Рецензии на книги — Эмма Герштейн

Слушайте, я-то думала, что у этих "Мемуаров" читателей сто, не меньше. Ведь это всегда привлекает - взгляд, свободный от мифотворчества, от хрестоматийного глянца, от той специфической манеры оценивать задним числом, когда, уже умудрённая, сознаёшь: делом и смыслом всего твоего бытия, чем тебя помянут потомки, будет то, что ты передала Гению за столом солонку. У Герштейн этой табели о рангах - они гении, а я так, постольку-поскольку - в голове нет. Мне нестерпимо хотелось отождествить себя с её самостояньем.

Вот двадцатипятилетняя девушка, отходя в санатории от тяжёлой душевной травмы, внимательно и въедливо даже всматривается в других отдыхающих: как беззубый "профессор" и его кривоногая жена бдительно изучают меню и отвергают чрезмерно жёсткую печёнку, а потом:

Спросили «профессора»,…

Она помнила Мандельштама, Ахматову, Блока, Цветаеву, Гумилева, Харджиева, Пастернака. О встречах с ними, их творчестве и жизни эти мемуары. Книга состоит из нескольких разделов: Вблизи поэта (об О.Мандельштаме), Мандельштам в Воронеже, Лишняя любовь, Анна Ахматова и Лев Гумилев, Перечень обид, Надежда Яковлевна и др. Об этой книге просто не расскажешь – столько в ней событий и о стольких известных поэтах, писателях, художниках, музыкантах написано. Когда Э. Герштейн умерла, писатель А.Покровский о ней написал: «Я впервые увидел ее, когда ей было что-то около 93. Это была старушка с палочкой, с трудной походкой, ясного ума. Она меня научила есть груши. «Вы едите неправильно. Кусаете сбоку, а надо вывинтить хвостик и есть «с попки». Так не течет». – И действительно не текло. У нее…

Эмма Герштейн – это еще одна младшая и близкая подруга Ахматовой. Эмма сначала познакомилась с Мандельштамами, а потом уже через них – с Ахматовой. И влюбилась в сына Ахматовой, Льва Гумилева. Которому выпала очень нелегкая судьба – родиться у двух знаменитых и опальных поэтов. Его отец Николай Гумилев был расстрелян, его мать Анна Ахматова многие годы была «под запретом», а самого Льва несколько раз арестовывали, и он много лет провел в лагерях, где умудрился не только выжить, но и написать диссертацию по такой сложной исторической теме, в которой лично у меня уже от одних названий книг мозг закипает….

Эмма Герштейн все это время помогала Ахматовой хлопотать о сыне, писать письма разным влиятельным людям с просьбами о помощи, ходить в прокуратуру, добиваться пересмотра дела, отправлять…

Довольно интересный текст. Но - насколько можно верить советскому литературоведению? Поневоле приходится относиться осторожно, как и к сказителю Андроникову. Вот, к примеру, "кружок шестнадцати". "Что-то", наверно, было. Но не придает ли автор этому кружку характер чуть ли не тайного общества под воздействием эпохи, когда повсюду искали заговоры? Мучительно и не очень понятно, как почти все в нашей истории.

Давным-давно не писал рецензий на Лайвлибе. Отвык. Поэтому для нового начала буду краток. Читал первые главы, а вскоре и просто бросил читать сие произведение научной мысли летом, при страшной жаре. Не понравилось совершенно. Создаётся впечатление, что основной задачей книги было не показать Лермонтова как личность, или Лермонтова как поэта, прозаика и мыслителя, но в красках разукрасить бесстыдство кромешное царской семьи Его не оценившего. Отрывки из писем царя (а главным образом, царицы) всрывающая их вопиющую чёрствость, чёрствость, чёрствость по отношению к Лермонтову - вот главный герой сей книжки. За чёрствостью царя и царицы Лермонтов как таковой теряется совершенно. Читать последующие главы исчезает всяческое желание. Автор (причём явно не коммунистка) выполняла соцзаказ по…

Пока так, для любопытства и удовольствия прочитал, а вообще - всё это надо исследовать: кто был прав в этих бесконечных спорах, что у кого было с кем и чем, кто сволочь, кто не сволочь... Полной правды, понятно, ни у кого не найти. Но у Герштейн книга вызывает доверие - не смотря на всякие странные вещи, о которых пишет, кажется, только она. Ну, то есть, в воспоминаниях Ольги Ваксель тоже звучало, что Н. Я. Мандельштам была бисексуальна, а Осип Эмильевич и вовсе какой-то извращенец, но книга Ваксель никем не признаётся серьёзным источником. А Эмме Герштейн веришь, даже и в таких вещах. Хотя местами слишком явно акцентированная мысль о том, что "я тут одна нормальная" мешает верить ей целиком и полностью.

Воспоминания приживалки о хозяевах и других приживалах.