4

Книг о том, как «коварный соблазнитель» губит «чистое невинное создание» так много и они часто бывают так сентиментальны и скучны, что я никогда не взялась бы за роман с таким сюжетом, если бы автором книги не был Сюсаку Эндо, давно любимый за романы «Скандал», «Уважаемый господин дурак» и прекрасные рассказы.

Какую же историю расскажет мне Эндо-сан на этот раз? Будет ли героиня похожа на Лизу из «Бедной Лизы» или на Катюшу Маслову из «Воскресенья»? Зная о «слабости» писателей-японцев к Достоевскому я ждала от книги сочувственного описания жизни «униженных и оскорбленных»

И неудивительно, что Сюсаку Эндо, японец-христианин (да, вот такой парадокс) не мог не видеть в своей некрасивой, неловкой, глуповатой героине Мицу некий условный «идеал», олицетворение доброты, простоты, бескорыстия, искренности, терпения и любви к ближнему, т.е. практически образец «бытовой святости».

Однако Сюсаку Эндо не проповедник и не моралист, а прежде всего прекрасный психолог, и при всем своем восхищении Мицу, даёт понять читателю, где же кроются истоки доброты героини.

Девочка, получившая минимум родительской ласки, ставшая ненужной в своей семье, необразованная, одинокая, решившая не обременять отца с мачехой своим присутствием и оттого подавшаяся из деревни в город, на фабрику. Тяжелая работа, жизнь безо всяких перспектив впереди. Единственная радость – пойти в выходной в кино и полистать яркий журнал с историями о жизни звёзд.

При этом Мицу даже не мечтает о лучшей жизни для себя, ей достаточно знать, что красивая жизнь возможна где-то и для кого-то. Кто-то может сказать, что это смирение, т.е. христианская добродетель.

На мой взгляд, тут скорее дичайший дефицит любви к себе, то самое знакомое и многим русским женщинам самоощущение, что «хуже меня только кошка, да и та не хуже».

Мицу работает днями и ночами (в буквальном смысле ), чтобы чуть больше заработать и … отдает эти деньги жене раздолбая Тагути, пропивающего свою зарплату.

«Нет-нет. Почему я? Я здесь ни при чем. Это Тагути-сан виноват, он отвечает за семью».

«Да, но не только он. Все люди отвечают. Надо уметь откликаться на чужое горе, чужое несчастье, принимать их, как свои собственные... У тебя на груди крестик...».

Девочка, твой крестик велит тебе любить других как саму себя, а не ВМЕСТО себя! Поэтому оставь Тагути разбираться со своей семьей, и потрать деньги, как и мечтала, на тот желтый жакет. Быть может, в этом модном жакете ты и встретишь парня, которому понравишься, выйдешь замуж и будешь заботиться о своей семье, о муже и детях.

Как же так, могут мне возразить романтически настроенные читатели? Какой такой «другой парень»?!? Мицу же ЛЮБИТ Ёсиоку?

Разочарую – не любит. Навеянная романтическими фильмами влюбленность юной работницы-глупышки в студента, не имеет ничего общего со зрелым чувством.

Мицу влюбилась не в живого парня Ёсиоку, а в некий образ вымечтанного «сферического студента в вакууме».

Сюсаку Эндо очень хорошо это иллюстрирует, описывая «любовь» Мицу и отношение к Ёсиоке Марико. Да, Марико тоже многого не знает о герое (скажем, об истории с Мицу), но Ёсиока для неё живой человек, с которым она общается, дружит, чуть кокетничает, Марико узнаёт, что Ёсиока внимательный кавалер и хороший работник, понимает, чего он хочет от жизни и готова принять его слабости.

И Ёсиока откликается. И то, что можно назвать «обманом» мне кажется бережной заботой героя о спокойствии и счастье своей невесты, а затем и жены. Пара Ёсиока и Марико – не идеал романтической любви, но их отношения не в пример более настоящие, чем «любовь» Мицу, которая будучи «жертвой» отдалась первому попавшемуся мужчине, которому её «жертва» была необходима, а потом «всю жизнь о нём думала».

И можно ли осуждать Ёсиоку? Можно, конечно, но, думается, что это будет лицемерием и ханжеством чистой воды.

Безусловно, поступок героя некрасив и не делает ему чести. Но ведь и его жизнь не была безоблачной: отчаянная бедность, болезнь, необходимость одновременно учиться и работать, ну и, конечно, молодость, неопытность и

тоска по женской ласке. Вот если подумать «без гнева и пристрастия», многие ли юноши провели бы с непривлекательной простушкой больше пары вечеров? Многие ли вообще вспомнят, к примеру, работницу с соседней фабрики, с которой в студенческой юности пару раз «что-то было»?

Я противник знаменитой фразы о том, что «мы в ответе за тех, кого приручили» применительно к взрослым дееспособным людям, и в не меньшей степени «убивает» и вот эта фраза из романа:

Ты можешь уйти навсегда, забыть, но знай, что память другого человека сохранит твои поступки.

Каждый в ответе за себя, вначале за себя, а уж потом, если остаются силы и ресурсы, можно думать о других.

Но это не про Мицу. Вот она выходит из лечебницы – казалось бы, страшный диагноз не подтвердился, она здорова, и молода, пережив испытание, может идти по жизни дальше, но… нет, Мицу «накрывает» ощущение своей неприкаянности, ненужности в «большом мире», она не силах БЫТЬ, хочет лишь БЫТЬ НУЖНОЙ. И именно поэтому, а вовсе не из-за «ангельской доброты», Мицу возвращается в замкнутый мир лепрозория, выступающий в романе чуть ли не метафорой райского сада.

Можно много говорить о том, как это ужасно, что только среди прокаженных героиня встретила по-настоящему доброе отношение к себе, ощутила сочувствие и привязанность, направленные на неё. Но это и неудивительно, люди столкнулись с экзистенциальным ужасом неотвратимой смерти от болезни и смогли его принять, потому в этом небольшом социуме совсем иная расстановка ценностей и приоритетов.

Было бы утопией надеяться на распространение такого рода «идеальных» отношений взаимопомощи и участия на всё человечество. Хотя порой и хочется закричать – люди, будьте добрее, пока вы здоровы, не ждите проказы или иного испытания, чтобы стать человечнее.

В чем же был смысл короткой жизни Мицу? Автор говорит о том, что

в несчастьях и слезах, которые выпадают на долю самых добрых и честных, есть какой-то смысл.

…Мицу была одним из тех звеньев, с помощью которых бог объединяет людей. Но сама она об этом не подозревала.

И с чем я категорически не согласна с книгой в «идейном» плане, так это с мыслью о наделении страданий отдельного человека смыслом, никак не связанным с этим человеком, а лишь с некими другими людьми или человечеством в целом.

Людям трудно принять бессмысленность страданий, однако идея принесения в жертву «доброго и честного» человека ради «объединения людей» вызывает дичайшее отторжение.

А если отбросить «высокие смыслы», то мы увидим яркое художественное описание треугольника Карпмана: выросшая жертвой Мицу стала играть роль «спасателя», вырваться за рамки так и не получилось. Жаль.