Улица в лунном свете

Что такое страсть? На что она способна? Когда как, но время от времени на всё.

Это короткая зарисовка о случайном разговоре со случайным подвыпившим человеком в отчаянии, и история его, может быть, кончилась очень плохо - а может, и нет. Автор не вдается в подробности. Он просто набросал историю быстрыми мазками, чтобы было о чем подумать. И ГГ в поезде, и нам.

Но прям глубоко эта история меня не тронула.

Ох, Цвейг, опасаюсь тебя, как и Набокова. Опять ты лезешь под кожу, опять смешиваешь душу с телом, опять заставляешь то парить в облаках, то опускаться на самое дно человеческой природы. Здесь, конечно, сплошное дно и никаких облаков.

Мораль рассказа такова, а вернее здесь их две. Первая - "Не возвращайтесь к былым возлюбленным, былых возлюбленных на свете нет..." Ну или можно по-другому - в одну реку дважды не войдёшь. Любая подойдёт. Коль бесило тебя что-то в твоём спутнике жизни, то ни время, ни его старания этого не поправят. Проявится всё пренепременно, ибо люди не меняются. Так что, "...что не сложилось вместе - не сложишь" и не надо.

Вторая - нет психически здоровых людей, есть просто не обследованные, особенно у Цвейга. У него все герои - тихо или буйно помешанные. Идут, бредут,…

Это моя первая прочитанная работа у Стефана Цвейга. И изначально может показаться, что автор сего произведения не может предложить ничего интересного. Обыкновенный вечер из жизни человека, который бредёт по улицам незнакомого городка в поисках впечатлений. Такие вечера однотипны и всегда похожи друг на друга. Что может быть тут интересного? Разная чернь выползает из самых темных и грязных уголков дальних улиц, гремят и бьются бутылки, раздаются крики дерущихся любовников. Что вы ещё хотите здесь увидеть? Все как и всегда, все как и везде.Но Стефану Цвейгу есть чем Вас удивить. Случайная незатейливая песенка несвойственная этим улочкам привлекает внимание нашего героя, который становится свидетелем поистине удивительной сцены в небольшом трактире. Вы не увидите здесь типичных разборок…

Кого только не встретишь под покровом ночи на тёмных улицах, укрытых покрывалом таинственности. Например, обезумевшего от горя мужа, жена которого сбежала. И ей лучше было быть продажной женщиной, чем жить с таким скрягой. Хотя, если посудить, то и не скрягой он был вовсе, а просто очень бережливым мужем, который знает цену каждой монете. Но, нас же, женщин не понять. Да, мы и сами себя, порой, не понимаем. Но, суть не в этом. А в том, что бродя по тёмным переулкам незнакомых городов надо быть очень осторожным, чтобы не вляпаться в чужое горе, которое чужое и нам совсем не нужное.

Все люди, встречающиеся нам на жизненном пути, так или иначе влияют на нас, а мы влияем на них. Порой мы понятия не имеем, что оказали влияние на чью-то жизнь, что наши слова, брошенные мимолетно, навсегда выгравировались в сознании человека.

В другие разы, нам предоставляется возможность сознательно вмешаться в жизнь человека, помочь ему, спасти его, избавить его от непоправимых решений или поступков. Действительно, этого не сложно испугаться, ведь кто мы такие, чтобы вменять человеку, что ему делать со своей жизнью. Однако никогда не стоит бросать человека наедине с его страданиями, если у тебя есть хотя бы крошечная возможность протянуть ему руку. Человеку нужен человек и шанс на спасение.

Цвейг, конечно, мастер и в изображении разных сторон человеческих душ, и в вытягивании эмоций из читателя. Причем спектр эмоций может быть самым разнообразным и порой неожиданным, что еще лучше видно, когда начинаешь сравнивать свои впечатления с другими читателями. Но в этот раз я несколько в растерянности, почему-то рассказанная история вызывает у меня сплошь негативные эмоции, никого не жалко и вся эта ситуация оставляет после себя какое-то липкое чувство брезгливости, как будто, сунув руку в ящик с овощами, я случайно влезла пальцами в подгнившую картошку.

Можно, конечно, долго рассуждать о том, кто прав, кто в виноват в сложившейся ситуации, но вот мне даже здесь почему-то и не хочется этого делать. Не вызывает у меня эта семейная пара желания разбираться в их чувствах, эмоциях и…

Кто лучше всего всего подходит для решения внутрисистемной (семьи, друзей, коллег) проблемы? Вовсе не один из ее участников, а тот, кто посторонен, тот, кто способен смотреть со стороны, не становясь на чью-то сторону, не утративший еще объективного взгляда. Об этих людях чаще всего и рассказывает в своих новеллах, содержащих в нескольких страницах океаны чувств, Стефан Цвейг...

И снова автор со всем свойственным ему неповторимым умением описать чью-то трагедию окунул меня в историю сумасшедшей любви, переросшей в манию - один мужчина настолько утратил себя без своего идола, что распластался перед этой женщиной половой тряпкой, но так и не понял, о чем она ему твердила все время. Изменись он, перестань зацикливаться на деньгах - все, возможно, в их отношениях могло бы восстановиться, но…

"И снова я ощутил, - это чувство способно радовать меня до слёз, - что за каждым окном неминуемо притаилась чья-нибудь судьба, каждая дверь вводит в какую-нибудь драму; жизнь вездесуща и многогранна, и даже грязнейший уголок её так и кишит, словно блестящими навозными жуками, готовыми образами." О навозных жуках в лунном свете так красиво и надрывно может рассказать только Цвейг. Эта новелла не исключение. Есть потрясающие любование ночной прогулкой по узким улочкам, когда всё покрыто лунным светом и тайной. Такие прогулки неизбежно приводят или к трагедии, или к наблюдения за чем-то особо интимным. В этот раз на глазах рассказчика разыгрывается сцена возмутительного садо-мазохизма. Но не все то, чем кажется. Особенно при лунном свете. И по ходу событий жертва и палач в глазах героя…

Каждый раз прикасаясь к творчеству Цвейга, я замираю: каждая книга, каждая новелла - отдельный тайник самых сокровенных человеческих чувств, постыдных, тяжело переживаемых, осязаемых. Только Цвейг может так просто и в то же время так проникновенно писать, чтобы ты, читая, чувствовал то же, что и герое - отвращение, мерзкую жалость, тайное злорадство и жестокую жалость.

В "Лунном свете" рассказчик хотел остаться незамеченным в маленьком припортовом городке, только издалека наблюдать за каждым отдельным миром, таящимся в осветленных окнах. Но невольно он стал свидетелем человеческого горя, а из-за бездействия - на толику и соучастником. Страшно нести на себе исповедь случайного человека в темной подворотне, ведь тебя она тоже будет мучить.

Как всегда - блистательно вывернутый на изнанку…