Алексан Аракелян — библиография

Другие нации и народы, не имея под рукой зеркального лекарства, как например индусы, которые мучают свое тело всю жизнь, для достижения покоя и гармонии, которое наше население достигает прямым приемом определенного напитка, и с чем постоянно борется правительство, вместо того, чтобы радоваться постоянному творческому поиску своего населения. Философия и при том глубокая, могла подвинуть их питию, или скажем к временному забытью или переводу своего сознания, от цен на картошку, новую машину у соседа, недопонимание участкового к любимому занятию, то бишь к философии.

Аракелян Алексан Суренович родился в 1957 году в городе Ленинакане Республики Армения. Учился в русской школе. После армии поступил в Ереванский государственный институт русского и иностранных языков им. В. Я. Брюсова, который закончил в 1985 году по специальности русский язык и литература. С 1981 года активно занимался изучением новой эпохи и ее движущей силы. Его работы представлялись в КГБ СССР, партийные и правительственные органы управления СССР. В своей новой работе он анализирует пути развития страны в эпоху НТР и задачи каждого в построении будущего.

Аракелян Алексан Суренович родился в 1957 году в городе Ленинакане Республики Армения. Учился в русской школе. После армии поступил в Ереванский государственный институт русского и иностранных языков им. В. Я. Брюсова, который закончил в 1985 году по специальности русский язык и литература. С 1981 года активно занимался изучением новой эпохи и ее движущей силы. Его работы представлялись в КГБ СССР, партийные и правительственные органы управления СССР. В своей новой работе он анализирует пути развития страны в эпоху НТР и задачи каждого в построении будущего.

Эту книгу я начинал и не мог завершить. В ней чего-то не хватало – или в начале, или в конце. Я знал, что должен ее написать, потому что то время может затеряться в хаосе настоящего, которое я так и не принял. Я пытался написать о городе, и о моем времени, но было непонятно, что все-таки я хочу сказать, чего было больше, а больше было о времени, о том времени, когда я был счастлив, и тогда я понял, что я не могу вернуться в свой город, потому что его нет. Его нет, потому что нет страны СССР со своим народом, и был уже другой народ. Мы ошибались, я уверен, что мы ошиблись, когда захотели стать другими. Мы потерялись, когда у нас не стало дома, куда бы мы могли вернуться. Это книга о том, как мы впитывали в себя краски нашего города. Имена и даты могут быть изменены. Искать хронологию и т.д., восстанавливать имена и время действия я не хотел. Это книга прежде всего о чувствах, как мы чувствовали тогда, в своем городе и в своей стране СССР…

До сих пор, нет не одной честной работы, почему гигантская цивилизация, пускай империя, имеющая влияние на полмира, была разрушена и уничтожена за несколько лет. Пока не будет честного ответа на этот вопрос, не будет будущего у тех наций и народов, которые ушли из СССР. Тридцать, прошедших лет доказали это. Поэтому рекомендую!

Если в чем то, я уверен, то это то, что нельзя забыть свое время. Этот рассказ, как и остальные, штрихи к портрету того времени, которое ничего хорошего нам не принесло, но оно было это время, и к сожалению, есть. Как мы думали, что хотели и делали? Несколько штрихов, чтобы наша память могла увидеть снова эти картины, а они принадлежат каждому из нас.

«Это был плохой год», – так она думала каждый раз, когда просыпалась утром, и ей хотелось в туалет. Она лежала на больничной койке. Ноги и руки ее были сломаны, но повезло, что не позвоночник. Левая рука, хотя и в гипсе, но работала, и она могла, когда остальные уходили на обед, раза два затянуться сигаретой, которую приносила тетя Маня, санитарка, когда вытаскивала из-под нее судно с отработанными отходами ее уже стареющего тела. Нельзя себя обманывать, это поняла она здесь, в больнице. У нее было стареющее тело, а не уставшее, которому нужен отдых. Пальцы на ногах уже работали, с нее сняли гипс, и она стала учиться ходить. Это был плохой год во всех отношениях. Она точно помнит, что именно эта мысль прозвучала в ее голове, когда она почувствовала удар и полет и где-то в воздухе потеряла сознание. Ее сбила милицейская машина. Если бы ее сбил приличный автомобиль, не говоря об авто какого-нибудь олигарха, она бы могла лежать в хорошей больнице, а может, и за границей, но ее сбила маленькая отечественная милицейская машина, с двумя постовыми, и самое ужасное, что они были правы. Сначала они думали, что она умерла, когда свалилась на капот и прижалась лицом к стеклу. Капот приличной машины мог бы погнуться, но отечественная, при ее тупых особенностях, капот имела крепкий. Там она сломала все, что возможно сломать, и стала медленно сползать с него, при этом открывая все, что у нее было.

Он лежал в углу комнаты. Маленькая однокомнатная квартирка в пригороде Москвы. Он выбрал ее из-за двери. Дверь была железная. Не было балкона, и единственное окно выходило во двор. Всегда пустой двор пригорода, грязный, с несколькими мусорными контейнерами и бомжами, которые вместе с собаками рылись в мусоре. То, что не годилось для них, они отдавали собакам и уходили вместе. Уже несколько дней на въезде во двор стояли два «мерседеса». Они стояли днем и ночью. Они ждали его. Он знал, что за ним придут. Он мог уйти, но он остался. У него в холодильнике еще было много еды. «Этого хватит, – подумал он, – еще дня на два на три». А потом он выйдет… Он смотрит телевизор и слушает сообщения о погоде. Ему хочется еще раз услышать об этом. Какая же будет погода? Он хотел увидеть солнце, но на этой неделе ожидается только дождь. Он не увидит солнца, и мысль эта преследует его. Около брошенных в углу комнаты матрацев – ружье. На случай, если они начнут штурмовать, но это не те, кто способен на такое, они послали других, тех, что могут только ждать. Они поняли: все бесполезно. То, что он взял у них, больше не вернуть. Они постановили, что ему – пора. Если бы и он сам не решил того же для себя, он бы ушел. Это было в те дни, когда он только «открывал себе солнце». Солнце своего сердца, не похожее на обычную жару. Только тепло: домашнее материнское – то, что можно сравнить с солнцем. Вот тогда он и впустил в себя тепло, происхождение которого не мог объяснить. Оно держало его сердце теплым и в дождь, и в холод. Скорее всего, это было связано с женщиной, которую он полюбил. Он не мог сказать ей об этом, думал, что скажет позже. Он хотел создать ее, и с этого времени уже знал, что станет художником. К нему пришла мысль, что всю свою жизнь он искал натуру, которая была бы похожа на то, что он почувствовал в себе, – впервые и навсегда.

Я, против того, чтобы забыли, те бесконечные стремления, мечты, поиски, которые были у советской интеллигенции, и, хотя они все проиграли, и не хотят это признавать, и они исчезают, не оставляя память, они были не так уж и плохи – ни они, ни то время. Если бы они признали свое поражение, то они бы остались, но они не сделали это. Это веселая и, конечно, грустная комедия, она хорошо читается. Я, надеюсь, что вы получите удовольствие.

Я, ничего нового не открою, если скажу, что есть две бесспорные вещи, – одна то, что мы родились, и вторая, что мы умрем. Если мы примем это, то поймем, что у нас очень мало времени, чтобы тратить ее на ненависть, вражду, войну, зависть и тому подобное. В этой пьесе много солнца. У нас много пасмурных дней, и мало солнца. Когда грустно я ее читаю, я бы с удовольствием ее смотрел или бы слушал. Я, надеюсь, что она вам понравится…