5 Мертвые должны говорить.

Как вянут цветы, как сохнет трава, так сохнем, увядаем и мы, уходя из света во мрак

Пивной путч случился в Мюнхене в 1923 году, Лион Фейхтвангер написал ''Успех'' в 1930 году, проживая еще пока в Германии - эмигрирует во Францию он позже, в 1933 году. Я это всё к тому, что Фейхтвангер писал два романа из трилогии ''Зал ожидания'' - ''Успех'' и ''Семью Опперман'', - выражаясь высоким штилем, ''по горячим следам'', находясь непосредственно в самой Германии. Именно эти два его романа, словно запечатлели эпоху, тот медленно подступающий кошмар, совсем обыденно подступающий, который вскоре накроет весь мир. Не после, а во время происходящего. И, признаюсь честно, я давно не испытывала такого липкого ужаса, неминуемого ужаса, когда понимаешь, что никуда от него не дется, но я-то знаю что будет дальше, а Фейхтвангер не знал, но видел что грядет, какая мощная и разрушительная стихия, собиралась и набиралась сил здесь, в Мюнхене. Но самое страшное в этом романе немного другое, в этом весьма неспешно развивающемся романе: ну подумаешь, живут люди в Мюнхене, развлекаются как могут, ну осудили некоего Мартина Крюгера несправедливо, ну ездят себе в Гармиш-Партенкирхен (дивной красоты местечко, но вы почитайте, почитайте обязательно что и кто там был во времена Гитлеровской Германии, почитайте), развлекаются, всех волнует эта русская танцовщица Инсарова, фарфоровый фабрикант Гессрейтер мечтает наладить производство уникальной фарворовой серии ''Бой быков'', а не пошлые сине-белые горечавку и эдельвейс, Лехнер мечтает вернуть свой комодик и прикупить желтый дом, адвокат Гейер мечтает сблизиться с сыном Эриком, который катится и катится вниз и что/кто его остановит? И так далее. Все живут своими маленькими проблемами, министры - проблемами поглобальнее, проблемами власти и гордыни. Жизнь как жизнь. Все обыденно. И читается вроде как и нескучно, но не и не захватывающе. Ну происходят какие-то события в Руре, ну марка растет, ну нищают люди, ну борятся с коммунистами, ну посадили Крюгера в тюрьму ни за что. Жизнь как жизнь. Ну бурлит Мюнхен, ну собираются маленькой компанией националисты, ну Кутцнер что-то там бузит. Но ведь у министров Мюнхена все под контролем, не так ли? И неожиданно на тебя обрушивается в третьей части книги чудовищная лавина и ты понимаешь, что от нее не убежать, что избиения за убеждения неожиданно перерастают в убийства, порой за просто так как в случае с несчастной служанкой Амалией, заподозренной в шпионаже. Гнусно, отвратительно, в лесу, в грязи, тайно, удавкой...
Как? Когда? Каким образом обыденная жизнь превратилась в этот кошмар? А все в романе происходит очень и очень обыденно, мелочами выстраивается эта жуть. Равнодушием к человеческой жизни и свободе личности. Посадить невинного человека в тюрьму и там сломать его. Просто так, потому что он не понравился министру. Потому что картинки разместил в своем музее неправильные. Зачитать на процессе интимные дневниковые записи, покончившей самоубийством девушки, растиражировать эти записи и глумиться, глумиться, глумиться. Искать виноватых в собственных бедах - евреи, коммунисты, французы, англичане, русские и т.д. Бить их, бить беспощадно. За комодик пойти за националистами, за Кутцнером (читай Гитлером), чтобы вернуть комодик. За комодик. Понимаете? За комодик. Министры позволяли играть в эти националистические игры, думая заработать на этом и получить как можно больше власти. А бизнесмены ради прибыли. Кто-то за комодик, кто-то за власть, кто-то ради прибыли.
Вытащить из небытия темное мрачное начало - Танатос, - приправить это все идеями о сверхнации и все. Эта стихия неостановима, стихия пожирающая все вокруг: и тех, против кого она направлена и тех, кто ее вытащил на поверхность. Эта стихия разрушения не выбирает кого пожирать. Как Эрика, например. Наверное, он был счастлив, как был счастлив и адвокат Гейер. И все, кто молчал, спокойно и с интересом наблюдал за развитием событий. ''Пивной путч'' был первой ласточкой. Это была попытка государственного переворота и по закону Германии за это преступление полагалась смертная казнь, однако Кутцнер (читай Гитлер) был приговорен за государственную измену к 5 годам заключения и штрафу размером в 200 золотых марок. ''Гитлер (читай Кутцнер) отбывал наказание в тюрьме Ландсберг. Однако уже через 9 месяцев, 20 декабря 1924 года, его выпустили на свободу''. Потому что за комодик, за власть, за деньги.
И самое бесчеловечное во всем этом - это ничтожность и равнодушие к отдельно взятой человеческой жизни. Когда трагедия одного - пустой звук, статья в газете.

Не то было скверно, что он сидел здесь. Не то было скверно, что какой-то судья осудил его, что какой-то человек втолкнул его сюда, обрек на муки египетские, на голод, мерзость и мрак. Скверно было то, что там за стенами тюрьмы, расхаживали люди, знавшие об этом и терпевшие это. Что люди думали о миллионах вещей, но не о нем, лежавшем здесь, что газеты писали о речах политических деятелей, о колорите картин, о скорости кораблей, о траектории теннисных мячей, но не о нем, лежавшем здесь.

И это равнодушие вползает очень медленно и очень обыденно. А потом накрывает лавиной. В романе один из министров говорил, что мертвые это мертвые и они молчат, должны молчать, потому что у живых свои проблемы. Иоганна и Тюверлен доказали, что мертвые могут говорить и должны говорить. А выводы каждый делает сам - кем быть, как думать, что делать и как жить. Отделаться двумя пуговицами на спор или что-то сделать. Каждый выбирает по себе.
Это оглушительный роман. Оглушительные 800 страниц.