4.5 Театр абсурда

Когда начинала читать, была уверена, что это будет классическая антиутопия, а попала на какой-то сюрреалистический спектакль абсурда.
Да, как тут уже было подмечено, книга по настроению временами сильно напоминает Кафку ("Процесс", "Замок", "Превращение"), и Камю с его "Посторонним", и "Алису в стране чудес", потому что происходит какой-то бред, какой-то странный, дурной сон, от которого главный герой никак не может проснуться, как ни старается. И только под конец ему это удаётся, за минуту до того, как он должен был подвергнуться казни (думаю, казнь через отсечение головы — не более чем символ казни гражданской, т.е. общественного порицания).
Но давайте смотреть правде в глаза — главный герой на самом деле подвергался такой казни со стороны общества всю жизнь, видел только равнодушие и предательство (его жену явно не волнует, что её мужа скоро отправят на плаху; мать объявляется только накануне казни и то думает только о собственной безопасности; добряк и балагур сосед, набивавшийся в друзья и притворявшийся товарищем по несчастью, оказывается палачом; люди на улицах, жадные до зрелищ, кидают в повозку с приговорённым цветы, будто пришли на концерт поп-звезды). Неудивительно, что под конец его уже не волнует, что все эти люди о нём подумают. Их мир оказывается полной бутафорией и рассыпается на глазах. Тюремщики снимают маски и фальшивые бороды, стирают грим, оказываясь совершенно одинаковыми, безликими и невзрачными. Рушится башня, совсем недавно такая грозная и неприступная. Рвётся сетка, изображающая небо.
Ещё мне кажется очень символичным выбор книг, которые узник читает в камере: современный роман о дубе, где на тысячах страниц ничего не происходит, просто дуб стоит и становится невольным свидетелем смены эпох (это не может быть отсылкой к Иво Андричу с его "Мостом на Дрине", который на тот момент ещё не вышел, но всё же есть сходство), и несколько книг на непонятном языке, которые герою приносят по ошибке. Несмотря на признание таланта автора книги о дубе, единственная мысль, которую книга вызвала у главного героя — что автор её когда-нибудь да умрёт. И размышления о том, как это произойдёт, оказались интереснее самой книги.
Книги же на незнакомом языке, хоть в них и ни слова непонятно, вызывают хоть какие-то эмоции. И то, что они попали в камеру по ошибке, делает их похожими на зашифрованное послание от друзей, тайно переданное узнику.