Метод книжной героини

Глава 5

Поднимаюсь с кровати и подхожу к двери, напрягая слух. Из глубины квартиры доносится тихое бормотание телевизора. Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть папа станет прежним. Сейчас я выйду, а он там пьет чай и смотрит вечерние новости. Собравшись с духом, я на цыпочках пересекаю гостиную, выхожу в прихожую и заглядываю через приоткрытую дверь на кухню. Папа сидит за столом, упершись лбом в сомкнутые в замок руки. Перед ним низкий пузатый бокал, а рядом ненавистная бутылка с золотой пробкой. Отступаю, крепко сжимая зубы. Сколько еще это будет продолжаться?!

Надеваю низкие черные ботинки и хватаю с вешалки кожаную куртку. Тянусь к защелке на входной двери, проглатывая колючий ком, впившийся в горло.

– Лана? – Даже голос отца теперь воспринимается как чужой.

– Я ухожу.

– Тебе нужны деньги?

Мне нужен мой папа! Верни его назад!

– Нет!

– Хорошо. Будь осторожна.

– Разумеется, – вздыхаю я, открывая замок. – Вернусь к десяти.

– Хорошо.

– Или к одиннадцати.

– Ладно.

– А может, останусь у Кати.

– Как скажешь, солнышко.

Круто разворачиваюсь и влетаю на кухню, впиваясь ногтями в ладони:

– Тебе вообще все равно, да?!

Папа поднимает голову, на его глазах пелена печали:

– Конечно, нет. Просто я знаю, что ты уже взрослая, и доверяю тебе.

– Да! Я здесь единственная взрослая!

– Лана… – горестно выдавливает он, качая головой.

– Ты должен был выйти на работу в начале недели. Тебя могут уволить, и что тогда? Я, как взрослая, должна буду бросить школу и пойти куда-нибудь в официантки?!

– Я звонил в офис, меня ждут в понедельник. Тебе не нужно об этом переживать.

Бросаю презрительный взгляд на стакан и нервно усмехаюсь:

– А что изменится в понедельник?

– Солнышко, сегодня только суббота, и я всего лишь пытаюсь расслабиться. Обещаю, что завтра…

– Хочешь расслабиться – сходи на йогу или массаж! Эта дрянь тебя губит!

– Ты не понимаешь…

Бесполезно. Злость раскачивает эмоциональное состояние, превращая его в беспощадный ураган. Выхожу из комнаты и несусь к двери, пока ситуация не стала критической. Я не хочу быть такой, не хочу грубить родным, но то, что они делают, убивает меня. Убивает все, что я так люблю.

– Ты какая-то грустная, – говорит Катя, опуская зеркальце. – Все в порядке?

– Все отлично, – отмахиваюсь я. – Ты готова?

– Почти. Остался последний штрих.

Катя роется в корзине с косметикой, достает черный тюбик и наносит щедрый слой помады цвета марсала. Она посылает воздушный поцелуй своему отражению, поворачивается ко мне и хмурит темные четко очерченные брови:

– В чем дело? Ты не хочешь идти?

Отвожу взгляд и склоняю голову. За окном стремительно вечереет, прохладный ветер проносится колючими мурашками по рукам и плечам.

– Ла-а-адно… – тянет Катя. – Я разрешаю тебе нарисовать стрелки, но только коричневые и не такие длинные, как обычно.

Она протягивает мне подводку, и я качаю головой.

– Так, Лана! Давай-ка рассказывай, что случилось?

– У меня сегодня нет настроения для игры в завоевательницу.

– О’кей, – серьезно произносит Катя. – Никакой операции, только веселье, идет?

– Думаешь, нам будет весело?

– Давай подумаем вместе. Это первая тусовка года, крутая кафешка на берегу реки, халявные закуски и напитки…

– А ты уверена, что мы вообще можем пойти?

– Издеваешься? Вероника пригласила всех старшеклассников, чтобы отметить избрание нового генерала. Вот кому точно повезло с родителями, – хмыкает Катя. – Мы не просто можем, а должны пойти!

Медленно киваю. Душа требует горячего липового чая и музыки в наушниках, но это не выход, а пропасть. Не хочу сидеть в одиночестве и жалеть себя. Не хочу падать в пучину отчаяния, уподобляясь отцу. Хватаю зеркало и подводку и вывожу тонкие ровные стрелки на веках.

– Вот так-то лучше, – довольно произносит Катя. – Классная рубашка, кстати. Елисей точно тебя заметит.

– А потом догонит и еще раз заметит.

– Скорее, догонит и зажмет где-нибудь в укромном местечке. У вас ведь уже был непрямой поцелуй, а значит, и до настоящего недалеко.

– То, что он пил из моей бутылки, еще не поцелуй.

– А я говорю – поцелуй, – настаивает Катя. – А еще наушник! Это такая же личная вещь, как зубная щетка, и он дал его тебе!

– Уверена, когда он вернулся домой, то бросил его в чан с кислотой.

– Да ну тебя! – смеется она, складывая разбросанную по постели косметику в корзинку. – Просто признай, что мой гениальный план работает.

Вспоминаю вчерашнюю поездку в автобусе и свои последние слова, брошенные Елисею. Как он еще меня не послал? Непонятно. Но, возможно, скоро пробка полетит в мою сторону, или еще что повнушительнее.

– Признаю, но сегодня мы просто отдыхаем, верно? – спрашиваю еще раз, потому что слишком хорошо знаю эту непоседу.

– Да! Ни о чем не переживай, – воодушевленно отвечает Катя.

– Карпова… – предупреждающе рычу я.

Она поднимается с постели, хватает сумку и расправляет края плиссированной юбки в клетку:

– Нам пора выдвигаться. Мы уже достаточно опоздали.

Шагаю следом за подругой в прихожую. Тетя Лариса появляется как настоящий надзиратель, бесшумно и стремительно:

– Катя! Что с лицом?

– Это макияж, – язвительно отвечает она.

– Я не покупала тебе эту помаду. Ужасный цвет! Сотри немедленно!

– Но мне она нравится! – протестует Катя, вскидывая подбородок.

– Иначе ты никуда не пойдешь, – сурово говорит тетя Лариса. – Света хотя бы выглядит прилично, а ты… На панель, что ли, собралась?!

Желание возразить и вступить в спор с матерью подруги поднимается из глубины души, и приходится бросить все силы, чтобы сдержаться. Мне не выиграть этот бой, да и Кате тоже. Взрослые слишком упиваются собственной властью, чтобы принять наши мысли, желания, стремления. И почему они считают, что одни в этом мире знают правильный путь? Неужели так трудно быть родителем, которому не все равно на твою жизнь, но вместе с этим он видит в тебе не заготовку под человека, а формирующуюся личность?

Катя открывает верхний ящик комода и вытаскивает бумажную салфетку, наклоняется к зеркалу и с остервенением стирает помаду.

– Довольна?! – жестко произносит она.

– Будешь со мной так разговаривать, останешься дома.

– Извини, – подавленно отвечает Катя. – Теперь мы можем идти?

– Чтобы в девять была дома.

– А можно Лана сегодня останется у нас? Мы хотели…

– Нет! – отрезает тетя Лариса. – Никаких ночевок во время учебы.

– Но завтра выходной!

– Ты не расслышала, что я сказала?

– Расслышала. – Катя опускает голову и открывает входную дверь.

– До свидания, – с вынужденной вежливостью говорю я и выхожу следом за подругой.

Спускаемся по лестнице в напряженном молчании. Катя вдруг останавливается у окна и достает из маленькой сумочки помаду и зеркало. Она заново красит губы, подворачивает юбку на поясе, уменьшая длину, и поднимает на меня озорной взгляд:

– Ты ведь не думала, что я так просто сдамся?

– И в мыслях не было.

У реки воздух ощущается по-настоящему осенним. Порывистый ветер бросает в лицо запах тины и пресной воды, вдали слышится звучание музыки. Катя крепко сжимает мою руку, уверенно шагая по набережной вдоль широких деревянных скамеек и кованых фонарей. Подходим к парадному входу «Золотой рыбки», у дверей стоят несколько ребят из школы и что-то шумно обсуждают.

– Привет, девчонки! – вскрикивает Вика Стужева из десятого «В». – Где вы были? Вся параллель уже здесь. Там такие канапешки отпадные, обязательно попробуйте.

– Привет! – отвечаю я. – Спасибо, попробуем.

Катя тянет меня к двери и тихо бурчит:

– Стужевой для счастья нужна только еда. Видела, как она хот-доги трескает в буфете? И как ее еще не раздуло?

– Зависть тебя не красит, Кать, – хихикаю я.

– Как это не красит? Разве я не позеленела? – весело спрашивает она.

Входим в кафе, стены, отделанные мраморной плиткой блестят в приглушенном свете. Играет танцевальная музыка, у правой стены расставлены длинные столы с закусками, а небольшие столики, выстроенные полукругом, образовывают танцпол в центре.

– Ты только посмотри! – восхищенно говорит Катя. – Все, как в американских комедиях, даже цветные пластиковые стаканчики есть за баром! Крутотень! Ну почему я не родилась в семье Давыдовых? Может, они меня удочерят? Обещаю, что буду любить их и Веронику как родных. Больше, чем родных!

Судорожно обдумываю ободряющую речь, но не успеваю собраться с мыслями, потому что Катя уже тащит меня к столу с одноклассниками.

– Ну наконец-то! – взмахивает руками Женька. – Мы забили столик, но уже начали сомневаться, что вы придете.

– Стульев, правда, всего три, но так уж и быть, Гришковец, можешь посидеть у меня на коленях, – говорит Миша и хлопает ладонями по ногам.

– Спасибо, Миш, я лучше постою.

– Нет, не лучше, – смеется он и хватает меня за талию, заставляя сесть.

– Морозов, блин!

– Что – Морозов? Мы с тобой пять лет за одной партой просидели. Сколько домашек я у тебя списал? А ты у меня?! Считай, мы уже почти родные.

И не поспоришь. Много чего было, но все в пределах дружеской границы.

– Только руки не распускай!

– Лана, я – монах!

Вечеринка набирает обороты. Смех, громкая музыка, безумные танцы. Катя сияет улыбкой и периодически набирает текст в телефоне. Наверное, делает заметки для своей книги. Хорошо, что мы все-таки пришли, и как же круто, что наша школа такая дружная. Все общаются, шутят, кайфуют. Ну, почти все. Есть один человек, мрачный вид которого прекрасно демонстрирует, как ему скучно, даже несмотря на то что он виновник торжества. Елисей отдыхает в своей привычной компании: Рома, Витя, Загорный с Вероникой и Настя, что крутится ленточкой вокруг него. На меня он, конечно, не обращает внимания, Катя следит за этим. Если бы он хоть разок посмотрел, я узнала бы мгновенно.

– Лана! – Катя дергает меня за руку.

Едва не роняю стаканчик с соком и впиваюсь рассерженным взглядом в подругу, но она этого даже не замечает, потому что сосредоточенно смотрит мне за спину.

– Елисей только что вышел на террасу один, – говорит она.

– И что? Думаешь, он собирается прыгнуть в реку и уплыть отсюда подальше?

– Ты должна пойти за ним.

– Кать, мы же договорились…

– Не надо делать ничего сверхъестественного, просто выйди и притворись, что говоришь по телефону.

– И какой в этом смысл?

– Проверим его реакцию.

– Хочешь, я тебе ее предскажу?

– Лана, нельзя упускать такой шанс!

Так и знала, что это случится. Генератор идей по имени Катя Карпова работает без выходных и отпусков. Осторожно оглядываюсь, Вероника и Денис воркуют, сидя за баром, а Настя быстро шагает в сторону уборных. Ее светлые волосы, завитые в локоны, пружинят от тяжелой походки, подбородок опущен. Снова булыжник Елисей постарался?

– Ладно! – усмехаюсь я, возвращая внимание Кате. – Ты же все равно не отстанешь. И тебе, между прочим, очень повезло, что мое настроение поднялось за последний час и я снова готова на подвиги.

– Мне повезло, что ты моя подруга, – радостно отвечает Катя. – Иди скорей, пока мы его не упустили.

Пробираюсь через толпу танцующих к стеклянным дверям, взволнованный стук сердца смешивается с быстрым битом музыкальной композиции. С удивлением осознаю, что сама хочу новой встречи и нового разговора. Хотя бы короткого и незначительного, хотя бы взгляда…

Терраса украшена круглыми желтыми лампочками, разливающими мягкий свет в вечернюю темноту. Людей куда меньше, чем в зале, но они есть. Кто-то задумчиво смотрит на воду, кто-то сидит в уличных креслах и ведет задушевные беседы. Подношу мобильник к уху и медленно шагаю по диагонали, украдкой разыскивая Елисея. Ага, попался! От меня не спрячешься, дружок! Он стоит в самом углу у ограждения, уткнувшись в телефон. Свечение дисплея падает на его лицо, губы расслаблены, темные волосы треплет ветер. На его шее широкая цепь из белого металла поверх черной толстовки, ноги скрещены, носок кроссовки упирается в пол. Весь его вид кричит: не подходи ко мне! Никак не могу понять его стиль, с одной стороны, он кажется человеком, который не хочет привлекать внимания, а с другой – выглядит ярко, даже будучи одетым во все черное. Темная магия, не иначе.

Останавливаюсь у ограждения и упираюсь локтями в деревянный поручень, болтаю сок в стакане и тихо бормочу короткие фразы, словно и правда говорю по телефону. Наблюдаю за темными водами реки, в мелкой ряби поблескивает золотистый свет ламп. Влажная прохлада впитывается в кожу, и я жалею, что не прихватила с собой кожаную куртку. Мелкие мурашки пробегают по левой руке к плечу и рассыпаются теплом по шее. Стакан исчезает из моих пальцев, и его содержимое безжалостно выливается в реку.

– Какого?.. – ошарашенно произношу я.

Елисей возвращает мне пустой стакан, ветер раздувает его челку, и я встречаюсь с темными раскосыми глазами, цвету которых сейчас позавидовала бы сама ночь.

– Лана, не знаю, зачем ты это делаешь, но лучше прекрати.

– Делаю что?

– Думаешь, я тупой? – недовольно спрашивает он.

– Думаю, ты офигевший. Сок-то за что вылил?

– У меня сегодня нет с собой запасной одежды.

– Это была случайность!

– И сюда ты вышла тоже случайно?

– Я вышла поговорить по телефону, – поднимаю руку, в которой сжимаю мобильник.

– Ты ведь даже не отключила звонок, когда я подошел, а сейчас экран не горит.

– Я слушала голосовое!

– Пусть будет так, – тихо вздыхает Елисей. – В любом случае, скажу тебе прямо… ты мне неинтересна, ясно?

– Я…

– Лана! – за спиной раздается крик Миши. – Вот ты где!

На плечи опускается кожаная куртка, но я не чувствую ни капли благодарности однокласснику за заботу. В голове громовым раскатом звучит: «Ты мне неинтересна».

– О! Мое почтение, генерал! – наигранно говорит Миша и обнимает меня одной рукой. – Лана, нам нужно поговорить, дело срочное.

Елисей без единого слова отступает и вновь утыкается в телефон, отгораживаясь от реальности плотным щитом. Опускаю голову. Обида заполняет легкие до отказа. Шагаю прочь вместе с Мишей, позволяя увести себя. Спускаемся по деревянным ступеням на берег реки и отходим к кривому ряду старых ив, ветви которых практически достают до земли.

Неинтересна, значит? Он ведь меня даже не знает! Он ничего обо мне не знает! Да как он посмел? Кем себя возомнил?!

– Миш, о чем ты хотел поговорить? – сухо спрашиваю я, чтобы поскорее остаться одной.

– Ты знаешь о чем, – ухмыляется он. – Сколько еще ты будешь держать меня во френдзоне, Лана? Я устал ждать.

– Ты пьяный, что ли?

– Стеклый как трезвышко.

– Морозов, прекращай. Ты меня пугаешь.

Но Миша не собирается останавливаться, шагает ближе и вытягивает руки.

– Угомони свои таланты! – пихаю его в грудь. – Да что с тобой?!

– Ничего, – мотает он головой и идет в новое наступление.

Миша обхватывает меня и крепко сжимает в объятиях. Его губы касаются краешка уха, и я слышу напряженный шепот:

– Ну кричи уже, Лана. Чего ты ждешь?

– Что? Ты о чем вообще?

Он щиплет меня за спину, с силой стискивая пальцы через кожаную куртку.

– Ай! Морозов, ты сдурел?! Отвали!

– Хорошо, но теперь давай немного громче и жалобнее.

– С ума сошел?!

– Ага, из-за тебя, Гришковец, – приглушенно смеется он. – Ори давай. Думаешь, я так сильно хочу тебя обнимать?

Крепко зажмуриваюсь и наконец понимаю, что именно происходит. Катя, план, четвертый шаг. Еще и Мишку сюда втянула, а он, дурак, подписался!

– Я сейчас так закричу… Та-а-ак! – гневно тяну я.

– Лана?! – доносится оклик из темноты.

Поворачиваю голову, сердце падает в пятки. Мишка отпускает меня и срывается с места, по всей видимости, решив, что выполнил свою часть плана. Паника парализует, шорох мелкой гальки бьет по ушам. Собираюсь броситься следом за Морозовым, но голос, который меня позвал, кажется очень уж очень знакомым. Очень…

– Сева? – удивленно спрашиваю я, вглядываясь в лицо парня, что шагает по берегу. – Что ты здесь делаешь?

Он оглядывается, нервно ероша светлые короткие волосы, и подбегает ко мне.

– Лана, уходи отсюда. Собирайся и иди домой.

Не пойму, сегодня где-то бесплатно странности и идиотизм раздавали? А может, ретроградный Меркурий шалит?

– С чего бы? Здесь вечеринка моей школы.

– Я знаю, – отвечает он сквозь сжатые зубы. – Пожалуйста, послушай меня…

Хруст гальки на этот раз кажется слишком громким, словно по ней шагает целая толпа. Приподнимаю брови, глядя на старого знакомого:

– Сева, кто еще с тобой?

– Рогочий! Ну как там?! Все чисто?! – слышится совсем близко.

Резко втягиваю носом холодный воздух и отступаю, качая головой. Мне уже не нужны никакие ответы, нетрудно догадаться, чтó Сева здесь делает и с кем пришел.

– Лана… – тихо произносит он, но я не собираюсь его слушать.

Бегу к лестнице и взлетаю на террасу быстрее ветра. Сейчас не время для злости и обид, я должна предупредить Елисея. Выхватываю среди толпы черную макушку и ловлю его у входа в кафе:

– К нам гости, генерал. Из гимназии.

Он опускает руку, так и не коснувшись двери, и поворачивается ко мне:

– Где?

– На берегу, – указываю за спину.

– Шум не поднимай, – приказывает он и направляется к боковому спуску.

Провожаю Елисея взглядом, тревога охватывает сердце. Он что, пойдет один? Терминатором себя вообразил?! Или он собирается нокаутировать гимназистов своими логичными ответами?! Забегаю в кафе, чуть не подправив нос Алеше из одиннадцатого «А», и решительно шагаю к генеральской свите, которая очень удачно собралась у бара в полном составе, даже Илья и Сергей здесь. Первой меня замечает Вероника и дружелюбно улыбается, но через мгновение на ее лице появляется настороженное недоумение. Она треплет за плечо Дениса, и он оборачивается как раз в тот момент, когда я подхожу достаточно близко, чтобы меня можно было расслышать.

– Гимназия здесь. Елисей пошел к ним один, – говорю громко и четко, будто и правда докладываю о положении серьезных дел. – За мной! Я покажу!

Ребята вскакивают с мест без лишних вопросов, и я веду их к лестнице на террасе. Денис останавливает меня, схватив за предплечье, и пропускает вперед парней:

– Ты молодец, но вниз не спускайся, а еще лучше не давай и другим.

– Будет драка? – с ужасом спрашиваю я.

– Не переживай, максимум потолкаются и покричат, – отвечает он с кривой ухмылкой и сбегает по ступеням.

Дергаюсь вправо и сжимаю широкие перила до боли в пальцах, глядя на берег. Елисей стоит спиной к реке, перед ним семеро старшеклассников из гимназии, среди которых и Сева. Значит, он все-таки попал в эти прокисшие сливки. Неудивительно, что мы перестали общаться. Свет от террасы и уличных фонарей едва справляется с темнотой, вижу только образы и очертания лиц с наметками эмоций, но зато слышу каждое слово.

– А вот и вся генеральская банда! Привет, давно не виделись! – говорит Эдик Яровой.

Витя и Рома становятся по обе стороны от Елисея, за ними Илья и Сергей, а Денис остается рядом с лестницей.

– Загорный, и ты здесь? Присматриваешь за птенцом?

– Яровой, а ты чего такой смелый? – отвечает Денис. – Командующим себя возомнил? Насколько мы все знаем, этот пост достался не тебе.

– Но сегодня я за него, а смелости во мне побольше, чем во всех вас. Вашу жалкую стайку и бояться стыдно.

– Да ну? – влезает Витя. – Тогда чего ты с собой целую толпу притащил? Так сильно не боишься?

– Это дружеский визит новому генералу, – говорит Эдик и шагает вперед. – Ты ведь рад нас видеть, Брюс Ли?

Елисей приподнимает подбородок и смотрит на него сверху вниз. Спокойный, как слон на необитаемом острове с бесконечным запасом бананов.

– Где Андрюша? – холодно спрашивает он.

– Ты хотел сказать, командующий, – ядовито поправляет Эдик.

– Это для тебя он командующий, а для меня Андрюша. Так где он?

– Занят!

– Мамка уроки заставила учить? – выплевывает злобную насмешку Рома.

Елисей резко поворачивает голову влево, и Рома мгновенно замолкает, вытягиваясь, как оловянный солдатик. Ого, вот это дрессировка. И когда он успел? Елисей поднимает взгляд на террасу, безошибочно попадая в меня. Шипящее жжение ощущается во лбу, колени подкашиваются, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не присесть. Не глаза, а бластеры.

– Итак, – с ледяным спокойствием обращается наш генерал к Эдику, – раз Андрюша не соизволил появиться, предлагаю решить все быстро. С чем он вас прислал?

– С подарком, конечно, у вас же праздник! Мы хотели вручить его в кафе, но и здесь уже достаточно зрителей.

Возле перил и правда собралась целая толпа, которая с предвкушением ждет дальнейшего развития событий. Катя молча прижимается к моему боку, так же, как и я, ловя каждое слово.

– Закрой глаза, Ли, – говорит Эдик. – Ой! Они ведь у тебя и так почти закрыты!

Гимназисты взрываются раскатистым смехом, и Рома с Витей делают синхронный шаг вперед.

– Сам! – громко произносит Елисей, и парни послушно возвращаются на место.

– Какой крутой. – Эдик подходит ближе к Елисею и вытягивает шею. – Надеешься на кунг-фу или прямо сейчас молишься Будде? Или в кого вы там верите?

– Долго мне еще ждать свой подарок?

– Уже не терпится?

– Не терпится, чтобы вы свалили отсюда.

Эдик медленно кивает и чуть шире расставляет ноги:

– Это будет еще легче, чем я думал.

Он заносит руку для удара, и его кулак стремительно приближается к щеке Елисея. Наклоняюсь вперед, не рассчитав скорость порыва, но Катя вовремя хватает меня за куртку, удерживая на месте. Неужели никто ничего не сделает? Никто?! Маленькие камешки бьются друг о друга под кедами Эдика, когда он переступает с ноги на ногу. Елисей ведет корпусом в сторону, но не уклоняется, а лишь опережает удар на несколько мгновений, получая его не в полной мере.

Молчание пульсирует напряжением, ветер гневно качает ветви ив. Елисей поднимает голову и произносит все так же холодно и беспристрастно:

– Теперь уходите.

– Что это, Ли, честь самурая? Как тебя вообще выбрали генералом? Ты же почти слепой! Интересно, а вы, как котята, рождаетесь с закрытыми глазами? Не-е-ет, тогда они бы уже у тебя открылись.

Рома и Витя встают в боевую позицию, Илья готовит кулаки-молоты, а Сергей в секунде до обращения в Халка. Дай команду, и они от Эдика мокрого места не оставят, но Елисей расслаблен, словно в его венах течет ромашковый чай. Он смотрит на Эдика чуть склонив голову и молчит.

– Знаешь, Ли… по ходу тебе одного подарка мало. Добавлю-ка я сверху кое-что от себя. Ущербных же стоит жалеть и поощрять, верно?

Эдик готовится к еще одному удару, но Елисей стреляет словами быстрее:

– На этот подарок я отвечу.

Кулак вздрагивает в заминке, но Эдик все-таки решается на еще одну показательную атаку. Правда, в этот раз Елисей не бездействует. Шагает в сторону и ловит руку Ярового в полете, с силой дергает за нее и резко отпускает. Заместитель командующего летит к воде и теряет равновесие, приземляясь на четвереньки.

– Стоять! – повышает голос Елисей, заставляя замереть не только свою свиту, но и гимназистов, уже готовых броситься в драку. – Все вопросы решаются один на один, раз сегодня командующий Эдик, то мы с ним сами и разберемся.

Яростная ругань смешивается с плеском воды. Эдик поднимается на ноги и несется на Елисея, который с готовностью встречает его прямым ударом в нос. Яровой вновь оказывается на земле и корчится от боли, прижимая руки к лицу, а Елисей поворачивается к террасе. Еще никогда я не видела его таким… Довольным? Счастливым? Сумасшедшим?!

– Вернитесь все в кафе, – говорит он сквозь сдержанную улыбку. – Пожалуйста.

– Вы слышали своего генерала? – с гордостью произносит Денис. – Все живо в кафе!

Народ послушно пятится к двери, Катя хватает меня за руку и тянет за собой. Смотрю в пустоту, медленно переставляя ноги. Треск гальки, хлопки по воде, звуки глухих ударов. И я даже не знаю, за кого должна переживать? За Елисея, Эдика или за всю гимназию?

Музыка в зале играет тише, все присутствующие разбиваются по группам и тихо переговариваются между собой, забыв о веселье. Отвожу Катю в сторону и выкладываю все, что случилось, не забывая всыпать ей за финт с Мишкой.

– Получается… – медленно произносит Катя, – ты его спасла?

– Только не начинай, – нервно трясу головой. – Он нас раскусил и в лоб мне сказал, чтобы отстала. И кого я там спасла? Ты видела, что он сделал?

– Это все уже не важно. Четвертый шаг запущен, нужно дожать объект.

– Катя, вернись на секунду в реальность. Это не роман, пострадал реальный человек.

– Ты о Яровом? Он получил за дело. Если бы не его длинный язык и непомерное эго, то вернулся бы домой целеньким. А вот Елисей… он повел себя очень круто. Мне даже на секунду показалось, что я сама могу в него влюбиться. Серьезный, спокойный, сильный, аж мурашки по коже. Мечта, а не парень, – вздыхает она. – Но он твой, не волнуйся, я не претендую.

– Он улыбался после драки. Ему это нравилось, понимаешь?

– Кому бы не понравилось вмазать негодяю, который тебя оскорбил?

– Не защищай его!

– Лана, – Катя кладет ладони мне на плечи, – успокойся и дыши глубже. Все хорошо, все закончилось. Ты просто перенервничала.

– А ты почему такая спокойная?

– Поверь, я читала сюжеты и покруче. Это все так, подростковая проза, даже крови не было.

– Мы не в романе!

– А жаль, – усмехается Катя, но вмиг становится серьезной. – Отдышись, дорогая, я всего лишь шучу. Давай, вдо-о-ох… вы-ы-ыдох…

Опускаю подбородок и концентрируюсь на дыхании. Катя права, все позади. Такое случалось и раньше, просто не на моих глазах. Мальчики… Полные карманы понтов и ветер в голове. Придумали себе какую-то глупую вражду, генералов, командующих, королей и играют в войну, в которой никто и никогда не победит. Лучше бы за компьютером сидели или за девчонками ухаживали!

– Эй, народ! А что грустим?! – кричит Денис Загорный, появляясь в дверях. – Вечеринка продолжается!

Следом за ним входит вся генеральская свита, но без генерала. Напрягаю плечи, новый вдох встает поперек горла. Где он? Что-то случилось?

– Не волнуйтесь, – вещает Денис, – с генералом все в порядке. Он присоединится к нам позже. Врубайте музыку на полную! Нам есть что отметить!

Катя легонько встряхивает меня и наклоняется к уху:

– Лана, слушай меня внимательно. Шаг четвертый, фаза вторая. По канону главная героиня после драки латает раны героя, сопереживает ему и проявляет заботу. Скорее всего, объект остался на берегу один, приводит себя в порядок. Сейчас ты выйдешь через парадный вход, обогнешь кафе и спустишься к реке. У меня в сумке есть салфетки и антисептик, а еще прихвати с собой стаканчик со льдом, чтобы приложить к его щеке. Боже! Это просто подарок судьбы!

Это ад на Земле!

– Кать, я боюсь к нему идти, – отвечаю серьезно.

– В этом и суть. Ты его боишься, но все равно идешь, потому что переживаешь, – с восторгом говорит она. – Это же идеально!

– Это сумасшествие!

– У тебя все получится. Будь милой, скромной и взволнованной. Поинтересуйся его состоянием, расскажи, как сильно испугалась. Если не поможет, снова заплачь. Мы заставим его пересмотреть свое последнее утверждение насчет тебя и закроем целый шаг за сегодня!

Тяжело сглатываю, ощущая нестерпимую сухость во рту.

– Или ты хочешь сдаться? – с колючим разочарованием спрашивает Катя.

Сомнения давят на затылок, адреналин разбавляет кровь. В глазах подруги вижу непоколебимую веру и азарт, которые придают сил и смелости. Мы убили на это полтора месяца не для того, чтобы бросить все на середине пути.

– Давай сумку, – вытягиваю руку. – Я пойду.

– Вот так-то лучше. Поторопись, и лед не забудь!