4 “Черный цветок цивилизации”

"Племена варваров вооружаются, твердили слухи, Империи следует
принять предупредительные меры, ибо война неизбежна.”

После “Бесчестья”, это вторая прочитанная мною у Джона Кутзее книга. Как ни странно, но при всей своей мастеровитости, литературном таланте, известности и признанности, Джон Кутзее тот автор, что всегда вызывает во мне чувство некоторого внутреннего сопротивления, когда собираюсь читать его книги. И дело даже не в том, что веселья и позитива Кутзее, конечно, не обещает своему читателю, скорее такое ощущение рождается из-за особого авторского стиля, очень плавного, виртуозного в плане владения языком и описания легчайших, самых тонких душевных порывов и движений, но при этом настолько обволакивающего, мягкого, несмотря на жесткие сюжеты, что романы, вышедшие из-под пера писателя, похожи скорее на притчи, которым чуть-чуть не хватает остроты, чтобы зацепить читателя на чуть большее время, чем нужно для завершения книги. Так было у меня с “Бесчестьем”. По прошествии времени помню основной конфликт, но всё остальное покрывает туман. Наверное, дело в том, что Кутзее концентрируется не на событийности, скажем так, сюжета, а на его идейной, эмоциональной наполненности, из-за чего “в моменте” книги проникают в душу, но их сложно удержать в памяти. Но то, что Кутзее умеет заставить читателя сопереживать и быть эмоционально вовлеченным в книгу, этого умения у него не отнимешь.

“В ожидании варваров” – роман довольно простой, и ниже объясню, почему я так думаю, но страшный и тяжелый. Пожилой судья, а по сути, управитель маленького приграничного городка на самой окраине Великой Империи, на склоне лет “открывает глаза” и ввязывается в противостояние с существующим строем.

Империя ширится, прирастает новыми территориями, теснит мелкие племена рыболовов и кочевников вглубь гор и пустынь. Возле зеленых оазисов вырастают города-крепости, форпосты цивилизации на границе дикого мира. Люди, веками жившие в этих местах, вынуждены уходить с насиженных мест. Солдатские гарнизоны, небольшие военные базы, расквартированы в каждой из таких крепостей, а всё потому, что люди на границе живут в ожидании, в ожидании нападения варваров. Слухи эти, то более, то менее тревожные постоянно вспыхивают, хотя никакого нападения никто не припомнит. Вот и судья одного из таких колониальных городков уже более тридцати лет в довольстве и спокойствии занимает свою необременительную должность. Более того, его городок наладил даже торговые связи с некоторыми племенами так называемых варваров. Всё меняется в приездом полковника Джолла, представителя Третьего Отдела. Город наводняют солдаты, а полковник приносит неутешительные новости о готовящемся нападении. Империя прознала, что варвары объединяются с целью напасть на приграничные территории. Развив бурную деятельность, Джолл устраивает вылазки, ловит опасных лазутчиков, эти пленные подвергаются всевозможным пыткам и унижениям. Джоллу нужна правда об их коварных планах, о передвижениях войск, о численности. Методы Джолла вызывают бурю сомнений в душе судьи, и вот он уже оказывается вовлечен в споры, пока еще только с самим собой, о том, а справедлива ли Империя, которой он служит?

“Худой мир лучше доброй ссоры”, гласит русская пословица. Что ж, судья мог бы сказать, что мир на границе его городка все эти долгие годы был не худым, а вполне крепким. Ни один житель не видел и не слышал о нападениях или разорениях, напротив, в торговые дни вольные кочевники входили в город и обменивали изделия из кожи на муку, сахар, алкоголь, на все то, что они не могли производить сами. И это несмотря на то, что Империя когда-то вытеснила их с земли, на которой стоит колония. Что же начинает происходить, как только прибывает Джолл? Империи нужно покорное общество, сплоченное против общего врага, а если врага нет, его легко создать. Пара набегов, пара провокаций, несколько групп замученных, искалеченных пленных. И вот на границе становится неспокойно. Судья с удивленим замечает, как легко жители городка записывают кочевников во враги, как радуются их пыткам. Они-то уверены, что им ничего не грозит, на их стороне сильная, опытная, хорошо вооруженная армия: каски блестят на солнце, знамена гордо реют на ветру, выправка и дисциплина. А что, в конце концов, могут противопоставить им эти дикие, грубые, неотесанные, нецивилизованные племена? Варвары они и есть варвары. Видите? Вот они и проявили себя! Не зря нам всю жизнь твердили, что их следует остерегаться! Постойте, взывает судья, но ведь это мы, мы!, начали против них крестовый поход! Сначала мы начали теснить их с их земель, затем мы начали пытать их детей, калечить их женщин, смеяться над ними и прохаживаться плетьми по их голым спинам! Ах, судья, человек преклонных лет, заслуживший авторитет и уважение, должен быть бы более мудрым, более прозорливым. Увы, как часто бывает, толпа повинуется стадному инстинкту, и вот тот, кто еще вчера был уважаемым человеком, втоптан в грязь, а словам его не внемлют. Империя умеет защищать себя. А теперь, когда почва подготовлена, можно бросить всю мощь цивилизованного, прогрессивного мира против кучки неотесанных, необразованных варваров, имеющих в наличии лишь луки, стрелы да ржавые мушкеты.

Кутзее не откажешь в актуальности, как-никак – Нобелевский лауреат и дважды обладатель Букера, а сам роман был написан в далёком 1980 году. На мой взгляд, история про варваров получилась очень красивой с точки зрения исполнения, где сплелись яркие, тревожные сны судьи, рефлексия, медитативные, экстатические, вызванные целым клубком непонятных герою чувств, сцены его отношений с пленницей. Эту красоту автор дополняет и перекрывает жесткими сценами появления солдат, загадочной фигурой отстраненного и зловещего полковника Джолла, кажущегося таким неуязвимым за черными стеклами очков, которые, оказывается, скрывали вовсе не экстаординарность, а пустоту. А поверх красоты и тревожности плавно, но неизбежно, накатывает жестокость, жестокость по большей части бессмысленная и от того еще более страшная. Старый, изнеженный интеллектуал, мыслитель, любитель древностей, хорошей еды и женщин, привыкший к вечерам в тишине собственной квартирки возле потрескивающего камина, что может судья противопоставить железной военной машине? А еще страшнее сам собой напрашивающийся вывод: “Ибо, хотя мне нравилось думать иначе, я вовсе не был этаким добродушным любителем удовольствий, прямой противоположностью холодному и жестокому полковнику Джоллу. Я был олицетворением лжи, которой Империя тешит себя, когда в небе ни тучки, а он — та правда, которую заявляет Империя, едва подуют грозные ветра. Я и он — две ипостаси имперского правления, не более того.” Только попав в жернова этой самой военной машины, побывав и с другой стороны имперской справедливости, не вынося наказания, но претерпевая их, судья начинает лучше и глубже разбираться в самом себе. У него есть время задавать себе неудобные вопросы: “Да и, собственно говоря, что, кроме несоблюдения внешних приличий, так уж возмущает меня в этих, введенных новой властью спектаклях унижений, страданий и смерти?” Или: “Женские объятья в чистой постели, хорошая еда, прогулки погожим днем — насколько, казалось бы, все это важнее, чем право решать без подсказки полиции, с кем тебе дружить, а с кем — враждовать!”

Почему же я считаю роман с таким весомым содержанием – простым? Мне не хватило в повествовании интриги. Даже не в плане сюжета, каких-либо финтов, сюрпризов или открытий, а в плане основной идеи текста – уж слишком всё на поверхности, все роли распределены, и, в принципе, становится понятно практически в самом начале, к чему мы придем в конце. С умозаключениями Кутзее не поспоришь, но и назвать их оригинальными тоже нельзя. Хотя, несомненно, обертка, в которую автор их завернул, очень привлекательная в своей притчевости и отстранённости от конкретики имён, мест действия и даже исторического периода, а герой, прекрасно понимающий свои слабости, полный сомнений и, тем не менее, неоставляющий попыток найти правильный путь, осознающий ответственность если не перед людьми сегодняшними, то перед теми, кто придёт после него, и да, после Империи, ибо всё проходит, вызывает симпатию и жалость. Его единственное желание, к которому он приходит после долгих размышлений - “пусть, по крайней мере, будет известно, если, конечно, это станет известно, если в далёком будущем найдется кто-то, кому захочется понять наше время, - что на далёкой пограничной заставе Великой Лучезарной Империи жил некогда один человек, который в душе не был варваром.”

Неназванный город, принадлежащий неназванной Великой Империи, и его жители так долго ждали нашествия варваров, что не узнали их, когда они вошли в город под бравую музыку барабанов, не разглядели их в сверкающем золоте эполет и начищенных пуговиц, не учуяли их присутствия в кровавых спектаклях на главной площади, выполненных именем Империи, но самое страшное, не распознали их в самих себе.