5

По молодости хочется писать романтические до одури тексты. Такие чтобы ранним утром дорога в лужах с опавшими листьями и вечерний шорох сарафана соседки по даче. Потом со временем это проходит, хочется написать что-то конкретное и суровое. Потом наступает кризис среднего возраста и хочется лишь высмеивать чужие глупости. Поэтому для мужчины за тридцать это смелость – взять и написать текст романтический, сугубо личный и перед собой же заискивающий (я сейчас о «Норвежском лесе» и «К югу от границы»). Воспримут его понятно как: половина проглотит, не прожевывая, как и предшествующие тонны романтической жвачки, у половины начнётся неконтролируемое многословное желчеотделение насчёт постельных сцен, приедающихся самоубийств и обвинений в мягкотелости. Бог с ними. Мы сейчас об овцах. И о Крысе.

У людей с плохой памятью воспоминания о молодости обычно грешат дичайшими пробелами, и тем ярче редкие моменты просветления, например: двенадцать лет назад я сижу на скамейке напротив налоговой, семь утра, в ушах кассетный плеер, играет Blood Sugar Sex Magik. Не знаю что такого особенного в этом моменте, но он запомнится на всю оставшуюся жизнь. Особую патологию представляют пьяные воспоминания. То, что казалось бы должно стереться самым первым, остаётся в подкорке навсегда: десять лет назад мы сидим на лавке у старого детского сада и заливаем пиво белой алазанкой, закусывая сухариками. Одно из самых тяжёлых алкогольных опьянений в жизни очень чётко задокументировано: какие-то оранжевые жигули, довозящие до дома, отдых у подъезда, сон в кресле в гостиной, потому что ну нет сил дойти до кровати.

Самую особую, почти что магическую роль играет музыка, она как мнемонический замок: по записям иногда можно выстроить целые куски жизни. Пятнадцать лет назад, февраль, насморк, в школу не пошёл, родители на работе, с хлюпающим носом я хватаю сэкономленные 68 рублей, никому не сообщив выползаю на мороз, плюхаюсь в автобус, еду в Титаник на углу Садовой и Невского и широчайшим жестом беру на кассетах сразу четыре альбома Арии. Как у нынешнего поколения с музыкой и памятью - не знаю, всегда очень важен вербальный, физический носитель: кирпичики мнемонического замка строятся из кассет, дисков и томов, их не сложить из mp3 и doc-файлов, немного не та структура реальности.

Похоже у Мураками миллионы таких вот зацепок и из них выстроен целый мнемонический город, где он любит пропадать. И рассказывать о своих зацепках он может бесконечно.

Фото голых японок. 30 штук

Память памятью, но в какой-то момент жизни заканчивается то, что вспоминается нами зацепками и начинается такая взрослая рутина по типу работа – дом – семья – дети – отпуск - картошку не забудь посадить - не забудь полить помидоры. То есть такой отрезок жизни, в котором из зацепок не построить уже никакого мнемонического замка и города воспоминаний – нету их, этих зацепок. И либо остаётся пустота и so called «взрослая жизнь», наполненная лишь пережёвываниями тех, первичных воспоминаний, либо судорожные метания в попытках создать новые зацепки, которые потом, в уже преклонном возрасте на заслуженном отдыхе позволят нам восстановить моменты из рутины столь быстро протекающего среднего возраста. Кто-то коллекционирует любовные победы, кто-то татухи набивает, кто во что горазд. Особого финансового стеснения обычно тоже нету, что лишь мешает: можно разом скупить все пятнадцать симфоний Шостаковича, но так ни разу дальше четвёртой и не дослушать и никаких памятных дивидендов с этого не поиметь. А копившиеся три недели 68 рублей, на которые в болезненной лихорадке куплены четыре альбома Арии, запомнятся навсегда.

Есть ещё третий вариант: пойти по второму кругу. Перечитывать старые книжки. Или вот я засунул все потом и кровью собранные триста аудиокассет в коробку и задвинул под кровать. Но потихоньку точечными ударами покупаю лучшие альбомы молодости на дисках. И происходит чудесное закрепление материала:
2004. захожу в книжный на Литейном, беру «Бессильные мира сего», моего первого в жизни Набокова – «Приглашение на казнь», ещё старый лиловый сборник Хэма. И кассету Moloko “Statues”. В 2014 году я слушаю диск Statues и испытываю катарсис. Я проживаю тот летний день 2004 года заново. В 2001 году я еду с карманными деньгами на Крупу и покупаю пару томов потихоньку собирающихся «Миров братьев Стругацких» (красный со «Стажёрами» и фиолетовый с «Хищными вещами века»). Возвращаясь, на Балтах в ларьке корпоративной звукозаписи на оставшиеся беру Dark Side Of The Moon. Отныне Стругацкие и Пинк Флойд связаны воедино крепчайшей цепью, и в 2014, слушая переиздание Dark Side, я вновь стою в давно снесённом павильоне с дисками.

Позже в жиловыворачивающей «Охоте на овец» Харуки покажет, как человеку стукает по лбу тридцать лет. Заканчивается один отрезок и начинается другой, тягомотный, описанный в «Дэнс дэнс дэнс». Герой к сожалению это понимает. Но ничего уже поделать нельзя.

Бонус. Офигенно доскональная экранизация «Слушай песню ветра». Такая японская «Асса». Мало того, что практически слово в слово с повестью, так ещё и с добавлением новых эпизодов. Один только фильм о копании ям в финале чего стоит: Крыса снял фильм с собой в главной роли!

Субтитры к ролику:
"Фильм Крысы"
Я получил от Крысы его фильм осенью. Я хранил его у себя 10 лет. Назывался он "Яма". И в нем раскрывалась сама суть копания.
"ЯМА/КОПАТЬ"
"Копай каждый божий день!"
Однажды на этого персонажа снизошло озарение свыше. О том, что он должен был копать до конца своей жизни. И он с лопатой наперевес и неуемным рвением отправился копать ямы тут и там. Но... Он был удручен количеством выкопанных им ям. И в этом отчаянии его сознание подсказало ему верное решение: "Вскопать ту яму должен я, что под ногами у меня!"
Но затем я спросил себя: "Могу ли я вскопать землю под моими ногами?"
Мне 21 год.
Сколько ям я уже выкопал?
Так заканчивается этот фильм.
Мы не узнаем, куда он попал и во что превратился.

- Что-то тут не так. Как будто этого не было.
- Но это было. Просто время оставило свой отпечаток.
- Хотел бы ты вернуться туда?
- Нет. Потому что этот кусочек памяти уже давно где-то затерялся.
- Но воспоминания об этом времени все равно теплые?
- Да. Они тлеют, как старый уголёк