4.5 Обнажая душу

Двухтомник «Хождения по мукам» живёт в моём книжном шкафу на самой верхней полке на самом краю, поэтому вынужден покоряться легендарному спартанскому обычаю: регулярному падению с обрыва. И вот, когда в очередной раз первая книга буквально свалилась мне на голову, я решила, что её час настал.

«Мы живём, к несчастью, на стыке двух веков. Один закатывается, великолепный и пышный. Другой рождается в скрежете машин и суровых однообразных фабричных улиц. Имя этому веку масса, человеческая масса, где уничтожены все различия»

Рассвет века масс ещё не наступил, однако век великолепия уже клонится к закату, и именно в этот период неопределённости происходят самые серьёзные потрясения в жизни главных героев: первая глубокая привязанность к другому человеку, поиски ответа на вопрос «Что такое родина?», переосмысление своего места в мире после разрушения всего, что было привычно и дорого, прощение собственных ошибок.

А. Н. Толстой потрясающе реалистично изобразил внутренний мир Даши Булавиной, охваченной переживаниями двадцати лет; её сестры Кати, совершенно потерявшейся в обществе мерзких поступков и идей; Ивана Телегина, так искренне влюблённого, что моё сердце тоже нет-нет да и пропускало удар от волнения; и Вадима Рощина, окончательно запутавшегося в собственной жизни, но имеющего смелость каждый раз начинать с чистого листа.

Алексей Николаевич не романтизирует отношения между людьми: он даёт своим героям жить и совершать глупости, поддаваться соблазнам, наносить обиды самым близким, но вдруг ты оглядываешься и осознаёшь, что любишь каждого из них. И в первую очередь за честность по отношению к себе.

Важную роль в восприятии истории играет уникальный язык Толстого. В «Хождении по мукам» я встретила, пожалуй, самое красивое описание Петербурга, а иной раз хотелось навсегда запечатлеть в памяти целые предложения, поразившие меня какой-то особой толстовской метафоричностью: «жизнь останавливалась, заваливалась на зиму – сосать лапу», «события последних лет сильно потрепали его романтизм, вернее – от него остались одни лохмотья» или «существование – мелкое, полуистерическое; под непрерывным наркозом».

Во время чтения книги мне часто казалось, будто я нахожусь в своеобразном трансе, и это не автор пытается донести до меня свои идеи, но я сама размышляю и делаю выводы. Поразительно, однако роман сейчас, на безопасном расстоянии десятилетий, даже более актуален, чем в начале XX века. Яркие герои, изящное и одновременно меткое выражение словно моих собственных, закупоренных до сих пор мыслей позволили и мне, наконец, быть до конца откровенной с самой собой и найти ответ на самый главный вопрос.

Ответь: что же такое родина? Что она для тебя? Молчишь… Я знаю, что скажешь… Об этом спрашивают раз в жизни, спрашивают – когда потеряли…