Шолох. Орден Сумрачной Вуали

9 . Свадьба в тенистом замке

В Шэрхенмисте есть шесть университетов, каждый посвящен одному из богов-хранителей. Самый крупный и престижный – университет имени Рэндома в Пике Волн. Самый дорогой и закрытый – университет имени Селесты, расположенный на уединенном западном побережье.

Quo quisque est doctior, eo est modestior.

«Насколько человек образован, настолько он скромен».

– Нам нужно как-то тебя страховать? – полюбопытствовал Тилвас, когда в день кражи мы с Мокки прощались возле лесного тракта.

Сосновый бор был полон багряных всполохов закатного солнца: овраги стремительно погружались в сумрак, но верхушки деревьев все еще затапливала янтарная патока, дарующая ощущение спокойствия и благополучия. Темно-зеленую траву и кустарники расцвечивали сизые горошины ягод под названием «Поцелуй зимы». Если наступить на такую ягоду, она лопнет с тихим хлопком, и вверх взмоет облачко, пахнущее снегом и корицей.

Выглядели мы втроем, конечно, зажигательно.

Я в шикарном платье – шелк и серебряная вышивка; Тилвас в изумительных брюках и плотном красном таори.

И мелкий Мокки в черном комбинезоне – как приблудившаяся сирота.

– Вам нужно разобраться со своей миссией так, чтобы не поднять весь замок на уши, придурки, – процедил Бакоа, накидывая глубокий капюшон своего воровского наряда и проверяя инструменты на поясе. – Если тут кому-то кого-то и стоит страховать, так это мне вас. Вот только я не из племени альтруистов – поэтому просто постарайтесь не сдохнуть. А если и сдохнуть, то хотя бы не выдав мое присутствие перед этим.

– Хм, а ведь это идея, – прикинул Талвани, элегантно отбрасывая волосы со лба. – Если что не так, сразу орём: «В библиотеке вор! В библиотеке вор!» Они отвлекаются, мы выживаем. Что скажешь, Джеремия?

Я двинула бровью:

– Выжить, чтобы потом призрак Мокки ныл у меня над ухом до глубокой старости? Сомнительная перспектива.

– Ныл? Что значит – «ныл»? – оскорбленно прошипел Бакоа. – Я буду душить тебя цепью, как минимум.

– Что-то я не вижу цепи на твоем комбезе.

– Ничего, сейчас в замке специально прихвачу. Первым делом, – пообещал он.

Тилвас закатил глаза:

– Многоуважаемые воры, я рад, что вы так активно готовитесь к своим посмертным ролевым играм, но я предпочитаю все-таки двинуться на праздник. Джерри? – Он подставил мне локоть.

Мокки изобразил, что его тошнит при виде того, как мы чинно стоим под ручку, и, шагнув назад, бесшумно исчез в овраге. Лесные кусты шевелились по очереди сообразно тому, как вор удалялся.

Мы с Тилвасом наняли кеб и в нем легко проникли на территорию замка, представившись родственниками со стороны жениха, после чего успешно затерялись в праздничной толпе, гуляющей по освещенному саду. На гравийных дорожках тут и там светлели высокие фуршетные столики, уставленные изысканными закусками. Прямо в землю были воткнуты факелы, дающие не только свет, но и тепло – лица гостей играли румянцем, многие кокетливо раскрывали веера.

На празднике действительно было очень много людей – замок Льовезов, хоть и находился в глуши, считался одним из крупнейших поместий на юге острова.

Играла музыка – в темном углу сада сидела арфистка, создавая нежную атмосферу для тех, кому мила романтика, а ближе к главному входу расположилась группа с флейтами. Мимо нас на руках проходили артисты, полностью покрытые золотой краской, официанты разносили на подносах деликатесы – кукушкины сердечки, щечки гаранов, малину, вымоченную в терпком вине. В центре сада была огорожена территория, полностью засыпанная тлеющими углями, и над ними на вертелах жарились бобер, павлин и лиса – прямо в шкурах. Мало кто из гостей радовался таким традиционным блюдам, и Тилвас тоже поспешил отвернуться.

Настроение у него, кажется, испортилось. Я заметила, что он неравнодушен к животным, и в моих глазах это определенно прибавляло ему очков.

– Возьми меня под руку, – процедил Талвани.

– С чего бы это? Тебе подурнело от роскошеств, бедняга?

– Нет, просто ты ведешь себя неприлично. Ты леди, а идешь, сложив руки на груди. На тебя все смотрят.

– Они смотрят на меня потому, что я красотка, – строго сказала я и морально приготовилась к какой-нибудь словесной оплеухе из серии «Ага, надейся».

Но Тилвас только улыбнулся этой своей странной, обворожительной улыбкой – когда верхняя губа поднимается так, что видно десну, большинству такое не идет, а ему почему-то даже очень, – и повторил:

– Возьми меня под руку. А то кто-нибудь решит, что ты свободна, а вовсе не моя пара, и уведет тебя в танец. Тебе это надо, воровка?

– Ты не поверишь… – усмехнулась я.

Как будто в подтверждение слов Талвани к нам целенаправленно пошел молодой человек, отделившийся от группки разговаривавших у фуршетного столика гостей. Он нес два бокала с вином из лепестков лотоса и – да – явно двигался с ними ко мне, предварительно скользнув по Тилвасу неуверенным взглядом.

– Учти, он нормальный и скучный. Вряд ли в твоем вкусе, – через плечо бросил мне артефактор перед тем, как отойти.

Я с нежной улыбкой встретила незнакомого юношу. Мы очаровательно поболтали и потанцевали, в ходе чего я выяснила, что вон тот паренек в голубом таори – сын хозяина замка. Я возжаждала с ним познакомиться, чтобы поблагодарить за отменный вечер. Пока я благодарила, по ходу дела незаметно вытягивая информацию о том, где именно в замке открывается потайная дверь в склеп с сокровищами, вокруг нас образовался небольшой кружок.

Хотя нет, даже большой.

Я оглянулась через плечо, надеясь, что самовлюбленный Тилвас Талвани видит, какой бешеной популярностью я пользуюсь на вечере, и с удивлением обнаружила, что он тоже не скучает – флиртует, небо голубое, с самой невестой.

А сзади сиротливо жмется жених. Класс.

Мои кавалеры жаждали танцевать, и мы танцевали. Я всей душой любила танцы и обожала находиться в центре внимания. Воровская стезя не удовлетворяла мою тягу к тому, чтобы на меня смотрели десятки глаз одновременно, поэтому я искренне наслаждалась сегодняшним вечером.

Я скучала по сцене.

По гулкому стуку каблуков о паркет. По скрежету сменяемых декораций. По тому, как публика с подмостков воспринимается единым миражным существом – вскрикивающим, задерживающим дыхание, подающимся вперед в напряженных сценах… Я скучала по той диковинной струне в душе, протянутой будто бы из другого мира, возникающей, когда на сцене ты забываешь, что люди вокруг тебя – не герои трагедий, а твои друзья, с которыми вы еще десять минут назад хрипло смеялись, подначивая друг друга перед спектаклем, и с которыми потом будете кутить всю ночь, после чего наутро мастер Хлогекс просто уничтожит вас на поэтике, силясь внушить, что вы не только актеры – бестолочи, эгоцентрики, извращенцы, – но еще и словесники…

По ходу танцев я цепляла на рукава своих кавалеров крошечные дымовые артефакты.

Их целый день мастерил Тилвас Талвани. Мокки просто сгрузил колдуну на колени гору материалов, заявив:

– А это будет твоя плата за нашу помощь тебе с кражей статуэтки.

Тилвас возражать не стал – зачаровал все как миленький.

Артефакты были нашей мерой предосторожности: если у Мокки вдруг что-то пойдет не так, я нажму специальную кнопку, и две дюжины блестящих гостей вдруг начнут дымиться по-страшному. Охрана, какой бы вышколенной она ни была, отвлечется – и нам будет легче сбежать.

Впрочем, бакоаские «планы Б» я больше всего люблю за то, что до них обычно не доходит.

Объявили танец фацхель – общий танец, в котором каждые тридцать два счета идет смена партнера. В один прекрасный момент напротив меня оказался Тилвас Талвани.

– Ты, кажется, говорила, что не любишь свадьбы? – напомнил он. Его рубашка уже была расстегнута на одну пуговицу ниже положенного, а волосы как-то задорно взлохмачены – интересно, кто тому виной?

– Я не люблю тот момент, где все клянутся друг другу в вечной верности и сморкаются в носовые платки, – уточнила я. – Пока до этого не дошло, мне тут замечательно. А ты что, заскучал, артефактор?

– Да. Потому что у меня чуть более изысканный вкус, – усмехнулся он. – Но я понимаю, что тебе даже такие праздники в новинку. Не волнуйся, я не собираюсь отбирать у тебя конфетку. Наслаждайся: это действительно приятно – иметь допуск в высший свет. Хотя бы разок за всю жизнь.

И он резко наклонил меня к земле – как, впрочем, и полагалось по рисунку танца.

– Ты так старательно возводишь между нами стену социальной пропасти, – проворковала я, – что у меня возникают сомнения насчет того, насколько ты все-таки аристократ. Очень уж явные комплексы. Ты не бастард часом, милый?

– Это не комплексы. Просто мне интересно, что еще тебя может задеть, кроме беседы о том дёрганом психе, который сейчас корячится по внешней стене замка на уровне третьего этажа.

Я невольно вскинула глаза вверх после этих слов. Но никакого Мокки среди плющей, густо увивавших здание, не было.

– Пф. Ну уж точно не общественное положение. – Я сдула с глаз упавшую прядку волос.

– А почему? – Тилвас закрутил меня против часовой стрелки и после прижал к себе спиной, покачиваясь то вправо, то влево. – Ты же воровка. Зачем ты воруешь, если тебе плевать на материальные блага?

– Мне не плевать. Но они не имеют никакого отношения к моей самооценке. Я хороша что с деньгами, что без них. Что в дорогущем платье, – я кокетливо повела плечом, – что в дерюжном мешке.

– Я уж думал, ты скажешь: «…что без него», – вздохнул Тилвас Талвани. – Ай, думал, этот вечер становится интереснее.

– И не надейся.

Круговорот танца вновь сменил направление. Звуки лютни стали тише, на первый план выступил напряженный бой барабанов: привет, интерлюдия! Это был самый активный этап фацхеля, где партнерам приходилось хорошенько попотеть.

Обычно эту часть танца опускали на праздниках: она считалась слишком древней и сложной. Ее не учили просто так, для развлечения, однако при этом фацхель считался традиционным танцем шести шэрхенмистских университетов – студенты гуманитарных направлений исполняли интермедию на зимних праздниках. Немного странно, что эту часть танца решили вставить в сценарий свадьбы… Хотя, наверное, хозяева хотели подчеркнуть классическое образование дочери и ее жениха.

Многие покинули круг, и Тилвас вроде как тоже дернулся в сторону с площадки, но я никуда не торопилась. Аристократ удивленно приподнял бровь, увидев мою упрямую готовность плясать, и почти незаметно пожал плечами: ну как хочешь.

Под бой барабанов мы с Тилвасом переплели пальцы и стали быстро сходиться-расходиться, разворачиваться, подпрыгивать и подныривать под руки, иногда резко отпуская друг друга и делая ритмичные хлопки то над головой, то у бедер. В нужные моменты мы и остальные пары поочередно выкрикивали слова старинного университетского гимна – призывы радоваться проявлению жизни в каждой капле дождя и каждом падающем лепестке цветущей вишни. Всякий раз тяжелые удары гонга подчеркивали эти слова. Со стороны все это было больше похоже на нарочитую театральную сценку, чем на танец, – так и задумывалось.

– Где ты выучила шаги интерлюдии? – выдохнул Тилвас, когда эта часть танца закончилась, вновь сменившись стандартным ритмом.

Мы оба были раскрасневшиеся, довольные, и я невольно рассмеялась:

– Undae occultae arcanos tenebras celat!

«Таят в себе секреты воды темных волн» – это была еще одна строка из студенческого гимна.

Тилвас пытливо прищурился:

– Да кто же ты такая, Джеремия Барк?

– Кто ты такой, Тилвас Талвани? – подмигнула я. – Что, ты уже готов сменить нашу политику обмена секретами – начать раскрывать карты?

– Мм, нет, ни в коем случае. Просто до опасного очарован. Ностальгия – мое слабое место, признаюсь.

– Неужели факультет артефакторики в Пике Волн был настолько хорош?

– Я учился не на артефакторике, а на тварях, сущностях и духах, – спокойно сказал Талвани, глядя мне в лицо.

Мои глаза округлились от изумления.

– Подожди, Талвани. Какого гурха ты не сказал, что ты заклинатель? Колдовство облегчило бы нам жизнь во много раз!

В отличие от артефакторов, которые зачаровывали магические предметы в спокойной обстановке, размеренно, используя те и другие инструменты, колдуны-заклинатели умели обуздывать энергию «в моменте», творя полноценные магические формулы. Их профиль был гораздо шире: и боевые плетения, и призывы сущностей, и всевозможные ритуалы, связанные с сущностями и тварями, населяющими архипелаг… Кроме того, заклинатели владели холодным оружием, что тоже было не лишним.

Я непонимающе смотрела на Талвани.

– По определенным причинам я не могу применять заклинательские плетения, – он покачал головой.

– Так ты поэтому стал артефактором? Или все-таки из-за своего медальона?.. Или эти две вещи связаны, а, Талвани?

Тилвас загадочно-беспечно пожал плечами: мол, а фиг меня знает. Но мне не нужно было слышать ответ, чтобы понять: я на шажок приблизилась к разгадке его тайн. И, что любопытно, Тилвас явно упомянул про свой факультет, чтобы увидеть мою реакцию.

Спрашивается: зачем?

Вдруг нас прервали.

– Вы уже три тура танцуете вместе, весь круг из-за вас стопорится! – прошипел один из организаторов праздника, подскочив к Талвани со стороны. – Либо меняйте партнершу, либо выходите из игры и не мешайте остальным получать удовольствие!

– А потом удивляются, что в стране сплошные измены… – пробормотал аристократ, покидая круг танцующих.

На его место тотчас подскочил кто-то из ожидавших. Пару туров спустя я до конца распределила все свои «дымовушки» и вышла. Я хотела найти Талвани и отправиться в склеп, но вдруг мне в глаза бросилось нечто очень странное.

А именно: у одной из девушек, разносивших напитки, на груди болтался… медальон с двуглавым вороном.

Точь-в-точь, как у Тилваса Талвани.