5

Я давно искал эту книгу, так как слышал, что проза Шергина является своеобразным катехизисом для того, кто хочет научиться писать художественно, ярко и мощно.

…Чудное дело: вижу куст, дерево в черной воде, полоску снега в ложбинке, ступаю по хрупким листочкам льда, по застывшей глине у забора, бреду через лужу, которая развеличилась во весь перекресток, вижу нищих у церквицы, откуда доносится великопостное: «Иже в девятый час…» И ты скажешь: «Воспоминания детства как живые встают передо мной…» В том-то и дело, что не «воспоминания»! Воспоминания – это дымок от папироски, окурки. А я вот ясно вижу, чувствую, знаю, что радость, которая рождалась во мне тогда, в детстве, эта радость существует.

Ее сложно было найти, но мне улыбнулась удача : я нашел эту книгу на помойке.
Позже я еще пару раз находил экземпляры этого сборника, в супермаркете и на полке ненужных книг в библиотеке и я их тоже себе взял, но не потому, что я жадный, просто я решил эти два экземпляра подарить своим знакомым. Это такое лирическое отступление. Теперь о книге.

Она впечатляет. Действительно, Шергин мог писать потрясающе красочно, увлекательно, упоительно, раскрывая перед современниками и будущими потомками все величие русского севера. Шергин, гениальный рассказчик, как баснописец, используя поморские сказки, были, истории, извлекает из небытия и забвения предания о поморах - русских людях, сильных духом, крепких верой, народом слова и дела. Они были непревзойденными, самобытными мореходами, доками в морской науке, обладающими уникальными знаниями в области судостроения и судоходства, водили суда в сложнейших арктических условиях. Жизнь поморов давно стала легендой, а истории, которые кажутся невероятными, были на самом деле. Воровство с целью самообогащения, шельмование, ростовщичество, которое столь почетно в современной России у Архангелогородцев, жителей побережья и островов Белого моря было немыслимо.

Если ты, не стерпев вдовьих и сиротских слез, будешь красть для этих сирот у богатого, то в этом нет греха. Поступок похвальный, но половину хвалы пусть получит и невольно пострадавший богач.
Другое постановление: если горькие, нищие люди обокрадут богатого и он не только не подаст в суд, но даже не потужит об утере, то такое разумное поведение Христос зачтет богачу за добровольную милостыню.

Помор готов был с себя в мороз снять одежду, чтобы обрядить умершего, пред лицом смерти, в бушующем море на терпящем бедствие карбасе, шнеке или шкуне, они, сохраняя самообладание, шилом на обшивке чертили кому что надо заплатить по долгам, постились в долгих зимних походах, на случай смерти брали с собой погребальные наряды...
Эта книга безусловная моя удачная находка, которая по праву займет место на полке рядом с книгами Пришвина, Паустовского, и многих других блестящих писателей, ныне позабытых нашим стремительно убегающим от корней обществом.