3 «Странная женщина, странная…»

Мимо свежей скандинавской прозы я не могу пройти спокойно – всегда жду чего-то нестандартного, а сочетание «Дания + Исландия» вообще подействовало на меня как магическое зелье, ввергнувшее в состояние готовности к безотрывно-зомбическому чтению.

Начало всколыхнуло во мне давние впечатления от книги Дж. М. Кутзее «Элизабет Костелло» - там тоже главная героиня писательница, и тоже в одном из эпизодов вступает в «идеологический» конфликт с более популярным и покупаемым коллегой по цеху, и, видимо, они оказали влияние на мои ожидания к этому роману. А вспомнив стеклянно-мавзолейную коробку Кевлавика, бесконечные открытые пространства, вьющиеся чуть ли не по тебе, как вены на мужских руках, дороги и огромные колеса исландских внедорожников, способных унести тебя в пепельно-вулканическое никуда, я прямо-таки нырнула в «Тридцать дней…» с твердым намерением не выныривать до конца – «и пусть весь мир подождёт!». Я начала даже слегка завидовать героине и подумала, что я бы взялась написать что угодно на какую угодно тему, лишь бы снова оказаться в этой почти нереальной атмосфере края Земли.

Но не тут-то было. С первых же страниц как-то охлаждающе на меня подействовали алкоголизм («это последний, самый последний, точно»), невоспитанность (это надо же: в чужом доме, будучи гостьей, взламывать двери и ящики в поисках алкоголя!) и почти не сдерживаемая конфликтность героини. Вроде, она позиционирована автором как творец интеллектуальной прозы, но по замашкам было не очень похоже, и ее манеры местами коробили: в общем, «странная женщина, странная». Потом я задалась вопросом, а на каком же языке она так содержательно общалась с местной публикой – с Эллой, вроде бы, по большей части записочками, а со своим собратом-алкоголиком Гисли (в прошлом профессором Стэнфордского университета – а как же иначе), с Виктором, с матерью Йонни и остальными, получается, на чистейшем исландском или чистейшем датском? С Маргрет и вовсе никакой лингвистики не потребовалось... и этот эпизод тоже заметно поколебал мою веру в правильный выбор чтения. А дальше – больше: почему ей удается так легко влезть в расследование? Или в Исландии нет никакой тайны следствия и порядка его ведения, так что любой может вмешаться и поиграть в сыщика? По мере того, как росло количество вопросов, снижалось ощущение достоверности происходящего, которое всегда мне кажется важным при чтении детективов. И исландская аура тихо гасла, как северное сияние. А потом все и вовсе превратилось в набор расхожих шаблонов вплоть до снегопада, мешающего одной героине уехать, тяжелого детства другой и, конечно же, грандиозного успеха в финале.

Нельзя сказать, что книга нечитабельная, но она производила впечатление до конца не продуманной и разукрашенной собственными, лежащими вне сюжета, мотивами автора. Хотелось, чтобы все сходилось, а оно, наоборот, расходилось по мере чтения, выдавая непрочность замысла. Так что, пожалуй, это стало разочарованием конца лета.