Краткая история детской литературы: темная, неприятная и жестокая

Автор: Дженнифер Трэйг

Так как я люблю читать, мои друзья были удивлены тем, что я так мало читала своей дочери. Проблема заключалась не столько в самом процессе чтения, сколько в материале, скучном для нас обеих. Среди детских книг не найти биографий известных людей, их действие, практически всегда, происходит в хлеву, где весь словарный запас состоит из «мяу» и «му». Я могла бы научить своего ребенка португальскому, но зачем мне обучать ее кошачьему? Возможно, было бы более разумно обучить ее телевизионным фразочкам и знаниям, полезным на телевикторинах и коктейльных вечеринках? И не должно ли то, что я читаю дочери быть интересным и мне? Поэтому я стала читать ей журналы «Us» и «Entertainment Weekly». Ее вторым словом, и я сейчас не выдумываю, было «Опра», а третьим — «пирожное», что должно послужить вам достаточной подсказкой о нашем совместном времяпровождении.

Однако, если бы я придерживалась исторически принятому списку книг, все могло бы сложиться намного хуже. Ее первым словом было бы «му» или «гав», а, возможно, «кастрация», «обезглавливание» или слово на «н». Ведь произведения детской литературы — это шокирующие рассказы, включающие смерть, убийства, жестокое обращение, снова смерть, расизм, еще раз смерть и проклятия. Среди них «Печальная история о детях в лесу» («The Tragical History of the Children in the Wood») и «Могила матери» («My Mother’s Grave»), «Агнесс и ключик к ее маленькому гробу» («Agnes and the Key to Her Little Coffin») и «Азбука Дикси: алфавит плантаций» («ABC in Dixie: A Plantation Alphabet»). Среди них, также, есть книги, которые не несут в себе ничего плохого, но их названия звучат не так невинно. Например: «Дик-оборванец» («Ragged Dick»), «Сказка сказок, или Забава для малых ребят (сборник)» («Lo cunto de li cunti»), «Хижина» («The Faggot-House»), и «Самое одинокое "Хоу" в мире» («The Loneliest Ho in the World») (рождественская история, как выяснилось).

Многие из этих книг, как бы то ни было, не столь безобидны. В большинстве книг авторы рассказывают историю так, что ребенок лишается дара речи. Некоторые книги пугают детей поколениями, некоторые приводят своих читателей к бессонным ночам. Все было плохо с самого начала, еще с тех времен, когда детская литература не была детской, да и литературой-то не была, а была обычными историями, передающимися устно, как среди взрослых, так и среди детей. Так как они не были записаны, мы не можем точно сказать об их содержании, но опираясь на универсальные тенденции, можно предположить, что они, в большинстве своем, состояли из басен о животных, страшных предостерегающих сказок и грязных шуток.

И совершенно естественно, что это стало первым, что мы получили, когда люди стали делать записи. Один из первых примеров — Эзоп , чьи басни с VI века до н.э. сформировали остов детской литературы, да и литературы в целом, на тысячу с лишним лет вперед. Эзоп оставил огромное количество работ, большинство из которых, скорее всего, сочинил не сам. На самом деле, возможно, его в принципе не существовало, а его работы собраны из разных источников. А если он существовал — не ясно, кем он был. Но большинство источников утверждает, что он был рабом с тяжелыми физическими увечьями. Уцелевший бюст представляет нам косоглазое бородатое лицо, сидящее на вершине неестественно маленькой впалой груди, переходящей в пах.

Не совсем та картинка, которую хочется видеть на обложке детской книжки. Но, опять-таки, басни Эзопа, на самом деле, написаны не для детей — детская и взрослая литература не будут существовать отдельно еще две тысячи лет. Однако они, как бы то ни было, были основой греческого образования, которое включало множество тем, которые не входят в современный учебный план. Басни Эзопа, какими мы их знаем, являются переработанными версиями, прошедшими цензуру Средневековья и викторианской эпохи. Но более ранние издания, темнее и грязнее, включают истории о бобре, откусывающем собственные гениталии, о паре гиен, грозящих изнасиловать друг друга, и поучительную историю «О верблюде, испражнившемся в реку».

Несколько басен Эзопа также появляются в Панчатантре , сборнике басен и поучительных сказок, составленном в Индии, примерно в III веке до н.э. «Панчатантра» не содержит столько секса, сколько я ожидала увидеть в книге с «тантрой» в названии, но это потому, что я сглупила: тантра — в переводе с санскрита означает «трактат» или «глава». Но все же в ней присутствует не только секс, но и достаточно жестокости. Как и басни Эзопа, это произведение детской литературы также считается достаточно взрослым. Рассказы сказочны, но есть парочка, которую не стоит читать детям, если вы не готовы отвечать на тяжелые вопросы о прелюбодеяниях, убийстве супругов, детоубийстве и гениталиях.

Остается не так много тем, которые не всплывали в «Панчатантре». Длинная и запутанно структурированная, это, по сути, похожая на жаркое «три птицы» или турдакен история, с моралью, спрятанной в басне, спрятанной в эпосе. И, как и в турдакене, в ней очень много животных. Как и у Эзопа, в большинстве историй участвуют животные, закрепляя установившуюся традицию обучения и развлечения детей на примере выходок животных. Списки звуков животных, известный как voces variae animantium, использовался для обучения грамматики со времен Римской империи. Латынь становилась буквально свиной латынью, когда начинающие узнавали, что porcorum grunnire (свиньи хрюкают). Часто эти списки были частью бестиариев, иллюстрированных руководств по всем известным животным. К Средневековью бестиарии были неотъемлемой частью образования детей, несмотря на то, что они часто демонстрировали ошибочное представление о мире природы. Кроме того, включая многих несуществующих животных (драконов, единорогов, морских свиней), они полностью искажали существующих. Конечно, вряд ли можно винить авторов, которые слышали о животном, но никогда его не видели, за то, что им приходилось придумывать. И все же, они слишком увлекались.

Используя животных в качестве христианских аллегорических фигур, авторы наделяют их предысторией и привычками местных жителей, которые хоть и интересны, но абсолютно неверны. Слоны ничуть не подобны Адаму и Еве, которым нужно съесть маленький, кричащий человекоподобный корень для размножения, а также они не живут триста лет. Леопарды — не незаконнорожденные потомки льва и «парды», они не живут в подземных пещерах, а пантеры — не разноцветные образы Христа, чьим единственным врагом является дракон. Подобные заблуждения присутствовали не только в текстах, но и в иллюстрациях. Крокодилов изображали похожими на собак или розовыми летающими существами. У кита было 4 ноги, чешуя, многочисленные глаза и длинный, как у ящериц, хвост. Жираф изображался как трехцветная лама, а носорог был настолько спортивен, что отчетливо просматривались ребра, но у него также были ярко подведены глаза, как у топ-модели.

Даже те животные, которые были известны авторам, изображены противоестественно. Кошки были похожи на себя, но почти всегда изображались вылизывающими свой анус. На самом деле сложно сосчитать, на скольких средневековых иллюстрациях коты изображены за этим занятием. Что же до бобров, то они более-менее походили на себя, однако, как и в басне Эзопа, изображались откусывающими свои гениталии.

На протяжении веков животные были не только предметом детской литературы, но и тем, из чего книги делали. Например, hornbooks, которые делали из коровьей кожи или рогов, вмонтированных в слоновую кость, кожу, кость или дерево. Созданные якобы для того, чтобы обучать ребенка алфавиту и простым молитвам, нужно просто взглянуть на них, чтобы понять, для чего их на самом деле использовали. Они напоминают по форме ракетку и любой человек, который проводил время с детьми, может сказать, что если дать ребенку что-то напоминающее биту для крикета, они не будут ее читать. Они будут лупить ею всех вокруг, и это то, что, по факту, делали средневековые дети (и их учителя). Они также использовали их как ракетки, благодаря чему они стали более известны как ракетки для бадминтона.

Учитывая это, неудивительно, что с появлением первых печатных станков начинают появляться книги для детей, направленные на то, чтобы научить их не вести себя как животные. Среди них было достаточно много книг о вежливости и правилам этикета. В числе первых была книга «О приличии детских нравов», написанная Эразмом Роттердамским в 1530 году, в которой он призывал детей не есть как поросята, не ржать как лошадь, не скалиться как собака, не хмуриться как бык, не говорить как слон, не стоять как аист, не хлопать как сорока, и (безосновательное сравнение) не подмигивать как тунец.

В остальном, впрочем, книга достаточно понятна даже спустя почти пятьсот лет с момента написания и, за исключением главы о поклонах, до сих пор остается актуальной. Он выступает против мэнспрединга («сидеть широко раздвинув ноги ... отличительная черта хвастуна») и сплетен, напоминая читателям, что то, что происходит на банкете феодалов, остается на банкете феодалов. С поразительной точностью он описывает нормы, которые спустя почти 500 лет начали появляться в сериале «Сайнфелд». Кроме многочисленных советов о том, как правильно есть суп, он призывает читателей не обманывать, не разговаривать тихо, а также уметь хранить секреты.

Книга стала отличным руководством по этикету и была бестселлером на огромном книжном рынке шестнадцатого века, который с того времени только увеличивался. Хоть популярность детской книги по этикету может показаться странной, в то время это было абсолютно логично. Общество быстро менялось и существовала необходимость в книгах, которые научат детей как ориентироваться в этом меняющемся мире. Книги оставались популярными на протяжении нескольких веков, с более поздними томами таких хороших советов как: «не отрыгивай прилюдно», «не вытирай руки о скатерть», «Не плюй в комнате или в углу, затирая ногой, а выйди для этого на улицу».

Как и все вещи высшего света, первые руководства по этикету появились во Франции и Англии. Со временем книги становились довольно зловещими, и одной из последних и самых известных была книга «Письма к сыну» Честерфилда , которую Сэмюэл Джонсон описал как прививающую «мораль шлюхи и манеры мастера танцев». В письме к своему незаконнорожденному сыну лорд Честерфилд утверждает, что танцы важнее учебы, одобряет грязные разговоры с «пятнадцатилетней кокеткой», делится своими советами о том, как найти хорошую любовницу (а желательно не одну), и предлагает своему сыну присоединиться к собственными романтическим завоеваниям.

Но поначалу книги по этикету были достаточно приличными. В Англии одной из первой книжек была «The Babees Book» (1475), руководство для благородных детей, отправленных служить в качестве пажей других дворян. В то время baby просто означало «ребенок»; тем не менее, современного человека это сбивает с толку, когда выясняется, что это, по существу, руководство работника. В похожем ключе, Джон Рассел в своей «Книге о воспитании» учит детей важным знаниям, например, как складывать полотенца, чистить серебряные приборы, наливать вино, прислуживать на приеме, нарезать мясо, выполнять обязанности камердинера, или готовить лечебные ванны.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ