Рецензии на книги — Теодор Шторм

В детстве совершенно не обращаешь внимание на жестокость, так или иначе, присутствующую в детских сказках. Полагаю, раньше эти истории, которые сейчас называются сказками, не предназначались для детских ушей, уж очень много в них крови и смертей. Их, наверняка, рассказывали друг другу "на посиделках" взрослые собеседники, собутыльники, в дороге - попутчики и т.д. и т.п. Но в наши дни такая литература считается детской, вот и рассказ "Ганс-Медведь" входит в сборник Сказок немецких писателей, которому на ЛЛ присвоен жанр "зарубежные детские книги".

Герой сказки - Ганс, сын угольщика, буквально во втором предложении "отличился тем", что до смерти уморил трех щенят. Однако, родителей такое положение вещей не беспокоило, они наоборот радовались его "чудесной силе". Видимо, надеялись, что…

Всадник на белых конях в наших сказках - добрые сущности и положительные герои. А в северных преданиях, оказалось, белый конь, Schimmel, это животное, на котором скачет Хель, владычица Подземного мира мертвецов в германо-скандинавской мифологии. Слово Schimmel, означающее скакуна светлой масти, на немецком имеет ещё одно, жутковатое, значение - "плесень". Редкие лошади бледного окраса считались также собственностью Дикого Охотника, то есть, самого дьявола. Его кавалькаду, будто бы, можно было увидеть на гребнях высочайших волн в штормовой прилив. Герою классической новеллы Теодора Шторма достаётся именно такой конь. Сразу начинаются разговоры: скакун появился у Хауке Хайена именно тогда, когда исчезли лошадиные кости с одного из островков Халлиг, Jeverssand-а. Островки эти прячутся в…

Эту историю с аскетичной атмосферой и маячившим на горизонте дьявольским конем, наверное, уже разложили по полочкам "перехода от романтизма к реализму" - при том, что жизнь прирожденного смотрителя плотины Хауке Хайена показана приближенно к реалиям, нагнать саспенсу господин Шторм умеет. При всех замираниях сердца от морских призраков и "нехороших" обстоятельств, новелла дает повод еще раз поразмыслить над тем, что "самый надежный способ помочь мотыльку не сгореть в огне – отрезать ему крылья", не взирая на последующие за этим лучи ненависти.

Случайное залипание над первыми страницами истории из якобы "переплетенных в голубоватый картон тетрадок периодического издания — не то "Лейпцигских…", не то "Гамбургских плодов для чтения"" вряд ли даст шанс оторваться от книжки даже тем, у кого…

Крайне странно, что Теодор Шторм, являясь признанным классиком у себя на родине, практически неизвествен российскому читателю. И это при том, что, наверно, не одно поколение советских детишек цепенело от ужаса не только при воспоминании о Карлике Носе, но и Фоейрбарте, кошмарном лилипуте, управлявшим огнем и засухой из немецкой сказки про Регентруду. Ну, уже, наверно, не сложно догадаться, что автором был тот самый Шторм. История про всадника не такая сказочная, скорее историческая, однако и тут своей жути хватает. Сивый конь, то ли цыганом украденный, то ли демоном засланный (в нашем переводе, правда, ставшим белым, наверно, так романтичнее показалось), русалки (тоже не такие уж красивые, как это принято, какая уж там красота, если руки чешуйчатые да волосы жесткие и всклокоченные).…

У всех наверное и, у меня лично, немецкие сказки в основном ассоциируются с братьями Гримм, ну может еще кто пруссака Гофмана вспоминает. К счастью в последнее время издатели регулярно расширяют наши читательские горизонты и издается довольно много сказок и сборников фольклора, которые по разным причинам не удалось прочитать в детстве. "Регентруда" по мне так абсолютно феерична, тут есть все: и незаезженный сюжет, и гномы и духи природы, и даже совершенно ненапрягающая любовная линия и иллюстрации Даниэлы Дрешер (на месте "Стрекозы" я бы печатал их на глянце). Судя по всему отдельный респект надо выразить переводчикам Коливай и Терентьевой, сказка получилась легкой и певучей, такую хочется перечитывать и пересказывать детям во время прогулок

Ууууу. Чистейший национальный романтизм. Понять качество слога не представляется возможным: перевод с нижненемецкого. Символизма тьма. Интересно, как глубоко он наследует Новалисам и прочим маргиналам? Кто-то кроме национальных авторов его интересовал? Кто-то чуть несколько более метафизический?

Сказка эта рассказывает о том, как двум деревенским влюбленным, Марен, дочери Визенбауэра, и Андресу, сыну Стины, удалось разыскать путь к Регентруде, разбудить ее и помочь одержать победу над злым кобольдом Огневиком. Она повествует о возвращении людей к своим истокам, в лоно Матери-природы. А впрочем, - конечно же, об извечной теме борьбы добра со злом, где, в конце концов, победит добро, воплощенное в прекрасной Хозяйке дождя. В «Регентруде» мы видим отзвуки дохристианских верований северных народов Германии. Вся природа являлась огромным божественным храмом, и чтобы поклоняться ей, не нужны были посредники - ни церкви, ни священники:

"..Марен шла....все дальше и дальше; и внезапная прохлада вокруг нее, и высокие темные верхушки лип, сплетающиеся в вышине над ней, создавали почти…

На удивление прочитала на одном дыхании сейчас. Мы читали эту книгу в университете, я уже успела забыть, что там происходит, и решила перечитать на немецком. Конечно, такая обычная история первой любви. С одной стороны, грустно, что ничего не выходит, а с другой стороны, разве было бы иначе лучше? И не могу не отметить, что, кроме людей, есть и другой герой – природа. По сути, даже это озеро – это живой персонаж

Неплохой рассказ. В духе того времени. Простенький сюжет, про неудавшуюся любовь, про то, как матери заставляют своих дочек выходить замуж за нелюбимых, в то время, как любимый где-то далеко и занят учебой или работой. Но и любимый этот тоже виноват. Почему не писал ей целых 2 года? Может, она тогда не сдалась бы, продержалась?..Ведь отказала же Элизабет 2 раза Эриху, прежде чем, всё-таки, уступить. Не знаю, с чем связано, но в этом рассказе мне было приятно читать описания природы. И я все их представляла. Но обычно я этого не делаю. И меня, наоборот, раздражает вся эта лирика.:-) В общем, можно почитать, если не смогли найти книгу на вечер получше. Не более.