5

В каждом из нас есть частичка божественного. Этот мир, как очевидно, не является творением Бога всемогущего и справедливого, он зависит от нас.

Еще один небольшой шедевр от Борхеса. Точнее, мой волшебный вечер, вместивший в себя семь непередаваемо прекрасных вечеров Борхеса.
Вечер первый был посвящен Данте и его "Комедии".
Сколько же любопытных моментов было затронуто и это после девяти эссе! Целая кладезь фактов и просто наблюдений самого Борхеса, о которых он говорит с величайшим удовольствием, стараясь как можно ярче и понятней донести до собеседника искру мысли. Оказывается, в истории существует факт наличия письма, написанным Данте к Кан Гранде делла Скала (с 1311 года правитель Вероны, наиболее выдающийся представитель династии Скалигеров), где подчеркивается возможность прочтения "Комедии" четырьмя способами. Один из них аллегорический, где Данте - это символ человека, Беатриче - символ веры, а Вергилий - символ разума.
Кстати, здесь же Борхес рассказывает историю своего знакомства с "Божественной Комедией", которая была им прочитана в долгих поездах в пустых трамваях по кварталам Альмагро.

Вечер второй был посвящен сновидениям и назывался "Кошмар".

Сон - это эстетическая деятельность, и она обладает драматической формой.

Борхес затрагивает не только этимологию сна, но и проводит параллели, по которым увиденный сон воздействует на литературные творения. Он считает, что каждый запомнившийся сон - это продукт здравого рассудка, а не слепое блуждание в лабиринте Морфея.

Вечер третий был посвящен Востоку, он назывался "Тысяча и одна ночь".
Тут Борхес признавался в любви. Он с детства был влюблен в "Арабские ночи" ("The Arabian Nights"), которые читал неоднократно. Именно эти сказки открыли перед ним врата в огромный, непостижимый Восток, переносили на поля, где сражался Александр Македонский, в леса и пустыни, по которым он шел, оставив свое войско. Борхес видел участь, постигшую великого полководца, известного на Востоке как Искандер Двурогий, два рога которого - это Восток и Запад...
В этот же вечер Борхес расскажет о великих книгах, в которых запечатлена сама История.

Вечер четвертый был посвящен Буддизму и назывался так же.
История возникновения Буддизма не была тщательно раскрыта Борхесом, ибо в этом нет нужды, по словам самого же автора. Он, в основном, говорит о сектах и об общих их связующих моментах. Буддизм и терпимость - синонимы, считает Борхес. А ведь так и есть! Буддист не проливает понапрасну кровь, не размахивает мечом, не разрушает и не губит. В этом и заключена долговечность Буддизма - в тяге к гармонии. Бесподобный вечер! Я перечитала его, одного раза оказалось мало.

Вечер пятый был посвящен Поэзии.
Борхес считает поэзию синтезом музыки и геометрии: звучание слова и его эстетическая красота вместе создают симфонию - стих.
В этой беседе прозвучало великое множество прекрасных фраз, одна из которых гласит:

Библиотека - это магический кабинет со множеством зачарованных духов. Они возвращаются к жизни, когда мы вызываем их. Пока мы не откроем книгу, они буквально физически представляют собой том - один из многих...

Одной из главных была тема языков, как таковых и их звучания в поэзии.

Вечер шестой был посвящен Каббале.
Книга в классической трактовке и Священная Кабалла рассматривалась и объяснялась Борхесом не без помощи Освальда Шпенглера и его труда "Закат Европы", которая была посвящена магической культуре. В этой главе присутствуют сравнения Каббалы со Священным Кораном, ну не столько сравнения, сколько просто размышления на тему Великих Книг.

Вечер седьмой, самый трепетный, близкий и сросшийся со мной лично воедино. Называется "Слепота".
Борхес говорил о личном - о своей скромной слепоте. Почему скромной? Он был слеп на один глаз, а другим мог различать цвета. Я не смогу передать свои чувства от невысказанной глухой боли человека, теряющего зрение. А если этот человек до безумия влюблен в чтение, в книгу, в искусство и во все прекрасное, что создано, тогда это становится не просто болью или утратой самого важного - это Ад. Все семь кругов Ада, которые великий человек должен был проходить изо дня в день. Не жалуясь и стеная, не сокрушаясь и оплакивая свое увечье, а молча, с грустной улыбкой и поддавленным вздохом.

Укором и слезой не опорочу
Тот высший смысл и тот сарказм глубокий,
С каким неподражаемые боги
Доверили мне книги вместе с ночью...

Слова иссякают...
Хочу признаться в любви...