5

«Введите в свою жизнь тот мир, блёстки которого уже даны вам щедрой, тайной рукой».
А. Грин.

Вот интересно: внешняя интрига всегда казалась мне чрезмерно фантастической, герои не были близки (Тави виделась забавной, но не из моего мира, Друд просто раздражал от начала до конца, а Руна вызывала сопереживание до той поры, как ей потребовалось мировое господство, − wtf?) − но роман этот перечитываю практически каждый год и почти каждый год корректирую по нему курс жизни.

Мне потому неважно, романтизм это или не романтизм; я бы сказала, что Грин − мастер метафоры, развернутой на целое произведение, и говорит он о жизни души, фактически − о жизни и омертвении души. Поэтому, субъективно, для меня «Блистающий мир» − произведение не трогательное, но трагичное, не сказочное, но предельно реалистичное. Как по мне, и реализм своим реализмом часто не дотягивает до Грина, поскольку реалисты вечно отвлекаются на беготню героев и прочие проекции внутреннего на внешнее, пытаясь этим привлечь читателя. В конечном итоге даже от «Игры престолов» начинаешь клевать носом: вроде бы всё очень интересно, но через какое-то время вечный круговорот действий ощущается как простейший способ познать бессмысленность сансары художественным путём.
Грин тоже, конечно, так делает − то есть его герои живут, действуют и радуются жизни, в равной степени далекой от солипсизма и постмодерна, но он применяет своё фантастическое допущение, чтобы с огромной и убедительной силой презентовать в своей не сильно-то и искаженной реальности (фантастикой Грина не назовешь) своё мировосприятие. Ему не нужно отвлекаться на революции или запечатление нравов современного или не современного ему общества. Он говорит о нравах общества вообще, о человеке вообще , о сне души и пробуждении души вообще − и это именно то, за что я люблю и Грина, и гуманитарных фантастов, которые жертвуют законами условной реальности ради изображения глубинных аспектов бытия. Таких людей не гипнотизирует ни время, ни пространство. Я это ценю во всех людях, но в художниках − в особенности.

Если снять с «Блистающего мира» поверхностный романтический флер и посмотреть, о чем эта книга, перед глазами возникнет серьезная картина игры тени и света. Развитие свободной человеческой души направляется мечтами и путеводными нитями, которые вступают в конфликт с окружающей реальностью, формирующей в сознании человека определенные узоры мышления. (С подлинной действительностью стремления души в конфликт не вступают, я говорю только о времени, месте, условностях общества.) Со временем перед каждым встаёт выбор − подчиниться реальности (это не значит подчиниться действительности, это часто противоположные понятия) или создавать реальность свою на основе того, что ощущается истинным. При этом, если выбираешь второе, не изолировать себя в уютный внутренний мир, а как бы жить в текущей реальности, отвечая на её зов, но видя кругом только суть вещей: прозревать не только свои иллюзии, но также иллюзии эпохи. Грин, впрочем, в этом романе поднимает первый вопрос, о выборе, поскольку и его многим хватает, чтобы засыпаться.

Например, Руне − человек тонкого душевного склада, глубокой способности к восприятию падает жертвой не столько даже корыстных помыслов (это довольно грубо), сколько, как мне кажется, неспособности силой, волей отстоять свое право на подлинное существование - блистающий мир. Причем и сил, и воли ей не занимать − однако она прикладывает их неверно, упорно пытаясь совместить блистающий мир с законами своего общества и получает в итоге душевное расстройство. Она вроде бы перечеркнула свою прежнюю жизнь, но то был минутный порыв − жить дальше так она не смогла, старые привычки взяли свое. Чтобы вернуть себе нормальное душевное состояние, Руна должна забыть о своих мечтах, полностью преобразиться в существо текущей реальности, обрести спокойное семейное счастье и ровную благопристойную жизнь. Грин пишет о ней, как о «крупной душе, легшей ничком». Да ладно, перед этим он даже описывает ее параноидальный психоз, когда для того, чтобы забыть, ей надо убить всё, что напоминает ей о мире иных возможностей, из-за чего она открывает безжалостную охоту на человека, приоткрывшего дверь в святая святых ее души. Жутко? Мне − да. Но это очень реалистично: не в буквальном смысле, конечно, а в символическом.

Тави не так интересна: романтический персонаж с душой ребенка, ей ничего не надо делать, кроме как быть собою, у нее нет никакой внутренней борьбы, зато от нее светло и тепло (и немного сахарно). Друд вообще скорее возможность, символ: да, я свободен, но мне нужна свободная рядом.
В целом, «Блистающий мир» для меня − роман с реалистичным описанием падения и намеком на возможность полета. Он позволяет очистить душу, снять очки и выбрать то, что хочется повторить в домашних условиях.
Кроме того, анализируя историю Руны, я наконец поняла сакраментальное выражение Юнга «ну слава богу, он довел себя до невроза»: как говорила вслед Фроммом одна моя подруга, невротики хотя бы ясно понимают, что им чего-то не хватает. Но колеблются, не в силах сделать шаг в собственный центр − это уже Ошо, да и Грин со своим романом, как мне кажется, тоже сюда относится.

* * *

«Если ты не забудешь,
как волну забывает волна...»