Лидия Швецова-Крутова — новинки

"Мир Рахманинова", как и другие книги этих авторов, - прежде всего рассказ о России, а потом уже о ее гениальном сыне. Конечно, канва жизни композитора видна, но это не биография в общепринятом смысле. Авторы преднамеренно не пересказывают то, что можно прочитать в других книгах о композиторе, а пишут о том, что нового удалось найти в документах, что увиделось иначе, что поняли по-своему. И потому появились другие акценты, ориентиры, иное понимание некоторых событий.
Это вторая книга монографии о Сергее Рахманинове, и авторы продолжают повествование о его жизни в России.

"Мир Рахманинова", как и другие книги этих авторов, - прежде всего рассказ о России, а потом уже о ее гениальном сыне. Конечно, канва жизни композитора видна, но это не биография в общепринятом смысле. Авторы преднамеренно не пересказывают то, что можно прочитать в других книгах о композиторе, а пишут о том, что поняли по-своему. И потому появились другие акценты, ориентиры, иное понимание некоторых событий.
Название "Мир Рахманинова" позволяет раздвинуть временные рамки от далеких предков гения до дней сегодняшних; говорить о состоянии музыкального образования и воспитания в России XVIII-XX веков, о влиянии творчества и личности композитора на нас и наше время.
Это первая книга из трилогии о Сергее Рахманинове, о его жизни в России.

Книга посвящена событиям первой половины XIX в., связанным с восстанием на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. Герои книги - Николай I, декабристы, семья композитора Алексея Львова. На основании исторических документов авторы воссоздают новый, очищенный от `толстого слоя позолоты` образ декабристов.

Книга впервые наиболее полно раскрывает историю создания первого российского гимна, творчество композитора А.Ф.Львова, имя которого почти целое столетие замалчивалось, открывает новую страницу творчества поэта В.А.Жуковского, чей патриотизм проявился в словах гимна "Боже, Царя храни!".
Использованные в этой книге малоизвестные воспоминания современников позволяют глубже узнать время первой половины XIX века, вновь открыть известное и понять, что нет ничего удивительнее, чем правда.