеру, – сказал потолок.

– А ты сама крепко спишь?

– Сам как думаешь? – женский голос звучал, будто немного обиделся. – Как скала.

Андрей взвесил все за и против, предполагая согласится на странное предложение от самого странного собеседника в его жизни. Сложно было предположить, опираясь на собственный эмпирический опыт, что ждет человека, стань он частью постройки, существующей в мире намного дольше, чем он сам. Живое сознание может не выдержать своего перевоплощения в настолько материальный предмет. Да, потолок гораздо материальнее человека, считал Андрей, ведь он с определенной точностью монолитно располагается в мире и его всегда можно легко найти, зная его расположение. С человеком все совершенно по-другому: это материя способная сама передвигаться, менять себя и свое окружение, но главнейшим фактором остается скоротечность существования этой материи. Получить бессмертие камня являлось подарком свыше для медленно растворяющегося в жизни организма.

"Если мое сознание не справится, то хоть успокоюсь от этого постоянного раздражения со всех сторон" – подумал Андрей.

– Спишь? – тихо спросил потолок.

– Да не сплю я, не сплю! – разозлился Андрей и резко сел. – Я уже устал от всего этого, от постоянно долгого засыпания, до чертовых соседей с их бесконечным весельем, будь они неладны. Я согласен стать тобой.

– Неужели? Я была в этом уверена.

– Но только на одну ночь, – Андрей пригрозил потолку пальцем.

Ничего не произошло. Андрей все так же смотрел на свою кровать, только строго сверху. Комната выглядела непривычно, все вещи отдавали только верхнюю свою проекцию в сознание потолка. Общие ощущения были довольно странными: Андрей чувствовал легкий холодок и странное давление в теле со всех сторон, если у него, конечно, было тело. Даже приятно так вот растянуться от стены к стене и расслабиться, хоть это и было не возможно, но парень решил думать, что он максимально расслаблен и попробовал заснуть. К его великому ужасу ничего не изменилось.

Сон не собирался появляться совершенно, скорее всего, из-за того, что ему попросту некуда было прийти и, в целом, не был нужен.

Жизнь внизу немного ускорилась – тело Андрея жило своей жизнью, продолжая мучаться от недостатка сна, после оно нашло себе девушку и, после свадьбы, переехало в квартиру побольше, забрав с собой и последние надежды настоящего Андрея вернуться в прежнюю жизнь. Он попросту не понял, как переселиться обратно после завершения назначенных ему суток.

В помещение под Андреем заселилась новая пара жильцов, но он даже не успел их рассмотреть, как их сменили другие и другие. Однажды даже ребенок очередных постояльцев воткнул в парня игрушечное копье, оказавшееся достаточно крепким, чтобы вонзится в сантиметровый слой штукатурки. Это зрелище нельзя было назвать скучным, ведь каждый новый человек привносил в комнату что-то совершенно новое, от ярко-салатового дивана на замену старого и совершенно не модного, да еще и испорченного кошкой прошлых жильцов, до набора антикварных стульев, на которые никому нельзя было садиться. Или было интересно наблюдать за небольшой настольной лабораторией, в которой перегоняли непонятную синюю жидкость, после ее наливали на алюминиевые подносы и давали затвердеть. Дальнейшей судьбы всех этих колбочек и банок Андрей не знал, их вскоре увезли люди в форме. Семьи менялись, люди приходили и уходили, под этой мелькающей картинкой потолок начал утомляться и, впервые за много прожитых в таком образе лет, Андрей почувствовал, что утомился и начинает засыпать.

– Наконец-то, – тихо сказал он, попытавшись пошевелить хоть чем-то, но так и остался монолитно висеть над спящей в кресле девушкой со сборником Бродского.

Андрей почувствовал, как проваливается в холодную пучину сна, прямо перед тем моментом, как проснулся от внезапного удара в стену. Это сосед, в разгаре ночной вечеринки с размаху кинул бутылку, желая доказать прочность недавно поклеенных обоев.

Андрей сел на кровати и, упершись руками в колени, положил голову на ладони.

– Когда же вы заткнетесь?