3

В голове рой нестройных мыслей. Захламленный радиоэфир. И Павлов в этом виноват. Я запуталась в его гипотезах, его мнениях и его доводах. И теперь различные голоса шумно спорят, заставляя мой мозг биться в нервных конвульсиях.

Что же Вы хотели сказать, Сергей?
Придется разбирать по кусочкам и раскладывать по полочкам. А то долго еще мне голову ломать.

Сначала мы знакомимся с Фрэнком. Хэллоу, Фрэнк. «Боевую машина», человека, необремененного вроде бы как размышлениями, Павлов вдруг делает, как мне первое время казалось, носителем морали, главной мысли произведения. Работая во Внеземелье и сталкиваясь с феноменами, которыми оно «награждает» людей, Фрэнк начинает сомневаться в такой уж необходимости это самое Внеземелье исследовать, в необходимости лезть в неизведанное, в непонятное, особенно если это самое непонятное раз за разом бьет по носу, являя миру «синюков» и прочую «нелюдь».

Естественно, подобному умонастроению Фрэнка противостоит вся современная наука и ее достойные мужи. Фрэнка именуют малоопытным дитем и «отправляют баиньки». Как видимо, и меня, потому что далее развивать эту тему Павлов не захотел, я решила, что ошиблась, определив проблему освоения Внеземелья главной, и в легком смятении продолжила читать дальше.

Тут, кстати, у Павлова впервые проскальзывает понятие «нелюдей», которых надо всесторонне исследовать и от всего человечества изолировать, а чувства этого самого «нелюдя» в расчет можно не брать, ибо случайно став носителем чего-то внеземного, он автоматически приравнивается к «лабораторной крысе». Ну опасны «нелюди» для всего мира, ну нельзя им жить среди людей!

Затем, при помощи, так сказать, взгляда изнутри, Павлов показывает нам, что «нелюди» на самом деле не «нелюди», а вполне себе обычные люди, совершенно не утратившие свои человеческие качества. Наоборот, все их чувства и эмоции обострились, они мучаются из-за своего «уродства», страдают, боятся, не знают, как жить дальше, что думать, что делать. И вполне естественно (это мне, как читателю естественно, если сравнивать две точки зрения) не хотят афишировать свое «уродство» всему миру, зная, что за этим последует.

Кажется, до этого такой категоричный по отношению к «нелюдям» Павлов вдруг сам понимает, что ничего плохого они собой не представляют, и начинает звать их ласково «экзоты». Соответственно, вместе с настроением самого Павлова меняется и настроение всяких следственных отделов и прочих бюрократических систем, представляющих, в общем-то, власть.

И тут. БАЦ!
Новый персонаж и вообще новая сюжетная линия. Честно сказать, сначала я растерялась. Какой-то Тобольский, которого, как подопытного кролика, отправляют к самому загадочному «экзоту» на разведку. И… закрутилось, завертелось. Я сначала никак не могла понять, чего добивается Павлов. От обилия всяких космических, физических, математических терминов у меня лопалась голова, я ничего не понимала и только хотела, чтобы это все поскорее закончилось. А когда все закончилось таки, поняла, к чему это было, но не поняла, к чему тогда была вся остальная часть книги.

Потому что в конце (СПОЙЛЕР, НЕБОЛЬШОЙ, НО ВСЕ РАВНО ПРЕДУПРЕЖДАЮ!) оказывается, что люди наоборот хотят стать «экзотами», таких сверхчеловеков набралось уже больше шестидесяти тысяч, все живут коммуной, почти радуются жизни, а потом полетели еще и Дальнее-Предальнее Внеземелье осваивать.
(СПОЙЛЕР ЗАКОНЧИЛСЯ.)

И получается так, будто Павлов «жует» на протяжении всей книги кучу гипотез и теорий, «жует», значит, «жует», а потом в конце выплевывает нам эдакую пережеванную упрощенную мораль – УСЁ БУДЕ ДОБРА, Братцы, без паники!

Как итог, я ничего не поняла. Запуталась и растерялась. И теперь сижу такая, растерянная вся, и не знаю, что и думать о «Лунной радуге».

Но все-таки напоследок отдам ей должное – закрученность сюжета и всякие детективные линии получились на «отлично», читать было местами очень даже интересно.