Рецензии

«Это была эпоха, когда быть хорошим означало не только воздержание от зла, но максимальную готовность действовать в интересах незнакомца - на планете, где ад, а не рай, служил воздаянием за добро».

Автор берёт факты и наделяет их смыслом, вплетая в современный им контекст.
Он рассказывает историю Холокоста, стараясь восстановить последовательность специфических обстоятельств, допустивших те трагические события.
Тимоти Снайдер использует ряд восточноевропейских источников, которые до этого не были объектом внимания исследователей.
Холокост нельзя отделить от географии тех мест, где происходило подавляющее большинство массовых убийств. Кровавые земли в Восточной Европе - вот на чём фокусируется эта книга.

Один из главных тезисов связан с тем, что можно перевести как зоны безвластия (zones of statelessness). Это территории, где предыдущий порядок был разрушен, прежние институты и структуры уничтожены. Земли, которые с точки зрения нацистской Германии, никогда не были государствами. Нацисты, как известно, практиковали на Востоке не конвенциональную оккупацию, а колониальный подход.
Речь идёт о Польше, странах Балтии и Советском Союзе (советской Украине, советской Беларуси и части советской России).
Тот факт, что часть этих земель подверглась двум вторжениям за короткий промежуток времени, создал материальный и психологический ресурс, который, как отмечает автор, новые хозяева будут эксплуатировать, набирая исполнителей для своих лунатичных расовых идей.

В качестве примера Снайдер сравнивает Эстонию и Данию - две страны, которые во время Второй мировой были оккупированы Германией. В обеих применялось «окончательное решение».
Две страны имели немало общего, когда разразилась война. Но история уничтожения евреев оказалась в них очень разной.

In Estonia, about 99 percent of the Jews who were present when German forces arrived were killed.
In Denmark, about 99 percent of Jews who had Danish citizenship survived.

Почему такая разница?
Снайдер развенчивает упрощенческие объяснения. Население Эстонии не отличалось большим антисемитизмом, чем датчане. Некоторые свидетельства говорят об обратном.
Так, консервативное правительство Эстонии, пришедшее к власти в 1934 году, считало эстонских евреев равноправными гражданами. Республика приняла некоторое количество беженцев из Австрии и Германии. Дания, напротив, не принимала еврейских беженцев после 1935 года.
Советская оккупация Эстонии в 1940 году привела к демонтажу прежнего порядка и нейтрализации эстонского правящего класса и высшей администрации.

As in Lithuania and Latvia, the Soviet occupation of Estonia had forced thousands of people to flee the country, many to Berlin.

Это, вполне предсказуемо, создавало определённый человеческий и политический ресурс для Третьего рейха.
Определённому проценту тех в Эстонии, кто был вынужден сотрудничать с НКВД, теперь надо было порвать с прошлым и как-то доказать свою лояльность немцам.
Последние, стремясь превратить расовую доктрину и иудобольшевистский миф в реальную политику, были готовы предоставить такую возможность.
Ничего из этого не относится к Дании. Германская оккупация этой страны была сравнительно мягкой. Немцы заявляли, что «не стремятся нарушать территориальную целостность и политический суверенитет датского королевства».
Более того, укрывающим евреев датчанам, как правило, не грозило ничего серьёзного, если об их помощи становилось известно.

Автор описывает экологическую панику того периода, которая «оправдывала» в глазах Гитлера борьбу за ограниченные ресурсы.
Плодородные земли тогда советской Украины были неотъемлемой частью концепции Lebensraum.
Снайдер также отмечает, что речь шла не только о земле, но и стандартах жизни, представления о которых в некотором роде «нормализовали» то, что миллионы должны были голодать и умирать, чтобы немцы могли жить хорошо.

Необходимо отметить, что Гитлер рассчитывал, что Польша станет его союзником в идеологической войне против СССР. Он был удивлён, когда Варшава не согласилась участвовать в этом. Отказ Польши спутал карты и заставил Германию пересмотреть первоначальные планы.
Любопытно, что Польша периода между мировыми войнами поддерживала массовую эмиграцию евреев в Палестину и создание там еврейского государства. Это противоречило политике Великобритании, союзницы Польши.

Современная наука прослеживает связь между массовыми убийствами, этническими чистиками и разрушением или критическим ослаблением государств. К исключениям обычно относят т.н.party states, которые обладают большими возможностями репрессировать собственных граждан.
Согласно Снайдеру, нацистская Германия - партийное государство, которое было трансформировано расовыми идеями, милитаризировано и нацелено на уничтожение других государств, преимущественно на Востоке. Третий рейх намеренно создавал зоны анархии, где творилось большинство зверств по отношению к евреям, а также к гражданскому населению в целом и к военнопленным.
Депортации и массовые убийства становились реальностью, когда люди теряли связь с государством и, следовательно, его защиту.
Паспорт, удостоверяющий гражданство, был той бумажкой, которая спасала жизни.
Нередко людьми, у которых была реальная возможность помочь евреям, оказывались дипломаты. По роду своей деятельности они могли наделить человека жизненно необходимыми документами.
Порой жизнь сохраняла возможность трудиться. Фермеры на оккупированных территориях безвластия могли укрыть беглецов, чтобы те работали в поле.

Однако были и те, кто совершенно бескорыстно, рискуя собственной жизнью, помогал нуждающимся, независимо от их этничности.
Автор описывает одного из тех редких смелых людей, мотивом которых было только желание протянуть руку помощи.
«В Польше периода между мировыми войнам он прятал коммунистов; когда вторглись Советы, он укрывал поляков от депортации со стороны НКВД; теперь, когда пришли немцы, он помогает евреям».

Подытоживая, главные причины трагедии Снайдер видит не в нациях (среди т.н. коллаборантов были люди самых разных национальностей), этническом антисемитизме или сильном государстве, где всё подчинено строгому порядку.
В центре дьявольского полотна территории безвластия и намеренно породившее их государство, превращённое в специфическую военную машину.
Гитлер, как известно, не мыслил в категориях государств, он мыслил в категории рас.

В эпилоге Снайдер протягивает нить от прошлого к современности и делится некоторыми предостережениями по поводу настоящего и ближайшего будущего.

В заключение не могу не отметить, что один из, безусловно важных, уроков книги о пользе государства и связи зон безвластия с этническими чистками кажется мне в некотором роде обоюдоострым. Современные диктаторы могут попытаться использовать этот аргумент в своих интересах.
И последняя ремарка, повествование по-научному сухое, но тем не менее оно меня выжало эмоционально.
В этой рецензии я наметила только лишь несколько из рассматриваемых в книге аспектов, мотивов и удивительно трагичных стечений обстоятельств.

Хотя необычное имя заглавного героя этой книги невольно ассоциируется с кондитерскими изделиями, несбыточными планами или пациентами психиатрических лечебниц, его фигура вот уже более двух столетий остаётся объектом пристального внимания учёных, писателей, художников и кинематографистов всего мира. Поскольку посвящённый Наполеону том серии ЖЗЛ за авторством Жана Тюлара не закрывает тему, а лишь распаляет интерес к ней, я не мог пройти мимо его новой тысячестраничной биографии, оригинальное англоязычное издание которой вышло в 2014 году. Автор книги — профессор лондонского Кингс-колледжа и член Института Наполеона Эндрю Робертс — прошёлся по многим адресам и маршрутам своего героя (включая усадьбу Лонгвуд на острове Святой Елены), посетил почти все поля его сражений и десятки музеев, научных центров и университетов, занимающихся исследованием наполеоновской эпохи. Особенность предпринятого им изыскания состоит в том, что, работая над ним, учёный в первую очередь опирался на 33 000 писем Наполеона, впервые в полном объёме и без купюр опубликованных в последние годы. Письма эти цитируются чуть ли не на каждой странице, что позволяет читателям по-новому взглянуть на его фигуру, обросшую массой «чёрных легенд».

В результате Робертсу удалось создать увлекательнейшее повествование, затягивающее с головой, поэтому колоссальный объём книги совершенно не ощущается. В каждом описываемом эпизоде наполеоновской биографии он стремится раскрыть психологию и логику, особенности мировосприятия и мышления своего героя. В итоге создаётся впечатление, что он действует здесь и сейчас, подстёгивая читателя поспешать за своим бешеным темпом, что только усиливает интерес к столь динамичному изложению событий. Интересно вслед за автором проследить, как этот ярый корсиканский националист итальянских корней стал сначала французским генералом-якобинцем, дружившим с Огюстеном Робеспьером и поддержавшим казнь короля, затем из консерватора и традиционалиста обернулся императором, а «на смертном одре превратился в того, кем был тридцать лет назад <...> — в корсиканского мелкопоместного дворянина, страстно защищающего семейную собственность» (стр. 814–815).

С первой же главы перед нами предстаёт способный, но несколько замкнутый юноша, мальчишеским забавам предпочитавший чтение биографий великих полководцев (в первую очередь, Цезаря и Александра Македонского) и литературное творчество: сохранились написанные им эссе, очерки, фельетоны, памфлеты и рассказы, а также автобиографическая повесть «Клиссон и Эжени», посвящённая его возлюбленной Дезире Клари. Девушка отвергла настойчивые ухаживания Бонапарта (несмотря на то, что его брат Жозеф (Джузеппе) взял в жёны её сестру), предпочтя ему амбициозного генерала Жана-Батиста Бернадота — в то время сподвижника, а в будущем врага Наполеона, ставшего в 1818 году королём Швеции и Норвегии. В отличие от «наполеоновских планов» своего антагониста, Бернадоту удалось основать новую династию, до сих пор занимающую шведский престол.

Говоря о кругозоре и эрудиции последнего из европейских просвещённых монархов XVIII столетия, многие собеседники отмечали его живейший интерес к истории и культуре самых разных стран и народов, высокую осведомлённость и компетентность в вопросах искусства. По мнению его биографа, «Наполеон не был интеллектуалом среди генералов: он был подлинным интеллектуалом. Наполеон прочитал и аннотировал многие из важнейших книг западной литературы. Он был ценителем, критиком и даже теоретиком трагедии и музыки. <...> Он никуда не ездил без обширной, видавшей виды походной библиотеки. Он сумел поразить Гёте своими суждениями о причинах самоубийства Вертера, Берлиоза — познаниями в музыке. Позднее он учредил Египетский институт и укомплектовал его лучшими французскими учёными того времени» (стр. 178). Под стать обширной эрудиции было и его структурированное мышление: даже накануне важнейших битв полководец мог шутить перед лицом катастрофы, отдавая распоряжения, чтобы остроумно отчитать сельского священника за неудачную проповедь, капрала — за пьянство, а префекту запретить приводить в театр любовницу. Подобные детали дополняют его портрет новыми, порой совершенно неожиданными штрихами, доказывая, что для столь энергичного и деятельного человека, не знавшего ни дня покоя, самым тяжёлым наказанием в изгнании было вынужденное безделье.

Не осталась за кадром и личная жизнь императора. Особое внимание автор уделяет истории знакомства, бракосочетания и развода Наполеона и Жозефины. Зная, что она изменяет ему с альфонсом Ипполитом Шарлем, «Бонни» проявил поразительную выдержку, не обращая на него никакого внимания. Да и Мария-Луиза была признательна, что муж не досаждает ей излишним вниманием, — хотя, кажется, писал ей чаще, чем Жозефине. Будучи главой огромного клана (но не самым старшим из братьев), Наполеон настойчиво продвигал их к вершинам власти и бесцеремонно вмешивался в матримониальные планы членов семьи, что зачастую ей вредило. Так, он женил брата Луи на своей падчерице Гортензии, а сестру Каролину выдал за предавшего его в 1814 году маршала Мюрата.

В глазах Робертса Бонапарт в первую очередь предстаёт как один из величайших полководцев в истории, внёсший огромный вклад в военную науку и научивший воевать Европу по-новому, чью гениальность признавали даже его враги (в первую очередь, герцог Веллингтон). Он активно, умело и эффективно использовал пропаганду и пиар-технологии, демонстрируя в Египте знание Корана, почтение к мусульманам и даже готовность принять ислам.

Одно из центральных мест в книге занимает анализ политической, законодательной и государственной деятельности Наполеона I, в том числе на покорённых территориях. «Там, где Наполеон ликвидировал инквизицию, отменил феодальные привилегии, антиеврейские законы, убрал помехи торговле и промышленности <...>, он подарил плоды просвещения народам, которые без его военных успехов остались бы без прав и равенства перед законом» (стр. 118–119). Если рассматривать наполеоновские реформы на примере завоёванного Каира, то там «он организовал почтовую службу, освещение и уборку улиц, пассажирское сообщение между Каиром и Александрией, монетный двор и разумную налоговую систему <...> построил современные чумные госпитали и выпустил первые в Египте печатные книги (на трёх языках)» (стр. 194). Во Франции важнейшими его достижениями стали искоренение разбойничества, введение метрической системы мер и весов, проведение судебно-правовой и образовательной реформ, принятие Гражданского и Уголовного кодексов, давших стране долгожданную стабильность после хаоса революции. Многие положения Наполеоновского Кодекса в силе до сих пор, причём не только во Франции. «Гранитные глыбы», заложенные им в фундамент страны, выполняют свои задачи и поныне.

Для российского читателя наибольший интерес представляет описание кампании 1812 года и Бородинской битвы. И тут не раз придётся удивлённо вскинуть брови. Согласно авторской трактовке, Александр I сам навлёк на себя беду, вероломно нарушив тильзитские и эрфуртские договорённости, вдобавок отказавшись выдать за Наполеона свою сестру (а потом изобразив обиду на то, что «этот корсиканский выскочка» взял в жёны Марию-Луизу Австрийскую). (С Романовыми удалось породниться его пасынку Евгению Богарне, сын которого женился на дочери Николая I — великой княжне Марии Николаевне.) Бонапарт, мол, хотел не захватить и разорить Россию, а лишь склонить её к заключению нового соглашения против Англии, искренне веря в священный союз двух «братьев»-императоров — французского и российского. Русскую катастрофу Наполеона автор почти полностью списывает на морозы, голод, тиф и дезинтерию, а потом и вовсе заключает: «Битву при Бородине проиграли и Наполеон, и Кутузов» (стр. 627).

Искушённых наполеоноведов труд Эндрю Робертса вряд ли удивит, но неподготовленным читателям раскроет все его грани — как полководца и политика, государственного деятеля и дипломата, реформатора и законодателя, мыслителя и литератора, мужа и любовника, — со всеми его озарениями и заблуждениями, достижениями и ошибками, победами и поражениями. В заключение хочется выразить благодарность переводчику книги (за удобочитаемый текст), её корректорам (за минимум опечаток) и научному редактору, который не только ставит под сомнение некоторые суждения и оценки автора, но и аргументированно их опровергает.

Рецензия на книгу Жана Тюлара «Наполеон, или Миф о „спасителе“» в серии ЖЗЛ: https://www.livelib.ru/review/2662621-napoleon-zhan-tyular#comments

В прошлом десятилетии французские ученые опубликовали 30 тысяч ранее неизвестных писем Наполеона. Британский историк Эндрю Робертс все эти письма внимательно изучил, а потом еще и посетил места 53 сражений. Так Робертс понял, что готов порадовать мир новой биографией Императора.

Книжка у британца получилась увесистой. Текст занимает 840 страниц, еще 200 страниц занимают разного рода примечания. При этом, как ни странно, очень уж подробной работу Робертса я бы не назвал — более того, почти не сомневаюсь, что кто-то даже назовет ее поверхностной. Зато вряд ли кто-то сочтет ее скучной: стиль у автора очень бодренький, почти как атака Дезе при Маренго.

Какой-то принципиально новой информации Робертс не дает — да и откуда ей взяться, мы же говорим про самого изученного персонажа в истории. Для меня, воспитанного на книгах Тарле, Троицкого и Тюлара, главным открытием стали выдержки из тех самых 30 тысяч писем — причем даже не сами выдержки, а возможность благодаря ним взглянуть на Бонапарта как на непревзойденного гения микроменеджмента. Оказывается, неутомимый Император строчил по 50-60 писем в день, не упуская из виду вообще ничего — например, в горящей Москве он набросал новый устав для "Комеди Франсез" (!), а прямо перед Бородино отвел пару часов на проект интерната для девочек, чьи отцы были награждены Орденом Почетного Легиона. Что уж говорить про мирное время, когда Наполеон охотно тратил время на то, чтобы отчитать провинциального священника за недостаточно сильную проповедь или приказать префекту департамента не брать в оперу юную любовницу?!

Хватает в книге и любопытных концепций — правда, не всегда оригинальных. Например, поражения под Лейпцигом и при Ватерлоо Робертс закономерно связывает с тем, что в России погиб практически весь офицерский состав. Из-за этого Великая Армия, не так уж фатально потеряв в количестве, чудовищно просела в качестве (с новыми необученными офицерами Наполеон уже не проводил красивых маневров и полагался на стандартные лобовые атаки). Неудачу в России Робертс довольно интересно объясняет тем, что армия Наполеона была... чересчур большой — дескать, если бы Император вел не 600-тысячного монстра, а более подвижную (и привычную) 200-300-тысячную армию, то он бы сильно выиграл в маневренности и не нуждался бы в таком огромном количестве ресурсов. Еще понравилось наблюдение о том, что семена грядущих поражений Наполеона были посеяны в дни его самых великих побед — Маренго, Аустерлиц, Фридланд и Ваграм случились благодаря переходу на гениальную корпусную систему, после чего ее позаимствовали примерно все и к началу 1810-х Франция утратила тактическое превосходство.

Не чуждо Робертсу и искусство мелкого панча. Меня больше всего заинтересовало сообщение о том, что Наполеон вообще никогда не командовал соединениями уровня роты (и ведь правда), а также тот факт, что сейчас в мире есть сразу несколько правящих монархов, которые являются прямыми потомками Жозефины. Потомков Наполеона, который развелся с Жозефиной как раз ради наследника, среди современных монархов нет.

Разумеется, как и любой бонапартист, Робертс не может удержаться от размышлений на тему "А что, если?". Правда, берегов он (в отличие от маршала Понятовского) все-таки не теряет и ограничивается небольшими предположениями, что было бы, откажись Император от нападения на Испанию и решись он перезимовать в Витебске/Смоленске. Все довольно взвешенно, недостатком бы я это не назвал.

Что касается реальных недостатков, то тут я выделил бы ощутимый перекос на военную тематику. Робертс и сам признает, что гений Наполеона разнообразен и что Гражданский Кодекс гораздо круче, чем Прейсиш-Эйлау, но сам автор является военным историком и ничего с собой сделать не может — поэтому про перемещения корпусов мы читаем гораздо больше, чем про реформы. Еще, пожалуй, стоит пожурить Робертса за слишком уж явное преклонение перед героем — я и сам тот еще бонапартист, но не додумался бы обелять Императора за брошенную в Египте армию или за резню у Яффы. А вот автор к этому всему относится довольно спокойно, да и к расстрелу герцога Энгиенского в целом тоже. Неприязнь к Мармону и Бернадоту тоже, пожалуй, слишком уж заметна.

Несмотря на это, книга определенно порадовала и заслуживает внимания всех поклонников Маленького Капрала. 5/5, рекомендую.

Фигура Наполеона, его оценка обществом носит своеобразный феноменальный характер для истории Нового времени. Дело в том, что для периода с XVIII в., говоря об исторических деятелях Европы, во главу угла ставится, являлся ли правитель деспотичным или демократичным. Предпочтение по умолчанию отдается тем, кто был носителем либеральных взглядов. Наполеон из этого ряда выбивается однозначно. Тем ни менее, человек, являющийся непосредственным виновником войн масштаба, приближающегося к мировым, длившихся почти 15 лет, унесших более миллиона жизней, и названных в его честь – наполеоновскими, вызывал восхищение как у современников, даже в лице врагов, так и продолжает вызвать преклонение и восторг в наше время. Яркий тому пример, эта книга.

О Наполеоне писали, пишут, и будут писать. Поэтому возникает вопрос, чем эта книга лучше других? Побудительной причиной ее написания послужила публикация писем Бонапарта. За всю свою активную жизнь, герой книги продиктовал или написал собственноручно свыше 8 тысяч писем. Они носят как личный, так и деловой (официальный) характер. Автор не стал просто рассказывать, что написано в этих текстах. Э. Робертс предпочел написать свою биографию великого полководца, местами снабдив ее цитатами из писем.

Положительных моменты. Видно, что исследователь старался дать жизнеописание в тесной переплетенной связи личной жизни и военной, политической деятельности главного героя. Обычно рассказывается коротко о детстве и юности, и с того момента, как объект исследования приобретает статус исторической личности, все сосредотачивается на его вкладе в историю. О личной жизни могут заметить мельком и то отдельно. Но в реалии человек не мог посвящать себя только государственным делам, а, например, любовным отношениям уделять внимание лишь по редким выходным. Хотя, в истории бывали и такие персонажи. Но Наполеон к ним не относится. Автор посчитал кол-во всех любовниц, которые были у Бонапарта, и даже сколько он им раздал денег. Оказывается, Наполеон вел специальный учет «амурных» расходов. Правда, мне эти детали, особенно выяснения того, кто там был реально фавориткой императора, а кто просто глазки строила, были мало интересны.

Но кроме этого книга примечательна тем, что автор переработал большой объем источников. Он также объехал 53 места сражений из 60, которые дал в своей жизни Наполеон. Общался со многими специалистами. Например, он выражает благодарность сотрудникам музея «Бородинское поле». Эти знания позволили Э. Робертсу с интересом рассказать о большинстве сражений. Наконец впечатляет сама подробность описания – 800 с лишним страниц текста. И написано это популярным доходчивым языком. Книгу легко и интересно читать. Но, замечу, что 800 страниц, это 800 страниц. Поэтому быстро ее прочесть все-таки не удастся.

Недостатки. Самый главный, что автор периодически ошибается в фактах. Эти моменты скрупулезно подметил научный редактор – д.и.н. В. Земцов. За его работу отдельная благодарность. Ошибки разноплановые. То автор приводит неверные потери по итогу сражений. Причем Э. Робертс постоянно отмечает, что Наполеон занижал потери своей армии и завышал вражеской. Или, например, исследователь пишет, что весной 1812 г. Бонапарт со своей женой и сыном посетили австрийского императора. Однако на самом деле в этой поездке супруги были без малыша! Нашел и я ошибку. Так автор пишет, что вернувшиеся в 1814 г. к власти Бурбоны, стали возвращать предметы искусства первоначальным владельцам. Это не верно! Наполеон действовал продуманно. Изымая произведения искусства, бывших владельцев заставляли подписать, выражаясь современной отечественной музейной терминологией, договор безвозмездного дарения. Дак вот, назад были возвращены те немногочисленные работы, которые по каким-то причинам не имели таких документов. Еще некоторое число произведений искусства прихватизировали победители, включая англичан.

Неудовлетворительны карто-схемы. Хотя, надо отдать должное, книга снабжена схемами всех основных сражений. Однако все они показывают расположение войск перед началом сражения. Отсутствует какой-либо намек на рельеф. Поэтому если читатель захочет вникнуть в ход битвы, ему предстоит обратиться к интернету.

Сам авторский взгляд тоже специфичный. Здесь даже большую роль играет то, что Э. Робертс англичанин. Он прямо говорит, что основную тяжесть войны с Наполеоном вынесла Великобритания. Делается это на основе того, сколько месяцев суммарно Англия находилась в состоянии войны. По этому показателю Российская империя занимает третье после Австро-Венгрии место. О том, какое кол-во войск каждая из империй выставила против Франции, как и о понесенных потерях Э. Робертс упоминать не стал. Зато он перечисляет сколько Лондон потратил на каждую европейскую державу, фактически покупая их участие в антинаполеоновских коалициях. Справедливости ради, суммы тут далеко не астрономические. Германские земли, учитывая их размеры, получали неплохие деньги. А вот что касается Российской империи, то финансовые вливания от Туманного Альбиона больше носили символичный характер. Да и британцы не были уж слишком щедры. Так при сколачивании одной из коалиций, когда Швеция выставила счет за свое участие против Наполеона, в Лондоне решили, что обойдутся и без нее… Кроме того, ведь англичане столько лет бились в Испании, и в Ватерлоо победили. Правда, автор приводит цитаты Веллингтона, который признавался, что без Блюхера исход битвы мог быть иным.

На этом фоне интересно отношение автора к России. С одной стороны, он не отказывает в мужестве и самоотверженности русских. С другой мне показалось стремление принизить роль Российской империи. Вставлены заезженная выдумка о безжалостных мародерствующих казаках. Причем автор не раз в книге отмечает, что в то время было сложно держать под контролем войска, чтоб солдаты не мародерствовали. Но вот казаки, видимо, всех перещеголяли. Из всех русских полководцев удостоились положительной оценки Суворов и Барклай-де-Толли. О втором автор даже упомянул, что его семья выходцы из Шотландии. Очевиден подтекст – мол, это наш английский парень. Но главными победителями французской армии в России оказались мороз, грязь и тиф. Порой это даже смешно читается. Так в войнах 1806-07 гг. в Пруссии автор неоднократно сетует, что из-за грязи Наполеон не мог догнать русских. Спрашивается, а почему же эта грязь не мешала русским отступать? И вообще, по большому счету, отсутствие при планировании учета таких факторов, как погодные условия и транспортные коммуникации, не делает чести разработчикам планов.

Выводы. Очевидно, что Наполеон будучи прекрасным тактиком и довольно успешным полководцем на уровне оперативного искусства, стратегом оказался никудышным. Это еще проявилось в начале его карьеры, когда он пустился в египетскую авантюру. Россия стала печальным концом такого волюнтаризма.

Но Э. Робертс этого нигде не пишет. Порой указывая на ошибки и недостатки в решениях Наполеона, все-таки вся книга нам демонстрирует весьма откровенную пристрастность автора к герою книги. Показательный пример, как в случае брошенной армии в Египте, так и в России, автор не назвал это побегом. Даже наоборот, нашел причины, почему Наполеон должен был поступить именно так. В общем этот субъективизм не красит исследователя. Но для читателя, стороннего к всяким историческим деталям и желающим познакомиться ближе с личностью Наполеона, я все-таки рекомендовал бы эту книгу.

Это далеко не первая моя книга на тему концлагерей. Я читала уже много воспоминаний. Но проблема их как раз была в их чрезмерной разрозненности. Нет, конечно, сложно предъявлять претензии выжившим узникам, что они нам не предоставляют полную картину происходящего. Каждый писал только о том, что видел он. Но ощущалась необходимость свести все эти личные взгляды воедино, дополнить их документами и снабдить, желательно, отстраненным взглядом. Не равнодушным, нет, но не вовлеченным напрямую, способным к взвешенной рассудочной трактовке, умеющим отделять правду от россказней. И вот все это я наконец-то встретила в этой книге. Рассказ о лагерях начат еще практически до их начала, и закончен тоже значительно после того, как они перестали эксплуатироваться. Может быть, и эта книга не полна, но пока что это самое масштабное исследование из тех, что мне попадались.
Начинается книга издалека, с анализа самого понятия концлагерь и упоминания того, что основателем его были вовсе не немцы. Но это, скорее, чистая история. Далее автор переходит к первым лагерям. Когда они образовывались, зачем и против кого. А первые лагеря в Германии были ... против немцев. Тех из них, кто считался инакомыслящим. Например, с коммунистическими склонностями. Или слишком дерзкие адвокаты, юристы. Кто-то, кто косо смотрел на нацистов. А то и просто личные враги или надоедливые соседи вновь выдвинувшихся партийцев. И, конечно, немецкие евреи. Правда, это были еще не лагеря смерти. Хотя и там были случаи избиваний узников и убийств их "при попытке к бегству", все это были разовые акции, таковых лиц автор перечислял практически поименно. Евреев туда сажали тоже не столько по национальному признаку, сколько с целью отъема ценностей. А позже могли и выпустить. Многие из партийного руководства не одобряли излишней жестокости в лагерях, время от времени туда приезжали комиссии, производились проверки. Множество "самопальных" лагерей закрывается, за остальными налаживается контроль. И только Гиммлер постепенно старался прибрать лагеря к рукам, и он же разгадал идею фюрера не закрывать их, а, наоборот, расширить, и ввести более жестокую систему.
Расширяется и диапазон категорий, попадающий в лагеря. Все они носят специальные метки.

Евреи и цыгане попадают по национальному признаку, коммунисты по политическому, есть преступники и асоциальные элементы (нищие, проститутки), а также нелюбимые нацистами гомосексуалисты и Свидетели Иеговы. С учетом большого разнообразия заключенных нельзя назвать дружной компанией, даже до начала войны. После разница еще усиливается, прибывают украинцы, поляки, русские военнопленные.
Со все увеличивающейся массой народа надо что-то делать. Входит в норму трудовая повинность - заключенных можно использовать на тяжелых работах, на стройках или на опасном производстве, в шахтах. Раньше работа в лагере была от случая к случаю и не была обязательной. На части заключенных начинают ставить медицинские опыты, оправдывая это защитой солдат рейха и используя асоциальные элементы. Потом начинают уже вести эксперименты по сокращению численности лагеря. От обычных расстрелов переходят к смертельным инъекциям, дальше идут опыты с газом, пока не доходят до налаженной системы крематориев. Число лагерей увеличивается вместе с растущей территорией. Чем дальше от Запада, тем меньше надо церемониться.
Немцы очень рациональны, они не просто уничтожают людей, они внимательно считают получаемую выгоду. Собирают с обреченных не только золото и деньги, но тщательно сортируют все вещи, состригают волосы, и все это отправляется на промышленные цели в Германию. Но доступ к деньгам приводит к обогащению на местах, а это, в свою очередь, к дополнительным расследованиям. Впрочем, в самом лагере от этого условия не улучшаются, дело заканчивается только назначением других людей на руководящие лагерные посты.
Но после перелома в войне ситуация несколько меняется, верхушка рейха стремится замаскировать творящееся в лагерях. Где-то прекращаются эксперименты, в последние месяцы войны даже пытаются смягчить режим. Ряд евреев вдруг становится ценным материалом для потенциальных обменов. Впрочем, с этими планами ничего не выходит, и дети из показательного лагеря отправляются туда же, куда и все остальные до них.
Далее уже всем видно поражении Германии. И опять реакция на местах оказывается совершенно разной. Кто-то стремится убежать и не обращает внимания на узников. Кто-то наоборот усиливает расстрелы в последние дни, чтобы оставить как можно меньше свидетелей. Тех, кто может идти, отправляют в марши смерти. Но тех, кто лежит в лазаретах, часто оставляют в живых, потому что с ними уже некогда возиться.
И часто книги заканчиваются на том, что пришло освобождение. Но нет, автор прав, что не обрывает здесь свое повествование. Он не слишком подробен, но дает некоторую картину. Где-то освободители на местах расправлялись с оставшимися охранниками, где-то же предпочитали их отдавать суду. Заключенные не перестали умирать только потому, что пришла свобода. Понадобилось еще прилично времени, чтобы организовать необходимое питание, условия содержания и медицинскую заботу. Ну, и, конечно, эвакуацию узников на родину. Поэтому проще всего было с западными гражданами. Например, французами, норвежцами. Тяжелее с теми, чьи семьи погибли, которым некуда было возвращаться. Их старались содержать в лагере, не отпуская в "свободное плавание", чтобы не обременять страну бродячими нищими и не разносить болезни. Поэтому в некоторых из книг мы сможем встретить и удивляющую непосвященных картину, когда люди уже после освобождения находятся в лагере и под охраной.
Заключительные страницы книги посвящены судам. Кто именно оказался на скамье подсудимых, всегда ли приговор был объективен, кто смог избежать суда? А также как изменялось отношение к преступлениям гитлеровцев со временем, как по-разному реагировали на него страны, каким тяжелым грузом были для них места этих бывших лагерей.

У меня лично, тема концлагерей не вызывает ничего, кроме ярости, печали и еще раз ярости. Причем, эти чувства распространяются не только на произведения немцев, периода 30-40х, но и на иные, построенные в других странах и других временах. В основном, читанные мной на эту тему книги представляли собой воспоминания людей, которым довелось там побывать и посчастливилось выжить. Воспоминания обычно давят на эмоции, хочешь ты этого, или нет, все время приходится возвращаться мыслями к тому факту, что этот человек там был и все вот это невозможное происходило с ним взаправду. Эта книга иная. Она немного отстраненно разматывает перед нами весь адский клубок этой машины, от начала до конца. И отстраненность тут не выглядит неуместной, скорее наоборот, позволяет окинуть взглядом всю картину, не зависая на деталях (хотя их в книге предостаточно). Эта книга покажет вам, ка функционировали немецкие лагеря. Что они были такое в разные годы, с разных ракурсов и точек зрения и, весьма уместно на мой взгляд, все завершиться судом.