0 Российская история ужасов.

Мрак. Стон. Всполохи огня. Ночь черна. Краснеет раскаленное железо. Крик. Еще. Тьма. Есть вера. Нет Бога. Никто не поможет. Не потушит костер ни человек, ни бог, ни черт. Горит мать, горит ребенок. Страх. Крест. Крепость Филаретова. Из тюрьмы бежал декабрист Лопарев. Да в тюрьму попал. От царя к староверам. Светлый и разумный. Не разжег огонь. Сам потух. В Филаретовой пропасти. «Еретичка!!!». Варварство. Сибирская тайга. Густая, скрытная, суровая. Вечная ночь под черным платком. Удар молотом. Искра. Огонь в глазах. Проблеск. Просвещение. «Неможно то!». Потушить свет ума в костре. Пламя в угли перешло. За это ли на каторгу? Не крепостничество, но крепость. А вместо света - святость. Дремучесть мыслей. Не убий. За нарушение - смерть. Два око за одно. Любовь? Здесь? Рассеян сумрак Ефимии. «Неможно то!». Свобода? Здесь? Ошибся Лопарев. «Неможно то!». Куда бежать? Там царь, тут Филарет. И мгла по всей России. Ни зги не видно. Моленье в темноте. Отличие - в персте, одном-единственном. Двуперстие и щепоть. Кругом глухие стены. Без воздуха огонь потухнет. Угас и декабрист. Ножа взмах. Уж не не дремучесть, а хитрость победила. Покров по-прежнему не сдернут. Ефимия - трава. От ветра согнется, но выстоит. Ждет солнца, чтобы выпрямиться. Сто лет пройдет. Умрет согбенной. Во мраке - птица белая. Но угольная пыль уже на крыльях. Люби, живи, лети. Дарьюшка. Прорвись сквозь мрак. Россия закипает. И копоть варварства все меньше. Но до рассвета далеко. К красной заре - от веры. Не тополь, но Ленин. Круг замкнулся. Век новый, история старая. Декабрист - большевик из староверов. Тимофей. Обрубил корни - воспарил. Куда лететь? Есть крылья. Путь неясен. Россия на обрыве. Вниз, в тьму, в пропасть? Иль вверх, сквозь тучи, мглу ко свету? "Куда идет Россия?".

Серость. Смута. Сумерки. Ни день, ни ночь. Ни красные, ни белые. Россеюшка-Дарьюшка-Дуняша запутались. Вечная осенняя хмурь. Фронт. «За царя-батюшку!». Да нет царя. Никого нет. Правительство есть. Красный террор. Белый террор. Был хлеб - и нет его. То красные забрали, то белые. Стонет земля, стонет деревня, стонет народ. И жить не хочется, да приходится. Так, бабушка Ефимия? Господь не прибирет никак. А есть он? Двумя перстами крестятся. Да уж не помнят зачем. Боятся в гиенну огненную попасть. Так здесь же она. Заходит в дома сама. Железо раскалено то докрасна, то добела. А струпья одинаково черные. Крестись, крестись. На тополь, на рябину, на дырку на востоке. И рассвета нет. И солнце не проглянет сквозь пасмурность. Как жить? Кому служить? Отец на сына, брат на брата, муж на жену. Все враги. Бесцветный взгляд замученной Прасковьи. Уж новый век. Но так же жгут, и режут, и пытают. За что? За что? За что? Угрюмая тайга. Хмурь в небе и душе. Сомнения. И снова всполох. Огонь - Конь Рыжий. Зажги других - настанет новый день. Безвестность мучает. Нет веры никому. Ни богу, ни царю, ни флагу красному, ни белому мундиру. А только тополю и золоту молитва есть. Взлетев, не удержалась Дарьюшка. В тьму-прорубь опустилась. Замест нее – Дуняша. Но то не птица, то – хамелеон. Я буду белой, я буду красной, я буду серой. Причина – жизнь. Я жить хочу. Я снова как трава. Под градом я согнусь, но не сломаюсь. От снега я увяну. Но выпущу ростки, едва согреет душу-землю. А кто тепло мне даст – неважно.Уж больно я замерзла. Лишь надо переждать. Запутанность людская. Против кого сегодня мы? Против себя. Против жестокой тьмы под белыми мундирами. Но как же я замерзла. То Дуня? Иль Россия? Конь Рыжий – Лебедь, ты лети. Путь знаешь – пойдешь против отца. Казак на казака. И ты корней лишься. Из сумрака сквозь серость идет-бежит Россия. Распутица и бездорожье. И тропок нет. А есть болото. Оступишься – увязнешь в киселе. Пощады нет. В оковах Тимофей. Он красный по делам. И красный от крови. Своей. Изрублен. Мертв.Прах пепел. Был, жил – и сгинул враз. Но пламя не погасло. В костер-то наступили. Да взвился искр сноп. И разлетевшись, зажгли они надежду. Рассвет уж близок. Красен горизонт.

Красно. Алеют флаги. Багряные партийные билеты. Румяный комсомол Жара. Печет. Горят красные командиры в огне НКВД. Прошла Гражданка. Но белое – еще не белое. А черное- еще не черное. Была Дуняша. Авдотьей стала. Выросла Дарьюшка-Дунечка-Россиюшка. Но Мамонт – жалкий. Как же так? Кузнец, герой – прихлопнутый, убогий. Все с ног на голову. Уррра, Советы! Советы убьют грозных волков. Немного, правда, голодных. Советы потушат таежный пожар. Дождем случайным. Советы изничтожат единоличников.Советы разоблачают остатки белых и зажиточных. Советы воссоединяют влюбленные сердца. Разводят с прежними супругами. И воссоединяют с новыми. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Красота. Крснота. За пурпурным занавесом закулисье репрессий. Крепость Филарета – крепость Сталина. Уже не царь и не духовник. Но грехи смываются кровью. Уррра! Жарит. А тепла-то душевного по-прежнему мало…

P.S. Товарищи! Я все же скажу.

1. Третья книга «Черный тополь» выбивается из трилогии. Вполне можно остановится на первых двух. На фоне общины староверов и гражданской войны колхозная советчина, простите за выражение, кажется пресной и скучной.
2. За что авторы так не любят женщин? Ефимия, Дарьюшка, Дуня, Агния – любят одних, рожают от других, замуж выходят за третьих. Что же все ветреные и непостоянные они получились? Староверка Меланья – и та то с мужем, то со свекром.
3. Стиль написания из-за соавторства напоминает письмо дяди Федора, которое он писал вместе с Матроскиным и Шариком.

Мои мама и папа! Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня есть свой дом. Он тёплый. В нём одна комната и кухня. <… > А ещё у нас печка есть тёплая. Я так люблю на ней отдыхать! Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас всё по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу. <…> А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется – хоть в дом не заходи. Зато новая растёт – чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да ещё охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять приходится. <…> До свиданья. Ваш сын – дядя Фарик.

Читаешь и спотыкаешься – то любовь, то война, то лиричные старенькие евреи, то Конь Рыжий просто «ускакал» в закат, то бабушке Ефимии наконец-то разрешили умереть. Меняется восприятие каждый раз. И из-за сумбура непонятно – а зачем все это написано?