5

Прочёл я в своё время этот роман и благополучно забыл его. Однако, поскольку роман знаковый, культовый и идеологически мейнстримный, счёл необходимым перечитать его, чтобы иметь возможность при случае ввернуть что-нибудь.
Писать отзыв о классическом произведении - дело абсолютно графоманское. Ничего сколько-нибудь оригинального написать невозможно и лучше потратить время на ознакомление с работами специалистов. Настоящий текст представляет собой основные тезисы рецензии, которую я, когда-нибудь напишу (вру, конечно).

«С художественной стороны» роман плохой.
Набоков назвал Достоевского детективщиком (определение, которое меня поначалу шокировало), но в «Бесах» автор даже не справляется с задачей поддержания интриги, не говоря уж о полном отсутствии юмора. Фамилия Флибустьеров, в качестве катализатора помешательства Лемке – это уже просто профессиональная беспомощность.
Набоков, наверное, благосклонно отметил бы сравнение сада с сырым подвалом и волосатую руку Шатова.

Но оказывается, что Достоевский и не собирался писать хорошую литературу:
«На вещь, которую я теперь пишу в „Русский вестник“, я сильно надеюсь, но не с художественной, а тенденциозной стороны; хочется высказать несколько мыслей, хотя бы при этом пострадала. Но меня увлекает накопившееся в уме и сердце; пусть выйдет хоть памфлет, но я выскажусь».
Из письма Ф.М. Николаю Страхову

Ещё до того, как я наткнулся на эту цитату, я сформулировал для себя, что Достоевский в этом романе пожертвовал собой, как писателем, ради …

Ладно, ведь в конце концов: «Tous les genres sont bons, hors le genre ennuyeux.»
Voltaire и
"Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собой признанным …"
А. С. Пушкин

Но ведь и памфлет не получился. Получилось длинное, унылое и часто нечленораздельное ругательство. Это даже хуже, чем у таких одиозных представителей позднего соцреализма, как В. Кочетов и И. Шевцов. (Наверняка у них были и не менее «яркие» предшественники, которых я счастью/сожалению не знаю). Но тех хотя бы интересно было читать из-за злободневности. Впрочем, конечно, и современники Достоевского наверняка лучше понимали все намёки автора и роман также «цеплял» их своей актуальностью.

С «тенденциозной стороны» возможно выделить две составляющие: очернительскую и провидческую.
В первой Достоевский использует своё традиционное оружие – переход на личности, т.е. критикуется не сущность идеологии, а её якобы носители. Адепт ненавистной идеологии описывается, как невесть откуда взявшееся исчадие ада, последний/первый идиот и мерзавец, сладострастно декламирующий человеконенавистнические монологи, выдаваемые автором за квинтэссенцию ненавистного учения. Например, бредовый монолог Верховенского в главе ... или обоснование Раскольниковым необходимости лущения старушек.
В монологе Верховенского вообще-то можно найти, что-то рациональное об особенностях психологии/менталитета русского народа, позволяющих всяким подонкам успешно манипулировать им. Остаётся, однако непонятным, в чём же собственно состоит различие между идеями Верховенского и тогдашней Россией с населением уже и без того достаточно, резко, и прежде всего в смысле менталитета/психологии, поделённым на рабов и хозяев. В этой связи претензии охранителя Достоевского к разрушителям «социалистам» кажутся совершенно невразумительными.
Позиция Достоевского, как оголтелого дёгтемаза того, что при советской власти называлось революционно-демократическим движением, просто нечестная. Ведь в молодости он и сам в нём участвовал, причём в одной из самых радикальных ветвей. Но в отличие от «героев» своего романа его белого и пушистого видите ли ввели в заблуждение «говнюки вроде букашки навозной Белинского». (кстати замечательный пример уровня аргументации Достоевского). Для других же нет и не может быть никаких оправданий.
Короче говоря, вместо памфлета получился пасквиль.

Памфлет, англ., вид политической литературы, брошюра или статья резко обличительного содержания; от пасквиля отличается тем, что касается не личной жизни, а общественной деятельности данного лица. Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. 1907—1909

Интересно, было бы и самого Достоевского препарировать (и как личность и как автора), тем же манером как и он своих персонажей, тем более, что он сам нас это провоцирует: возраст Степана Трофимовича Верховенского, перековывающегося в романе из жалкого либерала в патетического православного патриота, 50 лет – столько же сколько и самому Достоевскому во время написания романа. Фёдор Достоевский прошедший каторгу и Федька-каторжник!? Возможные признаки эпилепсии у Кирилова...

НО! НО! НО! Всё вышесказанное не умаляет достоинств Достоевского как гениального футуролога, или попросту говоря пророка!
Возможно он был первым, осознавшим приближение смерти Бога. И считал, что это будет не естественная смерть, а убийство. Он остро чувствовал, что западная/христианская цивилизация с присущими ей гуманистическими ценностями не сможет существовать без идеи бога («Si Dieu n 'existaitpas, ilfaudrait I'inventer.» )
«Я хочу в Европу съездить, Алеша, отсюда и поеду; и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище... вот что!.. Дорогие там лежат покойники, каждый камень под ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни, и плакать над ними, — в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более».
Это стало его навязчивой идеей, но это ведь и обязательное условие превращения обыкновенного человека в пророка. (К тому же ещё и «священная болезнь».) Но участь настоящего пророка всегда трагична: явившееся откровение лежит вне обыденной логики окружающего и следовательно не может быть доказано. Пророку остаётся только кричать («И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей»). В цивилизованном и просвещённом 19 веке это значит писать. Достоевский вопит своими романами: «Не убивайте Бога. Убив Бога, вы убьёте и Человека! Вам, что, мало распятого Христа!?». Но слышим ли мы его? Боюсь, что в его произведениях большинство видит примерно то же, что и европеец, впервые наблюдающий за камланием самоедского шамана или трансом африканского колдуна – не смысл, но экзотику, т.е. так называемое глубокое проникновение в болезненную психику и т.д. и т.п.

Теперешняя канонизация «Бесов» в особо извращённой форме: идея, овладевшая массами, становится пошлостью. "Бесы" - всего лишь пошлый пасквиль!? Так Вы Фёдор Михайлович, разве не этого самого и хотели?
..........................................
«Что у них: старчество, золотая средина, самая мещанская, подлая бездарность, завистливое равенство, равенство без собственного достоинства, равенство, как сознает его лакей или как сознавал француз девяносто третьего года…»
Достоевский «Бесы» 1871 год

Через 15 лет Ницше ставит тот-же диагноз:
«которые называют себя социалистами и хотят «свободного общества» … сходятся с ними в глубокой и инстинктивной враждебности ко всякой иной форме общества, кроме автономного стада …
Мы же, люди иной веры, – мы, которые видим в демократическом движении не только форму упадка политической организации, но и форму упадка, именно, форму измельчания человека, как низведение его на степень посредственности и понижение его ценности»»
«По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего» Фридрих Ницше.1886

И Достоевский и Ницше они оба не могут смириться с гибелью человечества.
Но логика не способна указать выход. (Теперь-то мы и сами убедились, что его нет и не могло быть.)
… смысл пророчества становится понятным только после того, как оно свершилось. ("Раньше считалось парадоксом - теперь доказано")
Шатов Кирилов и Верховенский – три alter ego автора - погибают. Т.е. Достоевский на самом деле не видит никакого выхода?

Ницше вымучивает идею бого/сверхчеловека, а Достоевский - аж целого сверхнарода: русского народа богоносца.
Но ещё до этого Достоевский объявляет вариант сверхчеловека без метафизической идеи тупиковым – самоубийство Ставрогина.
Но и у народа, описанного в романе, никаких задатков богоносности не наблюдается.

Ещё есть вариант Кирилова: "Но я заявлю своеволие, я обязан уверовать, что не верую [т.е. убить Бога. П.М.]. Я начну, и кончу, и дверь отворю. И спасу. Только это одно спасет всех людей и в следующем же поколении переродит физически; ибо в теперешнем физическом виде, сколько я думал, нельзя быть человеку без прежнего бога никак."
И вот этот рецепт похоже сработал. Новый вид homo virtualis, который живёт в искусственной, и даже более того, в виртуальной среде, им самим и созданной, и в этом смысле сам является богом. Вот и разрешение парадокса. И конец истории вида homo sapiens.

Уф-ф-ф-ф!

P.S. Ах да, чуть не забыл! Стояние шпигулинских перед домом губернатора –> 9-е января 1905 года
Уход Верховенского -> уход Толстого из Ясной поляны

Список рекомендуемой литературы.
1.
2. и всё остальное этого автора.