5

Писать что-то про такую книгу можно только через силу, потому что остро понимаешь: написанное будет несопоставимо меньше и ничтожнее самой книги и неумолимо сожмет ее в глазах тех, кто еще не читал. Есть вещи, которые можно почувствовать, но очень сложно объяснить – и начинаешь говорить какие-то неуклюжие слова, неловко строить пафосные фразы, втискиваешь увиденные десять с половиной измерений в привычные себе три и сам морщишься от той плоской чуши, что получается.

Но если я напишу просто «потрясающе», это будет все равно слишком мало. Поэтому попробую сказать чуть больше.

В детстве мы ориентируемся гораздо меньше на слух, зрение, обоняние и осязание, чем на чутье. Поэтому даже ужасно симметричное скучное здание становится лабиринтом, в котором есть места хорошие, места плохие, места тайные, места запретные. Мы ходим по изнанке, мы опираемся на изнаночные законы бытия и не умеем иначе. Живем тем, что называют игрой, играем в то, что зовут жизнью.
Книга – про это чутье. И про магию, неотъемлемую часть бытия для тех, кто ее хочет.

Книга из тех, что пишет себя сама.

Дом, в котором время течет иначе.
Дом, в котором сквозь прорехи пространства видна изнанка.
Дом, в котором…

В книге заключена невероятная сила, будто держишь в руках не роман о детях-калеках, а сборник древних заклинаний. В каком-то смысле так и есть. Чего стоит один лишь колясочник Табаки, который..

Нет, это невозможно рассказать. Только прикоснуться. И Дом, в котором – либо примет, либо нет.