Цитаты

Мне становится не по себе. Опускаюсь в кресло. Доигрался! Это только со мной такое бывает: приехал в Европу – и тут же угодил в какие-то русские разборки. Теперь вместо несостоявшегося психологического романа будут детективные догонялки. Надо поскорей отсюда сматываться. Пусть сама выплывает. Я ей не нянька, в конце концов. Таскается, понимаешь, везде, по парижам, трахается направо-налево, а у меня проблемы!

Объяснил мне, как правильно отжиматься, и сказал между прочим, что благодаря отжиманиям пришел к Господу. Я удивился, возразил, что для этого требуются как минимум молитвы, бдения, посты, чтения священного писания, священные предметы, иконы, но он только рукой махнул и сказал, что так можно только запутаться. Лучше отжиматься, сообщил он, сразу смирению научаешься, сразу понимаешь, кто ты есть, где тебе предел положен. Книги, говорил он, можно читать хоть до бесконечности, толку никакого не будет. А с отжиманиями так не выйдет. Где-то упрешься в границы возможного и больше, чем Бог дал, не отожмешься.

Андрей Аствацатуров "Не кормите и не трогайте пеликанов", стр. 243

Почему же его жизнь закончилась так нелепо? Наверное, он ходил туда, в этот публичный дом на Рубинштейна, к этой проститутке в желании обрести хоть какой-то контакт с настоящим, который мог для него возникнуть разве что из лживых, купленных бесстыжих слов, жаркого шепота, раздвинутых ног, выбритого межножья. Какая-никакая, а все-таки связь с реальностью, с городом, в котором он жил. Может, так и надо умереть? В блудилище, как фон Зон, а не в Венеции, как Ашенбах? И только затем, чтобы стать всеобщим посмешищем, чтобы мир ни в коем случае не был благоговейно потрясен.

стр. 117

– Так я это… не понял… зачем я тебе нужен-то?

Она закурила, перевернулась на спину и подтянула одеяло повыше. На ее загорелом лице появилась улыбка.

– Зачем? Это бабский вопрос. “Зачем я тебе”, – передразнила она. – Только бабы задают такие вопросы, да и то, если дуры…

Катя, злобно подумал я, разглядывая ее лицо, быстрее всех на свете сообразит, как нахамить, как задеть за живое. Это все потому, что она раньше играла в КВН. И весь ее юмор – родом оттуда. А меня одноклассники не взяли в команду. С тех пор – это от зависти, наверное – мне никогда не нравились все эти кэвээнщики, все эти “веселые” и особенно “находчивые”. Клуб находчивых… Придумали же. Возвели в добродетель самое противное свойство человеческой натуры. Мне вдруг пришло в голову, что где-нибудь, наверное, есть Клуб злых и находчивых. Это когда красивые толстожопые бабы, которые друг друга ненавидят, собираются вместе и заводят светский разговор.

Это кто там у нас? Так и есть. Трофимов. Сидит на своем месте. И как это я его не заметил? Высунулся из-за газеты, которую он тут каждый день читает. Круглое, как по циркулю, лицо – красное, копченое солнышко. Лоб весь в белой шелухе. Маленькие глазки. Крошечный острый носик, зажатый с двух сторон толстыми щеками, словно синичкин клювик высунулся из мартышкиной попки.

– ... Ты в туалетах был?

– Был, – признался я. – Но только в мужском.

Лугин несильно пнул меня ногой.

– Унитазы видел? – продолжал допытываться Никита Виссарионович и, не дожидаясь ответа, уважительно пояснил: – Швеция! Так-то, братцы мои. Я всегда повторял и буду повторять: унитаз в студенческом туалете – это лицо декана.