5

Я даже могу восстановить течение событий. Мне пятнадцать. Разбираю старые журналы: "Иностранку", "Новый мир", лезу на табуретку, задвигаю очередную стопку на антресоли... шарах! Стою, осыпанная бумагой и трухой. Затылок побаливает. Сползаю, сажусь на пол, бездумно смотрю на раскрывшиеся страницы, бездумно читаю:

Не знаю, отчего,
Мне кажется, что в голове моей
Крутой обрыв
И каждый, каждый день
Беззвучно осыпается земля.

Всё, с тех пор так и считайте, - я ушиблена поэзией Исикава Такубоку.

Все люди идут в одну сторону, а я стою и гляжу на них…

Тихий и пристальный провинциальный мальчик, сын священника. Священник, понятно буддийский, в оранжевой рясе, но про Исикава хочется почему-то сказать "попович". Он похож на Добролюбова, с той лишь только разницей, что стихи хорошие. Даже убеждения в определённой мере пересекались: отдав дань учению анархистов, поэт увлёкся Марксом, пришёл к коммунистическому мировоззрению. В императорской Японии оно самое то, очень способствует и спокойной жизни, и отсутствию столкновений с законом, и карьере. Зато благодаря членству в компартии его в СССР беспрепятственно печатали. Вот например, такое идеологически выдержанное пятистишие:

Ладонью
Отирает снег
С лица, запорошенного метелью,
Приятель мой,
Сторонник коммунизма.

Благодаря этому эпохальному тексту советские издательства смогли напечатать и:

Запачканные руки
Я отмыл.
Такая маленькая радость!
За целый день
Одна-единственная радость.

У Такубоку был особый талант выбиваться из общего ряда. Вся империя шагает в ногу, восхваляя и воспевая победу при Цусиме над презренными русскими варварами. Наш попович пишет стихотворение в европейском стиле, даже с рифмой, памяти героя адмирала Макарова. И ещё и печатает. Страстный русофил, поклонник Достоевского, он и дочку-то назвал Сонечкой в честь известной г-жи Мармеладовой. Сын получил более традиционное японское имя, но недолго носил его...

В два-три голоса
Мне говорили:
"Перед смертью
Он тихо всхлипнул. . . Чуть-чуть".
Слезы сжали горло.

Бывало, едва с работы
Поздней ночью приду домой,
Первым делом беру я на руки
Сына. . .
И нет его.

В ту пору,
Когда, наливаясь, крепнут
Корни белой редьки в деревне,
Родился -
И умер мой сын.

Я с тех пор на дайкон в магазине не могу смотреть без дрожи.

Стихи Такубоку - на грани восприятия, на грани переносимости. Как ультразвук. Неслышимо пронзают. Каждая его танка, включая и ту, что про сторонника коммунизма, является моментом истины. Он не оптимист и не пессимист, не интеллектуал и не страдалец, не воин и не отшельник. Революционер? Да, пожалуй. Искал переустроить общество, а стал новатором в области ритма. Он умер двадцати шести лет от туберкулёза. Он умер двадцати шести лет от туберкулёза.

По метрикам его звали Исикава Хадзиме, Первенец. Псевдоним означает "пёстрый дятел".