2.5 Наверняка лучше быть угловатым Нечто, чем круглым Ничем.

Человеческая психика имеет две стороны – сознательную и бессознательную. Если с сознанием все ясно – это отражение объективной действительности на психике, то бессознательное в плане познания может быть гораздо интересней. Во-первых, именно бессознательное отвечает за нашу интуицию, мотивацию, поведенческие стереотипы, а также за сновидения и творчество. Во-вторых, все наши страхи, комплексы и проблемы с головой тоже происки этого легендарного бессознательного.
Я не зря упомянула творчество. Не смотря на то, что в литературе не все то творчество, что вышло в печать, и большинство из напечатанного – более чем сознательное, все же появляются иногда личности, вроде Йозефа Винклера, которые свое бессознательное воплощают в текстах, и, таким образом, раскрываются перед людьми.

Дальше...

Откуда в этом авторе такое желание выставлять напоказ свой не самый здоровый внутренний мир? Возможно, истоки нужно искать в его религии, ведь католическая церковь среди прочих занимает особую нишу, ввиду приверженности к пышным ритуалам. Позолота, музыка, дорогое облачение, храмы, воскресные школы – в этом всем я могу рассмотреть отблески язычества. Знаменательно, что именно католицизм, вместе с пышностью и богатством, широко вокруг себя распространяет ядовитые миазмы тлена. И одним из таких ярких проявлений является символ всей книги - записная книжка с изображением облаченных высохших тел епископов и кардиналов из Коридора Священников в катакомбах капуцинов в Палермо. О да, из ясель католического церковного воспитания вышло не одно поколение эксгибиционистов. Кто-то решился на века остаться в этих самых катакомбах, а некоторые даже решились открыто об этом писать.
Не важно, больная у вас психика или здоровая – роман «Кладбище горьких апельсинов» произведет самые незабываемые впечатления. Для начала – о кольцевой структуре романа. Я буду говорить языком цифр – первые и последние 15% книги имеют формат хроники смертей с элементами молитвы, тогда как основное тело книги (70%) – это несколько дней из жизни очень и очень странного человека. Внутри этих 70% вы встретите несколько спиралеобразных структур, когда на протяжении пары страниц разыгрывается драма с многократно повторяемыми фразами. Легкой иллюстрацией этого может служить следующая цитата из книги:

Когда я утром стоял, держа в руках два еще теплых яйца, которые только что вытащил из холодной воды, на виа Сан-Валентино залаяла собака. Я сразу же подумал о том, что следовало бы записать, что, когда залаяла собака, я благоразумно держал два теплых яйца в левой руке, а не в обеих руках, будто тот факт, что я, пока лаяла собака, держал два теплых яйца, – сенсация, потому что представьте себе, я держал два теплых яйца в руке, когда на улице Сан-Валентино залаяла собака.

Специфический, очень специфический стиль повествования, основанный на повторах и переливах одной и той же фразы. Желающие упрекнуть меня в избирательности и предвзятости к тексту могут насладиться моим любимым фрагментом:

Продавец булочек нанизал свои лежащие в деревянном ящике булочки на остроконечные палочки. Поверх одной из нанизанных на палочку булочек лежал листок арабской газеты с фотографией детского трупика.

Среди образов, которые путешествуют по всем страницам (помимо знаменитой записной книжки с изображением облаченных высохших тел епископов и кардиналов из Коридора Священников в катакомбах капуцинов в Палермо), хотелось бы отметить облатки и римских пап. Если с их происхождением все ясно, ведь автор конфликтует с церковью, пытается избавиться от ее влияния – но слишком уж сроднился, то вот рынок с торговцами рыбой и мясом (замечу, что это общий момент и для «Кладбища горьких апельсинов» и для «Natura Morta») скорее свидетельствует о неуемной наблюдательности автора. Отсюда же и описание «третьего мира» в Вечном городе.
Я не зря вспомнила Рим, который является фоном и сюжетом. Площадь Чинквеченто, как место сбора трансвеститов, гомосексуалистов и проституток обеих полов, вилла Боргезе, побережье моря, римская квартира – это все место действия для романа, автор которого родился в австрийской деревушке и вырос с комплексом неполноценности, связанный с фашистским прошлым его деревни и его гомосексуальным настоящим.
Для гомосексуальности автора выделено целых две площадки – это и римские мальчики-проститутки, и родные, деревенские партнеры ранней юности. Как вы понимаете, австрийская деревня и сейчас далеко не образец сексуальной толерантности, а уж лет так 40-50 назад и подавно. А это значит, что еще мальчишкой автор осознал свою «ущербность» и вывел ее в романе как самоубийство пары гомосексуалистов, не выдержавших издевательства односельчан.
Самое страшное, с чем живет герой этого автобиографичного романа, а значит и автор – это чувство собственной никчемности.

Мои односельчане приспустят флаг, если падет лошадь, и поднимут его, если падшая лошадь заживо придавит меня.

Йозеф Винклер автор еще одного романа, переведенного на русский, и, что любопытно, одного, переведенного только на украинский язык, называется «Вивезена». О чем роман? Это биография украинки, которую в 14 лет немцы вывезли в Каринтию (Австрия). Женщина прижилась, вышла замуж и осела в деревне самого Винклера, но осталась на всю жизнь «русинкой» и для себя и для окружающих. Это, без сомнения, интереснейший сюжет, в «Кладбище» ему уделена далеко не одна страница, и Варвара Васильевна – это одна из героинь романа, наравне с мальчишками-самоубийцами и семьей автора. Наверняка, именно это и послужило основой для стыда за свою малую родину.

Если бы я жил во времена Гитлера, то я бы прямо на улице, под свастикой, снял бы форму с молодого белобрысого голубоглазого гитлеровца и изнасиловал бы его, склонившись к его голым бедрам, как раз в тот момент, когда меня публично казнили бы.

Гомосексуальность автора весьма извращена, вам не показалось. Это не современное держание за руки и поцелуи в общественных местах, толерантность к которым нам так интенсивно прививают. В книге вы увидите всю грязь непризнанности и клейма «извращенец». Сцены секса местами отвратительны и уж излишне физиологичны, но намного отвратительнее мир иммигрантов-проституток, циган и нищих с площади Чинквеченто.
И, основной мотив, который кричит о себе с каждой страницы – это смерть. Бесконечные циклы перерождений, смертей, убийств, трупов – и все это теснейшим образом переплетено с церковью. Бред и галлюцинации, бессвязные фрагменты сновидений, наркотический трип – все это задокументировано и засвидетельствовано. Винклер ищет красоту там, где о ней обычно забывают, ищет смысл в том, что не имеет смысла и, наверняка, именно таким образом борется с собственным страхом сметри. Что стало причиной буквально поклонения ей – мне не известно, надеюсь, что автор в этом разберется, если не сам, то с помощью психоаналитиков или священников. И для тех и других он – благодатная почва для работы.

Я, прижимая к груди кусок свежей телятины, побрел, шатаясь, на улицу Сан-Валентино, быстро вошел в свою квартиру и спрятался в кровати, свернувшись наподобие эмбриона, закрыл глаза, думая, что должен нести в моей груди зародыши казненных женщин. Веревка, которой были задушены женщины, как маятник, болталась у моего пупка.

В заключении я хотела бы внести некоторую сумятицу в восприятие автора, ведь всегда есть более чем один вариант. Если книга автобиографическая и автор описал самого себя – то он потенциальный самоубийца и психопат. А вот что если это просто человек, который зарабатывает, продавая востребованный сегодня сюр и психодел? Если верен второй вариант, то жечь такую литературу в кострах инквизиции.
И повторю здесь слова Фридриха Геббеля из записной книжки с изображением облаченных высохших тел епископов и кардиналов из Коридора Священников в катакомбах капуцинов в Палермо -

Наверняка лучше быть угловатым Нечто, чем круглым Ничем.