3.5

Откладываю книгу со смешанными эмоциями - современных авторов хлебом не корми, дай только запутать, ошарашить, обвести вокруг пальца. Иногда результат восхищает, но иногда... Слишком много факторов должно сойтись здесь и сейчас, чтобы читатель выдохнул в немом восхищении: вот оно, вот тот самый алмаз, ради которого я прочитал добрую стопку томов середнячков. Именно это чувство охватывает Микс, редактора литературного журнала, наткнувшуюся в трущобах - чего бы вы думали? - Куала-Лумпура на удивительную, изумительную, совершенную поэзию. Схватить заветный подтрёпанный томик, уложить в чемодан и первым же рейсом - в Лондон. Но на пути у Микс стоят мертвый гений, почти сумасшедший старик-поэт, сыгравший когда-то нехорошую шутку с редактором и желающий во что бы то ни стало рассказать свою историю, уродливая китаянка, пронизывающая взглядом-рентгеном, жестокая красотка и друг семьи, поэт и ловелас средней руки, притащивший Микс в Малайзию, а теперь пытающийся ее от чего-то оградить. Завязка у истории та еще - интригует, захватывает, запутывает. И хотя впереди ждет куча приключений (литературных и настоящих, в джунглях, с полицией, драками и отравленными дротиками), смешение временных пластов, стопка отсылок к богатейшей английской поэтической традиции и постановка важных вопросов о творчестве и творце... чуда не происходит, тыква не превращается в карету, роман остается просто романом - несколько часов развлечения и легкий флер сожаления, что он не превратился в нечто большее.

Пытаюсь разобраться, почему не щелкнуло, не выстрелило, и предполагаю, что от романа о литературной мистификации ждешь гораздо больше собственно литературы. Просто цитат и отсылок к Донну, Одену, Паунду слишком мало, а уж приключенческо-авантюрная, "восточная" часть с ее ответвлениями и вовсе кажется лишней. Интересно, что история вполне себе реальна ( по крайней мере ее начало) - в послевоенной Австралии действительно был сконструирован, искусственно создан образ поэта, чьи гениальные стихи печатали в журналах, а редактора впоследствии судили за непристойные намеки. И как по мне, жаль, что Кэри не развил именно эту часть и не дал объяснение феномена Боба Маккоркла, выдумки, ставшей реальностью, полуграмотного механика, ставшего поэтом. Местами у Кэри случаются потрясающие находки - особенно причудливо изложенная идея познания мира Маккорклом через называние предметов (очень по-австралийски), приведшая меня к мысли о "Происхождении всех вещей" Гилберт. Но в общем и целом это хаос и мешанина, в которых как-то теряются главные импульсы. Новый Франкенштейн от мира литературы, к сожалению, выглядит не слишком убедительно.